Аврора Майер - Жена напрокат

— Нам нужно поговорить, — стальным голосом, не выражающим ни капли сочувствия, сказал Леонид.

И это даже к лучшему, иначе не выдержала бы и уже расплакалась. Смотрела равнодушным смиренным взглядом, пытаясь держаться из последних сил, что бы он ни сказал.

— Это мой ребёнок? — спросил Леонид.

— Нет, — прямо смотря ему в глаза, ответила я.

Сейчас мне совершенно не хотелось рассказывать длинную историю о том, что физически не смогла бы от него забеременеть, как бы об этом ни мечтала. Врать не собиралась. Хватит, довольно, саму уже тошнит от этих хитросплетений.

— А чей?

Молчала. История, которая вертелась на языке, даже мне самой казалась жутко глупой. Как я могла до такого додуматься?

— Мы должны всё обсудить, чтобы придумать решение для ситуации, в которой оказались. Начнём с главного вопроса, который меня тревожит больше всего. Кто отец ребёнка?

То, что он сказал слово «мы», грело душу, даже если он так не считает, даже если это вышло случайно, даже если это обманный манёвр. Это «мы» давало шанс на то, что я буду услышана. И возможно, он меня поймёт…

Тяжело вздохнула. Выговориться очень хотелось, хоть кому-то рассказать о своей боли. Теперь хуже быть уже не могло. Вкрадчиво посмотрела на него, он был по-прежнему серьёзен и очень внимателен.

— Я не могу забеременеть естественным путём, сколько ни пыталась… Единственный путь — через ЭКО. У тебя нет финансовых проблем, и, наверное, сложно будет понять, но я всё же расскажу…

Когда я встречалась с парнем и у нас были вроде как серьёзные отношения, мы не могли себе позволить такую процедуру, впрочем, так же, как и купить квартиру, машину и многое другое. На всё нужно было брать кредиты, которые он не приемлел. Мы расстались. Вернее, если быть до конца честной, он просто меня предал. Карьера не сложилась, дальше рядового сотрудника, вытягивающего весь отдел, меня никак не пускали. В моей прежней жизни осталось мало надежды на реализацию мечты, на принцев я не рассчитывала, а больше помощи ждать неоткуда. А тут… такое предложение. И меня мало волновали всякие моральные принципы, с которыми оно шло вразрез. Главное, что я видела, — это деньги. Они могли мне помочь избавиться от многих проблем. И я решила ввязаться в эту авантюру.

И всё вроде было неплохо, пока я не встретила Аню и не узнала, что происходит. Сердце забилось с двойной силой, когда она окружила меня неожиданной любовью и заботой. Я почувствовала себя настоящей мамой и не могла от этого отказаться. Просто не в силах была поступить по-другому и искренне верила, что делаю что-то хорошее для этой девочки. Конечно, я не думала о последствиях и прочих проблемах… Была ослеплена тем, что могу стать настоящей мамой для этого ребёнка.

Кинула взгляд на «мужа», он всё так же внимательно смотрел.

— Потом всё оказалось сложно… — невесело улыбнувшись, опять глянула на Леонида. — Потеряв всякую надежду на то, что мы сможем построить нормальную семью… Не зная, как долго это будет продолжаться и сколько ты меня ещё будешь терпеть, я просто решилась воспользоваться положением. Пошла в клинику и сделала искусственное оплодотворение. Это вкратце.

Ах, кто отец? Да кто знает? Он взят из базы доноров.

Он молчал и ничего не говорил, был растерян от услышанного. Конечно, он и не догадывался, что за его спиной такое творится. Мне всё равно. Что хочет, то пусть и думает. Сил волноваться за это не было. Меня по-прежнему волновал один вопрос, и думаю, на этот раз он был в курсе.

— Я потеряла его?

— Кого? — непонимающе спросил он.

— Ребёнка?

Он опустил глаза и ответил:

— Да.

Теперь уже слёзы, не спрашивая меня, потекли по лицу. Я повернулась на бок и больше никого не хотела видеть, добавить к вышесказанному нечего.

Дверь тихо закрылась, и теперь можно было вдоволь поплакать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Леонид

Я вышел в полной прострации, продолжать разговор прямо сейчас был не готов. Да и Анфисе, безусловно, нужно побыть одной. Был готов ко многому, но не к такому. Не знал, как реагировать. Как вообще такое возможно?

Сразу направился в клинику, где лежала Анфиса, к доктору у меня накопилось много неприятных вопросов. Не обращая внимания на приличия, полностью игнорируя секретаря, вошёл к Антону Валерьевичу.

Начал с главного, что его пациентка в больнице. Он вёл себя не очень дружелюбно и явно был не настроен на разговор.

— И что вы на это скажете?

— А почему я собственно должен вам что-то говорить? Вы кто?

Вот идиот! А ещё приличная клиника.

— А вы что, не в курсе?

Тот набрал номер секретаря.

— Людочка, принеси дело Громовой Ольги.

Терпеливо ждал. Девушка очень быстро внесла папку и положила перед доктором.

Он достал ксерокопию и протянул её мне.

— Вы вроде уже не имеете право быть в курсе дел вашей бывшей супруги. И если есть вопросы, обращайтесь к ней.

Смотрел и не верил своим глазам. Оказывается, мы в разводе, а я и не знал. Мои вопросы сами себя исчерпали. Встал и ушёл не прощаясь.

Вот это подарочек под Новый год!

Аня непрерывно звонила на телефон, нужно было уже что-то ответить.

— Да, милая, что ты хотела?

— Папа, ну что ты не звонишь? Как мама? Как мой братик?

— С мамой всё хорошо. Но она сейчас в реанимации, туда тебя не пустят. А братик… Почему, кстати, братик?

— Не знаю, просто мне хочется братика.

— Аня, всё остальное дома расскажу, мне сейчас неудобно.

Голос на том конце провода затих, и потом бросили трубку.

Ещё этого мне не хватало. Вообще, конечно, от ситуации у меня шевелились волосы на голове. И сейчас я уже жалел, что остановил слежку за Анфисой, она умудрилась напортачить совершенно с неожиданной стороны. Как до такого можно было додуматься?

Сел за руль и был не в состоянии тронуться. Что делать?

Сплошной расчёт и проклятые деньги. Я чётко понял: Анфису волновали только дети, она грезила ими. Ну, в общем, это не самое страшное в человеке. Уж точно лучше, чем если бы это были деньги, положение в обществе или ещё что-то в этом роде. Но когда доходят до таких крайностей, это как-то ненормально. С другой стороны, она любит Аню, это факт, Аня любит её, в этом я тоже не сомневаюсь. Стало как-то сразу теплее на душе, и всё казалось уже не таким страшным. Но мысли возвращались опять к её ужасным махинациям, и ясность пропадала. Что она может сотворить с ребёнком, при таком потенциале, вообще, можно ей его доверить? Но она же её любит. И так по кругу. Она была как две стороны медали: одна вполне понятна, другая внушала серьёзные опасения. Возможно ли жить дальше вместе, зная всё? Факты говорили о том, что Анфису надо поскорее отправлять подальше от моего дома, но, как ни странно, моё мнение не было столь однозначным.

Вернулся домой. Устало сел на диван и был не в состоянии что-либо делать. Спустилась Аня. Она тихо села рядом и обняла меня. Мы сидели и молча смотрели на переливающуюся ёлку и искусно украшенную комнату, ничего не радовало. Какая-то пустота и безнадёжность.

Аня безмолвно прижималась ко мне. Чувствовал, что должен прояснить ситуацию.

— Дочка, с братиком придётся подождать… Он передумал…

Боже, какой бред я несу…

— Может, мы ему не понравились?

— Нет, этого просто не может быть.

— Тогда я не понимаю, в чём дело?

— Аня, это сложный вопрос, и даже доктор не знает, почему так произошло. Так иногда случается.

Аня опять затихла. Испытал некоторое облегчение от того, что один вопрос удалось разрулить. Услышал шаги Арины Алексеевны на лестнице и дал знак, чтобы она нас оставила наедине. Компания дочки — это сейчас именно то, что мне нужно. Потерял счёт времени. Сколько мы так просидели? Даже думал, Аня уже заснула, потому что не видел её лица.

— Папа, а мама вернётся к Новому году? — неожиданно вырвал меня из размышлений её вопрос.

— Аня, не знаю…

— Я ей звоню, она не отвечает. Она сильно расстроена?

— Да, ей плохо. Скоро её переведут в обычную палату, и она обязательно поговорит с тобой.

— А что ты ей подаришь на Новый год?

— Не знаю.

— Три дня до Нового года, а ты ещё не придумал?

— Нет… Мне как-то не до этого. Но я придумаю, ещё есть время.

— Хочешь, вместе съездим и выберем, я знаю, что маме нравится. Она сейчас особенно нуждается в нашей поддержке.

Какой бы я вариант ни выбрал, у Ани он всегда один. Она уже, понятное дело, не мыслила жизнь без мамы, а я без неё. И получался опять треугольник, который не разорвать, как ни думай. Опять я в ловушке из лжи.

Шёл к себе в комнату и по пути заглянул к Анфисе. Здесь было всё иначе, нежели в доме: модерн и яркие краски, никакой классики. В глаза бросилась одинокая односпальная кровать, занимающая очень мало места, но при этом в помещении было тесновато. Решил зайти. Закрыл за собой дверь, чтобы никто меня не поймал на месте преступления. Я знал, комната Анфисы никогда не убиралась Валентиной, по договорённости она занималась ей сама. Об этом меня ещё во время слежки уведомлял Константин. Сюда редко входили посторонние, в основном это была Аня. Я вообще здесь впервые.

На одной половине, в жилой части царил некоторый беспорядок, хранящий следы сборов: на трюмо лежали расческа и куча детских резиночек, тут же — косметика, на полу стояло несколько пар обуви. Было такое впечатление, будто хозяйка комнаты только-только вышла.

Другая половина была настоящей мастерской, и тут тоже царил относительный беспорядок: два мольберта, куча холстов, красок, одна незавершенная картина. Подошёл и посмотрел, но не понял, что там нарисовано. На полу скопилась уже целая стопка готовых полотен. Я присел и стал перебирать. Шестьдесят процентов изображений — Аня, ещё парочка неизвестных мне личностей и несколько пейзажей. Я всё пересматривал и пересматривал дочкины портреты и не мог выбрать лучший: на одном она смеялась, на другом была задумчива, на третьем строила рожицу. Каждая картина не похожа на другую, но абсолютно каждая передаёт характер Ани.