Аврора Майер - Жена напрокат

Пришла читать сказку на ночь. Аня уже лежала в постели. Я села рядом. Пока прочла первые две страницы, девочка пять раз почесала то руку, то ногу.

— Аня, да что такое? Давай посмотрю, может, аллергия.

Засучила рукава пижамы и увидела красные пятна. На автомате приложила губы к её лбу, и мне показалось, что хоть и небольшая, но температура есть. Меня медленно накрывала паника. Месяц назад я собственноручно подписала отказ от прививки, не хотела ждать три месяца. Торопилась… Сейчас, стараясь не выдавать своего состояния, взяла градусник из аптечки в детской. 38,5. Ничего себе невысокая! Дала нурофен, побольше воды и уложила. Закрыла дверь, а меня трясло, и я не представляла, что же делать. Десять часов вечера. Первым делом звоню няне.

— Арина Алексеевна, пожалуйста, выручайте. Вы срочно мне нужны. Вы болели ветрянкой?

— Да. А что случилось? Ведь всё было нормально, когда я уходила.

— У Ани ветрянка. А мне… А мне сейчас просто никак нельзя… Пожалуйста, приезжайте.

В трубке тишина. Даже не представляю, что будет, если она откажет.

— Конечно, Ольга Вадимовна. Уже еду.

Прямо в трубку выдохнула с облегчением. Но у самой тряслись поджилки, и я жутко боялась, что мне не избежать заражения, ведь я уже контактировала с девочкой.

Собравшись с мыслями, звоню доктору.

— Добрый вечер! Антон Валерьевич, вам удобно сейчас говорить? Это Ольга Громова.

— Говорите.

— У меня случилось ЧП. Дочь заболела ветрянкой…

В трубке молчание. И я уже подумываю, может, нужны пояснения и он про меня забыл, хоть мы встречались только сегодня. Еле слышны ругательства этого супертактичного человека, а может, он просто с кем-то разговаривает, но я всё воспринимаю на свой счёт, и от этого ещё страшнее.

— Ольга Вадимовна, собирайтесь и быстро в клинику, я предупрежу, чтобы вас определили в стационар, — говорит он встревоженным тоном.

— Хорошо. Сейчас.

У меня нет ни единого желания спорить или спрашивать, может, я дома как-нибудь… Знаю, что надо в точности выполнять инструкции.

Бегу, собираю вещи, в ожидании няни, и не представляю, что буду говорить Леониду и Ане завтра, когда они обнаружат, что меня нет. Но сейчас для меня главная задача — добраться до клиники. Звоню Алексею. К счастью, он ещё здесь, и предупреждаю о том, что мне нужно срочно уехать.

Сажусь в машину и рада, что никто не встретился на пути. Главное, чтобы обратно впустили. Но даже и это не так важно, как то, чтобы не заразиться этой долбаной ветрянкой. Я просто не переживу этого. Доктор мне в красках расписал все последствия, а я упрямо отказывалась ждать, словно запрыгивала в последний вагон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Приезжаю в клинику. Тихо. Все уже спят. Меня кладут в индивидуальную палату, собственно, других тут нет, и сообщают, что завтра с утра придёт доктор, а пока мне нужно отдыхать.

Становится немного спокойнее, я чувствую себя защищённой, но столько мыслей и предположений, что можно умереть от такого ожидания. Палата будит во мне неприятные воспоминания о моей работе полутрупом. Как много воды утекло с того времени, сейчас кажется, всё было не со мной. И это лишний раз доказывает, что жизнь очень изменчива.

Надо придумать историю для Леонида. Начинаю перебирать всевозможные варианты. Но какая бы мысль мне ни пришла в голову, она кажется верхом абсурда, потому что проверить мои слова, ничего не стоит. Однако говорить ему правду упрямо не хочу. Я боюсь. Хотя даже был секс и можно спокойно сказать, что ребёнок от него. Но от одной этой мысли меня тошнит. Пусть из моих уст это звучит странно, но в таких вещах ложь неприемлема. Слишком серьёзно, слишком больно раскрывать такой обман. Нет, я ему обязательно скажу правду, только позже, чуть-чуть позже. Когда буду уверена, что в безопасности, ведь он может настоять на аборте. Этого я не вынесу. Всю ночь сижу и придумываю более-менее правдоподобную сказку. И чувствую, что Антон Валерьевич меня просто убьёт, когда услышит мою просьбу. Но сейчас моя судьба полностью в его руках. Готова выполнить любое его желание и заплатить любые деньги, лишь бы он мне помог.

Понимаю, что мне не скрыть факта нахождения в клинике. Поэтому эту часть информации нужно раскрыть, никуда не деться. К тому же это уважительная причина для того, чтобы оставить больного ребёнка.

«Леонид Владимирович, мне по состоянию здоровья пришлось покинуть дом и уехать в клинику. Прошу прощения за незапланированный отъезд. Госпитализация продлится неделю, максимум десять дней.

Аня заболела ветрянкой. Я вызвала Арину Алексеевну, она меня подменит, пока я в стационаре.

Ещё раз прошу прощения за непредвиденную ситуацию».

Сто раз прочитала и отправила после полуночи, чтобы он, не дай бог, не позвонил или не приехал раньше того момента, как я увижусь с доктором или позвоню ему.

Довольная своей идеей, я всё думала, во сколько же отправить сообщение Антону Валерьевичу. Позвонить и сказать такое самолично у меня не хватало духу, только в крайнем случае. В пять будет самое то. Поставила будильник и легла. Вряд ли я заснула хотя бы на полчаса, то и дело смотрела на электронные часы, боясь пропустить звонок будильника. Ровно в пять отправила уже давно набранное сообщение.

«Антон Валерьевич, ни в коем случае не говорите о том, что я беременна, моему бывшему мужу!!! Я не хочу, чтобы он об этом знал»

Теперь, не моргая, смотрела на дисплей телефона в ожидании ответа. Душа в пятках, волнение зашкаливало, успокоиться я была не в силах.

В пять часов пять минут пришёл ответ: «Хорошо».

Словно груз упал с сердца. Была безумно благодарна доктору за понимание.



Леонид

Много дел на работе, добрался до почты только часам к одиннадцати. Нашёл очень странное письмо от Анфисы. Серьёзно? Моя дочь больна ветрянкой, она сама в больнице, уже день перевалил за вторую половину, а я не в курсе. Быстро набираю няню.

— Арина Алексеевна, добрый день. Как там Аня?

— Добрый день, Леонид Владимирович.

Слышу на заднем фоне плач ребёнка. Не выдерживаю и спрашиваю:

— Что случилось, почему она плачет?

Я уже прикидываю, могу ли прямо сразу сорваться и поехать домой.

— Сейчас она вам сама расскажет, — говорит сочувствующим, но вовсе не трагичным голосом няня.

— Папа, я вся в этих ужасных прыщиках! Я теперь совсем некраси-вая… — протягивая последние слова, Аня опять срывается на плач.

— Аня, милая, да пройдёт всё это. Ты, главное, их не трогай! У меня тоже такие были. Только представь! Да ещё, ко всему прочему, мне их мазали зелёнкой. Доктор был?

— Да, — вроде как успокоившись, но всё ещё грустно ответила девочка.

— Что сказал?

— Ничего особенного. Недельку, сказал, постельный режим, и всё пройдёт.

— Хочешь, сбегу с работы к тебе на пару часиков?

В трубке пауза.

— Нет, не хочу, чтобы ты меня такой видел. Лучше к маме сбеги. И цветы не забудь!

Не выдержал и рассмеялся.

— Я понял. Значит, до вечера. Если какие-нибудь пожелания?

— Самую вредную и вкусную пиццу.

— Ничего себе! Ты уверена, что сможешь объяснить это Любе?

— Не переживай.

— Аня, люблю тебя, держись!

Положил трубку, и на сердце стало спокойнее и радостнее. Всё же дети — это радость, но сколько за них переживаний. Так, теперь Анфиса. Опять смотрел на расписание и понимал, если не узнаю, в чём дело, всё равно до конца дня буду думать об этом. Надо ехать, боюсь, по телефону она ничего не расскажет или опять не будет брать трубку. Предупредил, что вернусь часа через три, и отправился.

Спросил у домашнего водителя адрес и отправился туда сам на машине. Какие мысли могут быть в голове, когда ты едешь в Центр планирования семьи? Она что, беременна? В принципе, это возможно. Но всё же это казалось каким-то бредом.

На ресепшене меня ждали. Проводили в самый дальний конец клиники, где была занята только одна палата, и там находилась Анфиса. Только сейчас понял, что совсем забыл про цветы. Просто место назначения напрочь выбило из колеи.

В палату сразу не пошёл, попросил проводить к лечащему врачу.

— Добрый день, я супруг Ольги Вадимовны. Как у неё дела?

Было как-то стыдно спросить, а в чём, собственно, дело? И чем она больна? Решил начать издалека.

Доктор как-то странно на меня посмотрел.

— Добрый день. Всё неплохо. Проведено обследование, назначено лечение, думаю, ей нужно будет провести здесь около недели.

— Ясно. Я могу к ней зайти?

— Конечно.

Разговор ни о чём. Ладно. Но доктор внушает доверие, и, думаю, она под хорошим наблюдением.

Вошёл в палату. Анфиса сидела в кровати и обедала. Увидев меня, изменилась в лице. Тут мне вспомнилось, что уже вчера она, видимо, себя плохо чувствовала и проспала весь день, это и было первым звоночком. Однако сейчас она выглядела неплохо, правда, встревоженно и растерянно.

— Привет.

— Привет.

Она отставила в сторону еду.

Я подошёл и сел рядом, Анфиса внимательно следила за моими движениями.

— Как дела?

— Нормально.

— Что-то не похоже…

Она грустно улыбнулась, избегая прямого взгляда.

— Как вы так умудрились обе заболеть одновременно, не представляю.

— Да уж.

Анфиса вздохнула и немного расслабилась.

— Что случилось?

Она испуганно и растерянно смотрела на меня, а потом выдала: