Сара Пекканен - Жена между нами

Что предпримет Джейсон?

Я жду, когда меня охватит знакомое чувство – паника.

Но паники нет.

Вместо этого я отчетливо осознаю, что с тех пор как Ричард меня бросил, я ни разу не подумала о Джейсоне.

– Семья Мэгги была бы рада возможности поблагодарить вас обоих лично, – говорит Энди. – Они, конечно, и так отправляют каждый год письма, которые я пересылаю вашему мужу.

Я вздергиваю голову. «Думай, как Ричард. Сохраняй контроль над ситуацией».

– Я не… дело в том, что мой муж не показывал мне этих писем, – каким-то образом мне удается говорить ровным будничным тоном. – Меня глубоко поразила смерть Мэгги, и он, наверное, думал, что мне будет тяжело их читать. Но сейчас мне хотелось бы знать, о чем в них идет речь.

– Да, конечно. Обычно они отправляют письмо по электронной почте, с тем чтобы я пересылал его вам. Я помню содержание, не дословно, конечно. Они всегда выражают благодарность вам и надежду на то, что когда-нибудь удастся с вами увидеться. Они время от времени приезжают в приют. Для них очень много значит ваш поступок.

– Родители Мэгги приезжают в приют? А ее брат Джейсон?

– Тоже. Они приезжают все вместе. И жена Джейсона, и двое детей. Это чудесная семья. Детишки разрезали ленту в день открытия после ремонта.

Я отступаю на полшага назад и едва не роняю телефон.

Ричард годами хранил эту информацию при себе; он перехватывал эти письма. Он хотел, чтобы я боялась, чтобы я была «нервной лошадкой Нелли». В силу своей глубокой извращенности он нуждался в том, чтобы быть моим защитником. Он культивировал во мне ощущение зависимости от него; он питался моим страхом.

Из всех жестоких поступков Ричарда этот, пожалуй, самый бессердечный.

Осознав это, я без сил опускаюсь на кровать. Я хочу знать, что еще он делал, чтобы подпитывать мою тревогу, когда мы были вместе.

– Я бы хотела позвонить родителям Мэгги и ее брату, – говорю я после секундного молчания. – Вы не могли бы дать их контакты?

Ричард явно не в себе – он не мог не предвидеть, что Энди расскажет мне о письмах. Это мой бывший муж, а не я теряет способность ясно мыслить.

Я никогда не решалась так сильно его провоцировать; я зашла очень далеко. Он, наверное, отчаянно желает причинить мне боль, заставить меня остановиться. Удалить меня из своей опрятной жизни.

Я прощаюсь с Энди и понимаю, что мне уже пора к Эмме. Уже почти пять часов, я собиралась выйти в это время. Но внезапно меня охватывает непреодолимая тревога – что, если снаружи меня ждет Ричард? Все-таки мне нельзя идти пешком. Придется взять такси, но его еще нужно поймать.

В здании есть второй выход, который ведет в тесный проулок, заставленный мусорными контейнерами. Какой выход, по расчетам Ричарда, я могу выбрать?

Он знает, что меня легкая форма клаустрофобии, что я боюсь попасть в тесное пространство. Проулок узкий, стиснутый по обеим сторонам высокими зданиями. Именно поэтому я выбираю этот путь.

Я надеваю кроссовки и дожидаюсь половины шестого. Доезжаю на лифте до первого этажа и дергаю несколько раз задвижку на двери пожарного выхода, потом наконец открываю дверь и выглядываю на улицу. За дверью, кажется, никого нет, но мне не все видно из-за высоких пластиковых контейнеров. Я делаю глубокий вдох, распахиваю дверь и несусь по переулку.

Сердце у меня готово разорваться. Я жду, что каждую секунду он может выскочить наперерез и схватить меня. Я заставляю себя бежать дальше к клочку тротуара, который вижу впереди. Когда он наконец оказывается прямо передо мной, я описываю полный круг, бросая взгляд на людей, машины, дома.

Ричарда здесь нет – я уверена, что почувствовала бы на себе его хищный взгляд.

Я поднимаю руку, чтобы остановить одну из проезжающих мимо машин. Вскоре у обочины притормаживает такси, я сажусь, и водитель умело начинает лавировать в плотном вечернем потоке по направлению к дому Эммы.

Я подъезжаю к углу, на котором стоит ее дом, без четырех минут шесть. Прошу водителя не выключать счетчик, а сама в это время повторяю про себя все, что должна сказать. Потом я выхожу из такси и иду к подъезду. Я нажимаю «5С» на домофоне, и слышу голос Эммы:

– Ванесса?

– Да, – я не могу удержаться и еще раз оглядываюсь через плечо. Но позади меня никого нет.

Я поднимаюсь к ней на третий этаж на лифте.

Она открывает, как только я подхожу к двери. Она такая же симпатичная, как и всегда, но у нее встревоженный вид, брови нахмурены.

– Входите.

Я переступаю через порог, и она закрывает за мной дверь. Мы наконец одни. Меня захлестывает такое сильное облегчение, что едва не начинает кружиться голова.

Квартира у нее маленькая и опрятная. Здесь всего одна спальня. На стене висит несколько фотографий в рамках, на столе – ваза с белыми розами. Она делает жест в сторону низкого дивана, и я присаживаюсь на краешек. Сама она продолжает стоять.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться.

Она не отвечает.

– Я так давно хотела с вами поговорить.

Что-то не так. Она не смотрит на меня и вдруг оглядывается через плечо. На дверь спальни.

Краем глаза я вижу, как дверь начинает открываться.

Я съеживаюсь на диване, инстинктивно пытаясь закрыть лицо руками. «Нет, нет», – в отчаянии думаю я. Мне хочется убежать, но я не могу пошевелиться, это похоже на ночной кошмар. Я могу только сидеть и смотреть, как он подходит ко мне.

– Здравствуй, Ванесса.

Я смотрю на Эмму. Выражение на ее лице трудно распознать.

– Ричард, – шепчу я, – что ты… зачем ты пришел?

– Моя невеста рассказала мне, что ты отправила ей какое-то нелепое сообщение про возврат денег за вино, – он по-прежнему идет в моем направлении, плавно, медленно. Останавливается рядом с Эммой.

Страх немного отпускает. Он здесь не затем, чтобы причинить мне боль. По крайней мере, не физическую – он никогда бы этого не сделал на глазах у посторонних. Он здесь, чтобы нанести мне решающее поражение в присутствии Эммы и положить этому конец.

Я встаю на ноги и открываю рот, но он уже вырвал у меня из рук контроль над ситуацией. Эффект неожиданности играет ему на руку.

– Когда Эмма позвонила мне, я объяснил ей, что произошло на самом деле, – Ричарду приходится делать усилие, чтобы не подойти ко мне ближе. Я читаю это в его сузившихся глазах. – Как тебе прекрасно известно, я решил, что вино не является на самом деле деловыми расходами, потому что я не был уверен, что мы выпьем целый ящик на вечеринке. Было бы неэтично расплатиться «Америкэн Экспресс», поэтому я отменил заказ и оплатил его снова моей личной «Виза». Я помню, что говорил тебе об этом, когда «Сотбис» привезли «Равено» к нам домой и я отнес его в подвал.

– Это ложь, – я поворачиваюсь к Эмме. – Он так и не заказал это вино. У него это отлично получается – он может дать объяснение чему угодно!

– Ванесса, он в ту же секунду рассказал, что произошло. У него не было времени, чтобы выдумать оправдание. Я не знаю, чего вы добиваетесь.

– Я ничего не добиваюсь. Я пытаюсь вам помочь!

Ричард вздыхает:

– Это начинает утомлять.

Я прерываю его. Я научилась предупреждать очередное его нападение.

– Позвоните им! – выкрикиваю я. – Позвони «Виза» и попроси их подтвердить оплату в присутствии Эммы. Это займет тридцать секунд и разрешит наш спор.

– Нет, теперь я скажу тебе, как мы разрешим спор. Ты месяцами преследуешь мою невесту. В последний раз я предупреждал тебя, что произойдет, если это будет продолжаться. Мне жаль, что с тобой не все в порядке, но мы с Эммой добьемся, чтобы суд запретил тебе к нам приближаться. Ты не оставила нам выбора.

– Выслушайте меня, – говорю я Эмме. Я знаю, что это мой последний шанс ее убедить. – Он заставил меня думать, что я схожу с ума. Из-за него пропала моя собака – он оставил калитку открытой или как-то еще.

– Господи, – говорит Ричард. Но я вижу, как его губы стягиваются в одну линию.

– Он пытался убедить меня, что у нас нет детей по моей вине! – крикнула я.

Я вижу, как ладони Ричарда сжимаются в кулаки и инстинктивно вздрагиваю, но не останавливаюсь.

– Он причинял мне боль, Эмма. Он бил меня, бросал на пол, однажды он едва меня не задушил. Спросите его про драгоценности, которые он дарил мне, чтобы можно было скрыть синяки. Он причинит боль и вам тоже, Эмма! Он разрушит вашу жизнь!

Ричард делает выдох и закрывает глаза.

«Чувствует ли она, что он готов переступить черту? – думаю я. – Видела ли она когда-нибудь, как Ричард исчезает за маской гнева?» Но я, наверное, сказала слишком много. Она, может быть, и поверила бы чему-то, но разве можно примерить эти немыслимые обвинения на надежного, уверенного в себе мужчину, который стоит сейчас рядом с ней?

– Ванесса, у тебя какие-то чудовищные проблемы с психикой, – Ричард притягивает Эмму ближе к себе. – Ты и близко к ней больше не подойдешь.

Судебный запрет будет означать, что у Ричарда появится официальное подтверждение того, что я представляю для них угрозу. И в случае любого физического столкновения между нами все будет свидетельствовать в его пользу. Он всегда держал под контролем восприятие нашей истории окружающими.

– Тебе следует уйти, – Ричард подходит и берет меня за локоть. Я вздрагиваю, но он касается меня легко, почти нежно. Сейчас ему удалось победить свой гнев. – Проводить тебя вниз?

Я чувствую, как от этих слов у меня расширяются глаза. Я быстро качаю головой и пытаюсь сглотнуть, но во рту слишком сухо.

Он ничего мне не сделает в присутствии Эммы, убеждаю я себя. Но я знаю, что он имеет в виду.

Когда я прохожу мимо Эммы, она складывает руки на груди и отворачивается.

Если бы только я могла прислать Эмме черную записную книжку вместе со счетом за вино. Может быть, если бы она смогла пробежать глазами ее страницы, ей бы удалось уловить подспудную логику этих, на первый взгляд ничем не связанных, событий.