Какого черта я сделала эти фотографии для Брэда? Я всегда позволяла этому отморозку пользоваться собой, просто поворачивалась и делала все, чего он хотел. Не будь я такой наивной и отчаянной, сейчас не оказалась бы в такой ситуации. Почему мне потребовалось столько времени, чтобы услышать тихий голос в голове, кричащий, что эти отношения неправильные, это убивает тебя, беги сейчас же?

Ладно, я услышала их, но слишком поздно. И если прямо сейчас я ничего не предприму, наша компания будет расплачиваться за мою ошибку.

Я должна была найти Брэда и остановить его, хотя и понятия не имела, что сделаю или скажу, когда приеду к нему в офис. Мои инстинкты кричали, что существует угроза и что мне нужно встретиться с ним, бороться и даже убить его, потому что, если я останусь стоять на месте, он первым найдет меня и причинит боль. Позволить ему прийти ко мне — уже значило, что я проиграла.

Ослепленная адреналином, я выбегаю из коттеджа, запрыгиваю в машину и мчусь к единственному аэропорту Нантакета. В голове вертится лишь одна мысль — найти Брэда и заставить его заплатить.

Мрачные и безумные мысли крутятся в голове. Я была права, когда нервничала из-за свадьбы с Ноем. Если Брэд собирается разрушить нашу компанию независимо от того, как я поступлю, тогда в чем вообще смысл? Если об этом узнаю в СМИ, разразится скандал, и тогда лучшим сценарием развития событий станет мой уход, и компания сможет продолжить работать без меня. В этом случае вопрос о моем наследстве останется открытым. Я уже вижу заголовки: «Генеральный директор вынужден уйти в отставку из-за скандала с фотографиями в стиле ню». Не о таком первом появлении на CNN я мечтала.

Борясь с тошнотой, со слезами на глазах и все еще одетая в бессмысленный наряд, я нажимаю на педаль газа и оставляю нашу свадьбу далеко позади.

Перелет из Нантакета, каким бы коротким он ни был, все-таки заставил меня сидеть и размышлять. Я поняла, что позволила своим эмоциям взять верх над собой — буквально. Как, черт возьми, это исправит хоть что-нибудь? Как бы это ни было приятно в краткосрочной перспективе, я не могу просто ворваться в кабинет Брэда, выкрикивая ругательства. Нет, прежде чем приступать к решительным действиям, мне нужен план.

Нужна помощь. Но учитывая, что в данный момент я пытаюсь бороться с тревогой и стыдом, засевшими глубоко внутри, не хочу, чтобы Ной узнал о моих пошлых фотографиях или о том, какой властью Брэд, по-видимому, все еще обладает надо мной.

Поэтому, вместо того, чтобы встретиться с Брэдом, я беру такси до гостиницы в Верхнем Ист-Сайде, обещая себе, что смогу решить эту проблему сама, и никто не узнает, что я сделала когда-то для Брэда или что он сделал со мной.

Я просто хотела доказать себе, что не была абсолютно бесполезной. Я знала, что вымогательство Брэда не компенсирует того, как я поступила с Ноем в тот день, не говоря уже о том, чтобы оправдывать свой поступок. Но считала, что победа — это лучше, чем отступление назад с поджатым хвостом. Ужасно, что я предала своего жениха; я не хотела взваливать все свои проблемы на него. Мне хотелось оставаться независимой. Я, черт возьми, Оливия Кейн. И должна была найти способ исправить ситуацию.

Однако в итоге я не смогла придумать причины, по которой избегала Ноя. Я провела две бессонные ночи, вышагивая по гостиничному номеру, пытаясь найти способ, чтобы подавить угрозу шантажа Брэда… Но ни хрена не придумала. Каждая идея была хуже предыдущей. Я не могла бороться, не вовлекая в это других людей и не привлекая внимание к своей грязной маленькой тайне.

Сегодня на рассвете я сдалась и легла спать, но мозг продолжал работать, пока я не заснула от полного истощения.

Позже, утром, когда я смотрела на себя в зеркало, то была вынуждена признать то, что всегда знала. Я не справлюсь в одиночку. Эта ошибка была слишком давней и слишком серьезной, чтобы ее легко можно было исправить или покончить с ней насовсем. И когти Брэда уже глубоко впились в меня. Едва вспомнив его голос по телефону, у меня участилось сердцебиение и скрутило живот. Я едва могла соображать, а этого мудака даже не было поблизости.

Нет, я должна смотреть правде в глаза… и Ною тоже. Поэтому я принимаю душ и, как только могу, пытаюсь привести свое изможденное лицо в порядок. Не имея ничего другого, я надеваю вчерашнюю одежду — то, что должно было стать моим свадебным платьем. Спускаюсь вниз, съедаю булочку, не чувствуя вкуса, и беру чашку кофе из континентального завтрака (Примеч.: Континентальный завтрак — легкий завтрак, включающий в себя булочку и кофе), а затем вызываю такси, чтобы добраться до нашего пентхауса.

Пришло время вернуться домой к своему мужу.


***

Звук от поворота дверной ручки выводит меня из болезненных воспоминаний. Я вздрагиваю и поднимаю взгляд, сердцебиение учащается, когда открывается наша входная дверь.

Ной переступает через порог… Затем замечает меня и замирает. Он смотрит мне в глаза, словно видит призрака. Гнев, облегчение и боль отражаются на его лице.

При виде него, все мои тщательно отрепетированные слова вылетают из головы. У меня пересыхает в горле, и, с учащенным сердцебиением, я произношу первое, что приходит в голову:

— Мне нужна твоя помощь.

С минуту он ничего не говорит. Просто продолжает пялиться на меня, борясь с эмоциями. Наконец, он отвечает:

— Для начала, мне нужно знать ответы.

Его голос напряжен, он с трудом держит себя в руках. Но он не сказал «нет». Это лучшее, на что я могла рассчитывать, черт возьми, лучшее, чего я заслуживаю. Я киваю и поднимаюсь на ноги.

— Где, черт возьми, ты была? — спрашивает он. Он все еще не сдвинулся с места, будто не хочет подходить ко мне слишком близко.

— Прости, что уехала. Я была в отеле, — знаю, это не сильно близко к ответу на его заданный вопрос, но нужно было с чего-то начать.

Ной захлопывает дверь и направляется ко мне.

— Боже, Оливия. Я думал, ты ушла навсегда. Почему ты ничего не сказала?

Кусая губы, я с трудом сглатываю. В его голосе слышится боль. Я предала его… По-другому это не назовешь.

Его негодование продолжает изливаться, накрывая меня, словно лавиной.

— Ты заставила меня стоять у алтаря в течение чертова часа. Ничто в жизни не доставляло мне столько унижения. И с тех самых пор я сходил с ума. Нам пришлось лгать, чтобы в СМИ ничего не просочилось, и, черт, все это время я понятия не имел, где ты. Я знал, что ты не хочешь выходить за меня, но, ради Бога, никогда не думал, что ты так меня ненавидишь.

Это слово подобно холодной игле, воткнутой мне в сердце. Ненавижу? Нет, я не могла, не могу… Но именно так я себя и повела, не так ли? Будто не считала его достойным уважения. Как я могу винить его за то, что он так думает?

Нахмурившись, Ной разрезает руками воздух.

— Ты бросила меня. Не сказав ни слова. Не давая никому шанса что-либо сделать. Я понятия не имел, что, черт возьми, происходит. Зачем убегать? Почему ты просто не сказала, что расстроилась? А как насчет того, чтобы мы стали партнерами и совместно работали? Я думал, мы пришли к пониманию, но, судя по всему...

— Я знаю, ясно? — кричу я.

Когда я слышу, как мой собственный голос надламывается, это становится последней каплей. Я судорожно втягиваю воздух, но это больше похоже на громкий всхлип. Слезы начинают течь по щекам, пока я пытаюсь крепче себя обнять, не в силах встретиться взглядом с Ноем. Ненавижу себя за то, что перед ним вот так расклеиваюсь.

— Я знаю, что причинила тебе боль, — говорю я. — Я обращалась с тобой, как с дерьмом. Ты так много работал, чтобы заслужить мою дружбу, мое доверие — и чем я тебе отплатила? Совершила глупый и ужасный поступок, и тому нет никакого оправдания. Но Брэд так напугал меня, что я понятия не имела, что мне делать. Я…

— Постой, эй, подожди минутку, — ошеломленный моим внезапным срывом, Ной неловко садится рядом со мной, широко раскрыв глаза. — Брэд? Какое ему до этого дело? Так это все было не из-за контракта на наследство?

— Что? Нет. Зачем мне убегать из-за этого?

Недоверие и удивление пересекают его красивые черты.

— Затем, что я зашел к тебе перед началом церемонии и оставил контракт на столике, прямо перед тем, как ты исчезла. Что я должен был подумать?

Его растерянность еще больше озадачивает меня. Я качаю головой, пытаясь собраться с мыслями, чтобы сказать то, что должна.

— Это не так. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я с трудом сглатываю, пытаясь собрать все свое мужество в кулак. Пришло время опустить оборону. Не потому, что Ной заслуживает объяснений, а потому, что я кое-что поняла. Я доверяю ему, чтобы он помог мне и при этом не осуждал. И всегда должна была доверять ему.

— Прямо перед началом церемонии…

Черт, мой голос не перестает дрожать. Я делаю глубокий вдох. Может, мне стоит сделать вид, будто я рассказываю историю, которая произошла с кем-то другим.

— Брэд позвонил мне. Он сказал, что опубликует… фотографии меня обнаженной, если на следующей неделе я не продам «Тейт и Кейн» компании «Дэниел Медиа». Вот почему я сбежала. Я подумала, что смогу его остановить, но потом поняла, что понятия не имею, как это сделать. Поэтому вернулась сюда, чтобы попросить тебя о помощи.

Итак, я сделала это. Обойдясь без подробностей, я рассказала правду, и мир не взорвался.

Хотя Ной может. Его ноздри раздуваются, и я смотрю в изумленном ужасе, когда его лицо приобретает пунцовый окрас. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Наконец, едва слышно Ной рычит:

— Я оторву его паршивый член и скормлю ему же.

Истеричный то ли смешок, то ли икота вырывается из меня.

— Пожалуйста, не надо.

Я вытираю щеки тыльной стороной ладони, обретая уверенность в себе. Ной не допустит, чтобы Брэд победил. Что еще более важно, он не позволит мне пройти через это в одиночку.