Но ей не удалось сбежать. Дверь отворилась, и в столовую вошла леди Тилден с дочерью Марией Лукас, Последовали обмен приветствиями, поклоны. Все испытывали некоторую неловкость. Чарити и леди Тилден принялись долго и подробно обсуждать погоду: ночью шел дождь, а теперь несколько туманно, хотя, похоже, туман рассеивается и можно надеяться, что попозже облака разойдутся. Возможно, даже проглянет солнце, как часто бывает, когда небо безоблачное. Их мнения по этим вопросам совпадали.

Занятая разговором, Чарити тем не менее заметила, как лейтенант лорд Чарлз Эрхарт склонился к руке леди Марии, точно также, как недавно склонялся к ее руке, а потом они улыбнулись друг другу и о чем-то, тихо, но оживленно заговорили.

– Доброе утро, – сказал Чарлз. – Я очень рад снова видеть вас. Мы виделись восемнадцать месяцев назад.

– Не ожидала увидеть вас здесь, – ответила леди Мария. – Я думала, вы в полку.

– Мне дали отпуск, – объяснил он.

– Я надеялась, что вас здесь не будет, – почти прошептала девушка.

– Да? Но я здесь, – сказал лорд Чарлз, нисколько не удивившись ее словам.

– Да, – только и сказала она.

– И вам все еще жаль, что я здесь? – спросил он, печально глядя ей в глаза.

Но погода как тема для разговора была уже исчерпана, и леди Тилден, ласково и робко улыбнувшись Чарити, включилась в разговор между дочерью и лордом Чарлзом.

Чарити извинилась и вышла из комнаты. Сначала она поднималась по лестнице не спеша, но последний пролет преодолела, шагая через две ступеньки.

Сначала я принял вас за охотницу за деньгами.

Глава 13

Маркиз Стаунтон переодевался к балу. Он пребывал в хорошем настроении, поскольку день прошел гораздо лучше, чем ожидалось. Ему удалось избежать тесного общения с гостями, ограничившись вежливыми приветствиями. Очень помогло то, что Марианна и Чарлз взяли на себя заботу о развлечении гостей. Утром Марианна поехала с дамами на прогулку в деревню. А Чарлз после обеда повез их в ландо по парку и на пикник в руинах. Граф Тилден, кажется, принял мудрое решение и вел себя так, будто мысль о помолвке его дочери и наследника герцога Уитингсби никогда не приходила ему в голову. Он просто приехал, чтобы провести несколько дней в обществе своего старого друга.

Чарлз вел себя очень спокойно. Он не делал никаких попыток высказаться по поводу того, что услышал от брата во время утренней прогулки верхом. Но он и не старался нарочно избегать общества Энтони. В его взгляде не было прежней враждебности, ее сменило непроницаемое выражение. Только однажды, говоря о старшем брате, он назвал его не Стаунтоном, и даже не Энтони, а Тони. Маркиз был чуть не до слез растроган, услышав свое уменьшительное имя из уст младшего брата.

Уильям тоже был здесь. Он приехал в Инфилд утром, чтобы обсудить с отцом кое-какие дела, связанные с управлением поместьем. Его светлость пригласил маркиза Стаунтона в библиотеку и, наказав младшему сыну обсудить все вопросы с ним, оставил братьев одних. Сначала Энтони и Уильям чувствовали себя неловко и были чересчур официальны, но какая-то мелочь развеселила их, и они дружно рассмеялись, Потом, хотя они и вели себя все еще довольно сдержанно и ощущали некоторую скованность, что-то в их отношениях изменилось. Они снова почувствовали себя братьями – братьями, которые вместе обсуждают насущные дела.

Маркиз, вспомнив Клодию, понял, что эта неприятная история действительно отошла в прошлое. Теперь он не испытывал к ней никаких особых чувств, просто признавал ее красоту. Горечь потери исчезла. Возможно, ее действительно не вынуждали выйти замуж за Уильяма. И возможно, брат поступил не так уж бесчестно. Уильяму тогда было всего девятнадцать. Вряд ли можно было ожидать от него, чтобы он вел себя как зрелый мужчина.

Даже Огаста оттаяла за этот день. Правда, к нему она относилась не так тепло, как к Чарити, но она улыбалась ему и выглядела сущим ребенком. Он пошел проводить Уильяма до моста, чтобы насладиться солнцем, разогнавшим утренний туман. Навстречу им шли Чарити с Огастой. Чарити ходила в дом Клодии за новыми платьями, в частности, за платьем для бала, которое шили в большой спешке. Она взяла с собой Огасту, чтобы девочка поиграла с сыновьями Клодии. Каким образом Чарити удалось добиться у герцога разрешения для Огасты покинуть классную комнату в разгар занятий? Она просто попросила об этом его светлость и мисс Превенси, гувернантку.

И его светлость отпустил девочку просто потому, что его попросила об этом невестка?

– Конечно, – ответила жена, когда маркиз задал ей этот вопрос. – Он согласился со мной. Ему тоже было бы жаль, если бы девочка провела такое прекрасное утро в душной классной комнате.

Энтони заметил, как покраснела жена при встрече с ним. Конечно, она вспомнила прошлую ночь, которую ему бы хотелось забыть. Он обратился к грязной и взлохмаченной Огасте. Та наконец-то выглядела как нормальный восьмилетний ребенок.

– Ты напоминаешь мне, Огаста, – сказал маркиз, поднося к глазам свой лорнет, – как мы лазили по деревьям, играли в салочки и в прятки.

Девочка испуганно посмотрела на него.

– Конечно, ты переоденешься, умоешься и причешешься до того, как его светлость заметит тебя за обедом. А если он вдруг пригласит меня в библиотеку и начнет допрашивать, я, сжав зубы, поклянусь, что встретил тебя на мосту и ты была совершенно чистая. Даже на подошвах твоих туфелек не было ни пылинки.

Сморщив нос, Огаста улыбнулась ему широкой солнечной детской улыбкой.

Камердинер поправил узел его шейного платка и подал черный вечерний сюртук. Да, подумал маркиз, день прошел хорошо. В доме готовятся к празднику, граф Тилден с женой и дочерью еще гостят в Инфилде. Но предстоят гораздо более важные дела, чем налаживание хороших отношений с братьями и сестрами. Вообще это не входило в его планы, когда он решил вернуться домой. Ему нужно уладить все вопросы с отцом. И ему нужно разобраться со своей женой.

Вскоре он должен отправить ее восвояси, так он решил сегодня. Во-первых, она уже выполнила свою задачу. Его признали женатым, человеком, которому нельзя указывать, как ему жить. Во-вторых, ей будет проще уехать сейчас, пока его семья к ней не привыкла. Это нужно уладить раз и навсегда. И потом, она должна уехать сейчас, чтобы не увеличилась опасность того, что он сделает ей ребенка, И пока он не свыкся окончательно с ее постоянным присутствием в соседней спальне.

Он нанял мисс Чарити Дункан на службу. Она вовсе не обязана согревать его постель по ночам.

Маркиз Стаунтон наклонился к зеркалу, чтобы поправить булавку в шейном платке, и замер. На его пальце сияло кольцо с бриллиантом. А какие драгоценности есть у его жены? Чем она может украсить себя? По крайней мере, на балу она уже не будет в этом ужасном сером платье. Модистка Клодии закончила шить ее бальный наряд. Энтони надеялся, что платье будет очаровательным и модным, из подходящей ткани. Но у нее не будет драгоценностей к этому туалету.

Конечно, это и было главным в его плане: привезти в Инфилд жену из обедневших дворян и доказать своей семье, что для него не имеют значения обычные причины, по которым женятся мужчины их круга, – происхождение, богатство, модная одежда и красота.

Но сейчас, как ни странно, маркиз Стаунтон чувствовал свою вину перед женой. Как она чувствовала себя в последние дни среди членов его семьи и гостей отца, от которых она так отличается? Как будет она чувствовать себя сегодня вечером в своем новом бальном наряде, если на шее, в ушах и на запястьях не будут сиять драгоценности? Она ведь его жена, следовательно, она – старшая по положению среди всех дам, которые будут присутствовать на балу. Среди соседей уже прошел слух, что бал, на котором якобы должны были отпраздновать помолвку маркиза Стаунтона, на самом деле дают в честь его женитьбы.

Почему он не подумал о свадебном подарке для нее: браслет, ожерелье, кольцо? Даже Анна, которая весной шесть недель была его любовницей, получила в подарок рубины.

Энтони закрыл глаза и задумался. У него есть медальон на золотой цепочке, который мать подарила ему на восемнадцатилетие. В медальоне хранилась миниатюра – портрет матери. Целый год после смерти матери он не снимая носил этот медальон. Сейчас медальон был с ним. Еще у него было жемчужное ожерелье – он купил его для одной молодой балерины, которую собирался взять в любовницы вместо Анны. Потом, правда, он передумал и решил, что ему не нужна любовница из дам полусвета. Жемчуг вес еще был у него. Он привез ожерелье с собой, собираясь подарить Марианне или Огасте.

Маркиз отпустил камердинера и достал жемчужное ожерелье. Оно было великолепно. Стаунтон всегда был щедр к своим настоящим или будущим любовницам, цинично полагая, что щедрый покровитель имеет право на лучшие услуги.

Он понятия не имел, как будет выглядеть ее новое платье. И даже какого оно цвета. Жена только засмеялась, когда он спросил ее об этом. При этом она выглядела очень хорошенькой и совсем юной. Она сказала, что это секрет. Но не важно, жемчуг подходит ко всему. Энтони согрел жемчужины в руке. Можно было бы, конечно, возразить, что он ничего ей не должен, поскольку соглашение, которое они в конце концов подписали, обеспечивало ей очень хорошую оплату. Но мисс Дункан хорошо выполнила свою работу. Даже больше, чем хорошо. Хотя жемчуг – не плата за ее благосклонность. Он, нахмурившись, посмотрел на ладонь. Эта мысль неуместна. Ведь она его жена.

Он подарит ей жемчуг, потому что она его жена. Это будет его свадебным подарком, несмотря на то, что у них не обычный брак.

Маркиз постучал в дверь будуара. Дверь открыла горничная и, сделав реверанс, сообщила, что миледи нет. Она только что спустилась в гостиную, куда ее пригласил его милость.

Хорошо. Стаунтон опустил ожерелье в карман и тоже пошел вниз. Его светлость хочет продемонстрировать такое расположение к невестке, которое он никогда не оказывал своим детям. Конечно, он делал это намеренно. Он хотел досадить своему сыну, убедить его, что совершенно не потрясен тем, что будущая герцогиня из низших слоев дворянства и еще совсем недавно работала гувернанткой.