— Конечно, не мог. Тебе нужно перестать вести себя как пещерный человек и поговорить с ней о контракте. Для чего еще нужны слова? Я тебе это говорил еще на свадьбе, хочу напомнить, — он указывает на меня вилкой, акцентируя на этом внимание.

— Ага-ага. Заткнись, — я делаю глоток чая, пока Стерлинг продолжает есть. По крайней мере, хоть у одного из нас есть аппетит.

После бессонной ночи, проведенной на диване, я рано встал и попросил Стерлинга позавтракать со мной перед работой. Мы никогда не встречались так рано, но он практически прыгал от счастья. С самого начала он знал, что наш спланированный брак потерпит крушение, и я думаю, этот ублюдок просто хотел занять место в первом ряду.

— Даже не знаю, любит ли она детей, хочет ли она их, — рассуждаю я вслух.

— Да, это проблема.

Будь он проклят за то, что всегда является голосом разума. Благодаря ему, все мои головоломки выглядят простыми и очевидными.

И я начинаю понимать, что между мной и Оливией есть что-то бóльшее, искра. Я не смогу обмануть женщину, особенно Оливию. Она не только средство для достижения цели. Между нами может быть что-то реальное, и я не готов упустить такую возможность.

Но все же… Судьба всей нашей компании стоит на кону. Как мне защитить и Оливию, и «Тейт и Кейн»? Как убедить ее?

Я бросаю немного денег на стол и встаю, не способный больше есть.

— Мне нужно в офис. Спасибо за беседу.

— В любое время, если тебе потребуется психолог, я здесь, — произносит Стерлинг, улыбаясь, прежде чем снова накинуться на блинчики.

Приехав на работу, я тут же направляюсь в место, где, уверен, Оливия не найдет меня.

— Привет, Росита, — говорю я и опускаю прилавок в почтовом отделении, присаживаясь.

— Я скучала, любовь моя, — говорит она, толкая тележку, заполненную посылками. Когда она приближается, то цокает себе под нос. Затем останавливается передо мной и проводит большим пальцем под моим глазом.

— Ты плохо выглядишь. Обычно у тебя не бывает темных кругов под глазами.

Я пожимаю плечами.

— Я не выспался.

— Ох? — она понимающе мне улыбается.

— Нет, ничего подобного, — думаю, нужно дополнить свое заявление предисловием; в противном случае люди, вероятно, подумают, что я занимался любовью со своей краснеющей невестой. В конце концов, мы новобрачные. — Я спал на диване прошлой ночью.

Она мгновенно мрачнеет и, нахмурившись, гладит меня по щеке. Затем опускается на стул напротив меня.

— Расскажи маме Росите об этом.

— У нас с Оливией все хорошо… Просто немного сложно.

— Сложно? — Росита приподнимает брови.

— Как ты поняла, что хочешь детей?

Судя по ее удивленному выражению лица, это явно не то, что она ожидала услышать.

— Не знаю. Полагаю, я всегда знала это еще с детства, и хотела быть матерью.

Я киваю. В этом есть смысл. Думаю, женщины просто знают об этом. У них есть материнский инстинкт, как и тикающие биологические часы. Только не знаю, чувствует ли это Оливия.

— Ты хочешь детей? В этом проблема? — спрашивает Росита своим спокойным, но уверенным голосом.

Я всегда хотел по крайней мере одного ребенка, надеюсь, двух. Но в этой ситуации не важно то, чего мы хотим. Наши всезнающие отцы лучше понимали, что нам надо создать семью, чтобы возглавить их огромную корпорацию, и теперь я ощущаю всю тяжесть давления, что должен засунуть свой батон в духовку Оливии как можно скорее.

Но, действительно ли Росите нужна вся эта информация?

Решая сохранить этот разговор максимально простым, я просто отвечаю:

— Да. Но я не знаю, что думает Оливия на этот счет.

Росита тепло улыбается мне и поднимается, чтобы погладить мою руку.

— У тебя много времени. Чернила едва высохли на вашем свидетельстве о браке. Живите для себя. Ведь как только появятся дети, вы уже не сможете вернуться обратно. Это время драгоценно.

Отлично… Еще одна причина, почему все в моей жизни катится к чертям. Совсем не это я хотел услышать сейчас. Но Росита этого не знает, поэтому я киваю и улыбаюсь ей, как будто ее мудрый совет помог мне.

— Спасибо за разговор, Росита. Я лучше вернусь к работе.

— Обращайся, — отвечает она мне.

Теперь мне просто нужно выяснить, что, черт возьми, делать.

Глава 8


Оливия


Что, черт возьми, случилось прошлой ночью? Я так упорно старалась настроить себя на секс, но именно Ной струсил? Невероятно. Мужчина не может флиртовать со мной или хвастаться тем, как прекрасен в постели, а затем, когда пришло время доказать свои слова действиями… просто взять и отступить.

И я даже не могу спросить Ноя почему, потому что могу его найти. Я проснулась в пустой кровати, не найдя и следа своего мужа в квартире. Придя на работу, я не обнаружила его в своем кабинете.

Весь чертов день я пытаюсь поймать его. Он не отвечает ни на мои звонки, ни на сообщения, ни на электронные письма, а его секретарь постоянно повторяет: «Вот незадача, вы с ним разминулись» каждый раз, когда я останавливаюсь у ее стола.

Неужели это действительно невезение? На самом ли деле его забитое до отказа расписание всего лишь досадное совпадение? Или… он избегает меня нарочно?

Я пытаюсь заглушить голос в моей голове, который шепчет: «Он изменил свое мнение о тебе. Он, наконец, опомнился и понял, какой огромной ошибкой являются эти отношения. Он жалеет обо всем. Не хочет прикасаться к тебе и даже разговаривать». Этот язвительный шепот напоминает голос Брэда, с которым теперь все кончено.

Но, Боже, я до сих пор нахожусь в замешательстве и расстроена. Я была настроена противостоять своим бзикам по поводу секса, но наш любовный поединок был отменен в последнюю секунду.

Черт возьми, я не позволю своим эмоциональным усилиям пропасть даром. Я наберусь храбрости и займусь сексом, даже если это последнее, что я сделаю. Но сначала нужно выяснить, почему вчера вечером Ной внезапно сбежал. И если не смогу выследить этого изворотливого сукиного сына на работе, то сегодня вечером просто загоню его в угол. Он ведь когда-нибудь должен прийти домой, верно?


***

Когда я складываю лист офисной бумаги в куклу вуду, готовясь многократно нанести удар в промежность, ко мне в кабинет заходит Камрин.

— Эй, что случилось? — спрашиваю я, пока она садится в кресло перед моим столом.

— Ничего, — она пожимает плечами. — Просто хотела узнать, не хочешь ли ты пораньше пойти на обед.

Я смотрю на часы и вижу, что сейчас лишь половина одиннадцатого, но да, выбраться из этого здания и заглушить вырывающуюся на волю ярость, кипящую в моих венах, именно то, что мне нужно.

— Сейчас я бы съела собачье дерьмо, если бы у меня был хотя бы лишний час, чтобы побыть с тобой.

Вся веселость Камрин улетучивается.

— Ну, я не очень люблю собачье дерьмо, так что, почему бы тебе не рассказать мне, что случилось, милая?

Я вздыхаю и поднимаюсь на ноги.

— Расскажу все за обедом.

И я рассказываю. За наггетсами и картофелем фри (ничто не сможет так поддержать разговор, как утешительная еда, приготовленная во фритюре и подаваемая с щедрым количеством соуса «Ранчо», я все выкладываю на стол. Весь свой багаж. Всю боль, обиду и сомнения, которые терзали меня с прошлой ночи после того, как Ной ушел. (Примеч.: Соус «Ранчо» или фермерский соус состоит из майонеза, сметаны, пахты, чеснока, зеленого лука и проч. приправ).

— Он убедил меня в том, что я желанна, ухаживал за мной, показал себя с самой лучшей, очаровательной стороны, а потом бац! Ничего.

Я облизываю пальцы и делаю большой глоток содовой, чтобы запить свой обед.

— Вот идиот, — ворчит Камрин, кивая в знак согласия.

— Он спал на диване и ушел до того, как я встала утром, так что, очевидно, он избегает меня, словно знает, что сделал что-то не так, — я замираю, соломинка застывает на полпути к моим губам.

— Что? — спрашивает Камрин.

— Или я сделала что-то неправильно.

В ответ я получаю растерянное выражение лица.

— Думаешь?

Я пожимаю плечами.

— Может, не стоило говорить ему, что в последний раз занималась сексом давным-давно.

— Ной не такой. Его это не волнует.

Камрин права. Я прокручиваю вчерашний вечер в голове. Ужин. Шампанское. Танцы. Флирт. Смех. Объятия.

— Может, я была слишком агрессивной. Я засунула свою руку к нему в штаны сразу после того, как закрылась дверь, — я зарываюсь руками в волосы, вспоминая, как вела себя тогда, представ перед ним во всей своей похотливой красе. — Замок еще не успел щелкнуть, а я уже взялась за работу. И сделала ему минет в чертовом коридоре.

— Это горячо, — комментирует она, продолжая есть. — Какой парень не хочет, чтобы ему сделали минет в коридоре?

Не знаю. Видимо, Ной. Но он, можно сказать, умолял меня об этом… Я хмурюсь, не зная, почему мои действия прошлой ночью заставили его отстраниться.

Она наклоняется ко мне, ее глаза полны жалости.

— Милая, ты можешь сосать его член в любом месте, в любое время, и это нормально. Даже правильно.

Хуже всего то, что теперь во мне поселилось семя сомнения. Что со мной не так? Почему я недостаточно хороша?

— Что произошло дальше? — спрашивает она.

— Он отвел меня в спальню и раздел. Мы целовались, — Боже, целовались. Этот мужчина творит нечто невероятное своим языком. — А потом он потер свою… анаконду… о мой… горшочек для меда, и я сказала что-то о презервативе.

— Хм-м, — она кажется такой же озадаченной, какой я себя чувствую. — Пожалуйста, скажи, что ты только что не использовала выражение «горшочек для меда»?