Ее лицо на мгновение сморщивается, потом она приходит в себя.

– Больше я его никогда не видела.

– Мне очень жаль. Но теперь и вы тоже в безопасности.

Кейт кивает.

Помолчав секунду, она произносит:

– Берегите себя, Ванесса.

Она встает и провожает меня до двери.

Я удаляюсь от ее двери по коридору и слышу, как за спиной щелкает замок. Внезапно в моей голове вспыхивает ассоциация, я вспоминаю давно забытую сцену и резко оборачиваюсь к ее двери.

Женщина в дождевике, которая стояла у ограды, глядя на окна «Ступеньки за ступенькой», пока я собирала вещи в классной комнате. Она повернулась, странно дернувшись, и пошла прочь, когда я приблизилась к окну.

Мне кажется, она прихрамывала.

Глава 42

Я просыпаюсь, чувствуя, как яркий солнечный свет, проникающий в гостевую спальню через прорези жалюзи, согревает мое тело.

«В мою спальню», – думаю я, раскидывая руки и ноги, как морская звезда, чтобы занять всю кровать целиком. Левой рукой я тянусь к будильнику, чтобы выключить его, пока он не начал орать.

Я по-прежнему иногда не могу уснуть по ночам, прокручивая в голове все случившееся и пытаясь соединить воедино фрагменты, которые пока остаются для меня загадкой.

Но я больше не боюсь наступления дня.

Я встаю и надеваю халат. Иду в ванную быстро принять душ и, проходя мимо стола, бросаю взгляд на маршрут нашей поездки в Венецию и Флоренцию. Мы с тетей Шарлоттой уезжаем через десять дней. Лето пока не кончилось, и к работе в детском саду в Южном Бронксе я приступлю только в сентябре, после Дня труда.

Час спустя я выхожу из подъезда навстречу теплому воздуху. Я не тороплюсь, поэтому просто медленно иду по улице, стараясь не наступать на нарисованные детьми на тротуаре классики. В августе Нью-Йорк всегда становится спокойнее, ритм смягчается. Я прохожу мимо группы туристов, делающих фотографии небоскребов на фоне неба. На ступеньках дома из красного кирпича сидит пожилой мужчина и читает газету. Продавец цветов наполняет ведра охапками свежих маков и подсолнухов, лилий и астр. Я думаю о том, что надо будет купить цветов на обратном пути.

Я нахожу нужное кафе и открываю дверь, оглядывая зал.

– Столик на одного? – спрашивает официантка, проходя мимо со стопкой меню.

Я качаю головой.

– Нет, спасибо, меня ждут.

Я вижу ее в углу, она поднимает к губам белую кружку. На золотое обручальное кольцо у нее на руке падает отблеск света. Я останавливаюсь, не отрывая взгляда от кольца.

Какая-то часть меня хочет со всех ног броситься к ней. Другой части нужно больше времени, чтобы подготовиться.

Потом она поднимает голову, и наши глаза встречаются.

Я подхожу, и она быстро встает. В нерешительности она протягивает ко мне руки и обнимает меня.

Отстранившись, мы одновременно вытираем слезы. Потом начинаем смеяться.

Я сажусь на диван напротив нее.

– Я так рада тебя видеть, Сэм, – я смотрю на яркие бусины у нее на шее и улыбаюсь.

– Я скучала по тебе, Ванесса.

«Я тоже скучала по себе», – думаю я.

Но, не произнося ничего вслух, начинаю рыться в сумке.

И достаю такие же, как у нее, счастливые бусы.



Эпилог

Ванесса идет по улице, свободно размахивая руками, распустив светлые волосы по плечам. Лето на ущербе, и ее улица тише обычного, только одинокий автобус тарахтит мимо участка, который я выбрала для слежки. Несколько подростков околачиваются на углу, наблюдая, как один из них вертится на скейтборде. Она проходит мимо них, останавливается возле цветочного киоска, наклоняется к белому ведру и достает большую охапку маков. Взяв у продавца сдачу, она улыбается ему и продолжает путь к своему дому.

Все это время мой взгляд неотрывно прикован к ней.

Наблюдая за ней раньше, я пыталась оценить ее эмоциональное состояние. Узнай своего врага, говорит Сунь-цзы в «Искусстве войны». Я читала эту книгу в университете, и эта строчка врезалась мне в память.

Ванесса так и не поняла, что меня надо бояться. Она видела только то, в чем я хотела ее убедить; она купилась на созданную мной иллюзию.

Она думает, что я Эмма Саттон, невинная девушка, которая попалась в ловушку, расставленную ею, чтобы сбежать от мужа. Я все еще не оправилась от потрясения после признания Ванессы, что это она устроила мой роман с Ричардом; я думала, это я здесь плету интриги.

Мы невольно оказались сообщницами.

Но Ванесса и не подозревает о том, кто я на самом деле. Никто не подозревает.

Я бы могла развернуться и уйти и не раскрывать ей правды. Она, кажется, полностью оправилась от того, что с ней произошло. Может быть, ей лучше и не знать.

Я смотрю на фотографию, которую сжимаю в руках. Края обтрепались от старости и от того, что ее все время носили с собой.

Это фотография семьи, которая на первый взгляд выглядит счастливой: папа, мама, маленький мальчик с ямочками на щеках и девочка в брекетах. Фотография была сделана много лет назад, когда мне было двенадцать и мы жили во Флориде. За несколько месяцев до того, как наша семья развалилась на части.

* * *

Было десять с чем-то, и я давно уже должна была спать, но не спала. Я услышала, как позвонили в дверь и мама сказала: «Я открою».

Папа был в своей комнате, наверное, проверял студенческие работы. Он всегда это делал по вечерам.

Я услышала неразборчивые голоса, потом шаги отца по коридору к лестнице.

– Ванесса! – воскликнул он. В его голосе было такое напряжение, что я не смогла усидеть в своей комнате. В мягких носках я прокралась по коридору, выстланному ковром, мимо комнаты младшего брата и примостилась на верхних ступеньках лестницы. Я видела сцену, разворачивающуюся у двери, прямо под собой. Я была скрытым от посторонних глаз наблюдателем.

Я смотрела, как мама складывает руки на груди и смотрит на папу. Я смотрела, как папа размахивает руками и говорит. Я смотрела, как моя маленькая трехцветная кошка ластится к маминым ногам, как будто пытаясь ее утешить.

Захлопнув дверь, мама повернулась к отцу.

Я никогда не забуду выражения ее лица в тот момент.

– Она сама начала со мной заигрывать, – настаивал папа, распахнув круглые голубые, точь-в-точь как мои, глаза. – Она все время приходила ко мне в кабинет, задавала какие-то вопросы. Я пытался ее отвадить, но она продолжала… Ничего не было, клянусь.

* * *

Но что-то все-таки было. Потому что через месяц папа от нас уехал.

Мать винила не только отца, но и симпатичную студентку, которая его соблазнила. Она бросала ему в лицо имя «Ванесса» во время ссор, и ее рот кривился, как будто у этих трех слогов был горький привкус; это имя стало кодовым словом для всего, что между ними не ладилось.

Я тоже винила ее.

Закончив университет, я приехала в Нью-Йорк погостить. Я, конечно, не преминула разыскать ее; сейчас уже она была Ванессой Томпсон. У меня тоже было другое имя. После того как отец от нас ушел, мама вернулась к своей девичьей фамилии, Саттон. Когда я выросла, я тоже поменяла фамилию.

Ванесса жила в большом доме в пригороде для богатых людей. Она была замужем за красивым мужчиной. Она плавно скользила внутри своей золотой жизни, которой не заслуживала. Я хотела получше ее разглядеть, но никак не могла подобраться поближе. Она редко выходила из дома. У нас не было возможности случайно где-нибудь пересечься.

Я почти решила уехать из Нью-Йорка. А потом кое-что поняла.

Я могла бы подобраться поближе к ее мужу. Узнать, где работает Ричард, было легко. Я быстро выяснила, что он каждый день заходит в кафе на углу за двойным эспрессо. Он был человеком привычки. Я взяла с собой ноутбук и устроилась за столиком. В следующий раз, когда он пришел за кофе, наши глаза встретились.

Я привыкла к тому, что мужчины меня добиваются, но сейчас проявить инициативу нужно было мне. Она тоже, думала я, проявила инициативу с моим отцом.

Я наградила его своей самой лучезарной улыбкой.

– Привет. Я Эмма.

Я ожидала, что он захочет со мной переспать; мужчины обычно этого хотели. Этого было бы достаточно, даже всего на одну ночь; в конце концов его жена узнала бы. Я бы об этом позаботилась.

Меня привлекала симметрия, которая в этом прослеживалась. Это казалось возмездием.

Вместо этого он предложил мне подать резюме на должность ассистентки в его компании.

Два месяца спустя я заступила на пост его секретаря, Дайян.

А еще через несколько месяцев на пост его жены.

* * *

Я снова смотрю на фотографию у себя в руке.

Я была так не права, я так ошибалась.

Ошибалась насчет своего отца.

«Когда я училась в университете, меня обманул один человек, – сказала Ванесса в тот день, когда мы встретились в свадебном салоне. – Я думала, он меня любит. Он никогда не говорил, что женат».

Ошибалась насчет Ричарда.

«Ты пожалеешь, если выйдешь замуж за Ричарда», – предупредила она меня, подкараулив возле моего дома. А потом, когда Ричард стоял рядом со мной, она попыталась сделать это снова, хотя очевидно боялась его: «Он причинит тебе боль».

Я думаю о том, как Ричард притянул меня к себе, обхватив рукой за плечи, стоило только Ванессе произнести эти слова. Мне показалось, что он хотел защитить меня. Но его пальцы так сильно впились в мое тело, что на коже осталась цепочка сливового цвета отметин. Я думаю, он сделал это неосознанно; в тот момент он смотрел на Ванессу. На следующий день, когда мы встретились в свадебном салоне, я старалась не поворачиваться к ней тем плечом.

И самое главное, я ошибалась насчет Ванессы.

Будет справедливо, если она узнает, что тоже ошиблась на мой счет.

* * *

Я выхожу из укрытия, пересекаю улицу и иду к ней.