— Что ты делаешь?

— Прости, — улыбаюсь, как могу, — я забыла, что потеряла ключи. Потянулась на автомате.

Вру, не краснея. Лёша достает из кармана ключ, вставляет его в замочную скважину и пропускает меня внутрь. Я захожу, хочу снять сапожки, но муж, захлопнув дверь, не даёт мне такой возможности. Он прикладывает руку к моей шее, больно толкает, прижимая к стене, и выдыхает в сантиметре от моего рта:

— Думаешь, я поверил в эти сказки?

Холодею от ужаса и распахиваю глаза. Никогда не видела его таким. В памяти всплыл эпизод из нашего прошлого:

«— Я так тебя люблю, — шептала я, — так люблю, мне ведь никто не нужен кроме тебя.

— И я тебя люблю, но узнаю, что изменила — убью!»

Страх сковывает моё тело, сдавливает своими тисками. Смотрю в его бездонный, полный ненависти взгляд. Его ноздри причудливо раздуваются, а пальцы руки начинают сдавливать мою шею, не давая возможности освободиться. Да что там освободиться! Я уже начинаю задыхаться от ужаса, а вдохнуть не получается — пальцы мужа сжимаются всё сильней…

* * *

Как там говорят? В предсмертной агонии мимо проходит вся жизнь? Она у меня пролетела за секунду. Я смотрела на Лёшу безумным взглядом, видела, насколько он серьёзен, чувствовала, что ещё чуть-чуть и я задохнусь, начну брыкаться, а потом… потом наступит успокоение.

Невольно думаю о том, что нужно было рассказать правду ещё там… в доме у Артура. Там у меня всё ещё был бы шанс выжить и развестись. Артур не предлагал мне любви до гроба, не говорил, что не сможет без меня жить, не хотел встречаться, но он бы помог.

Внезапно всё прекращается. Лёша убирает руку, но не отходит, смотря на то, как я откашливаюсь, вдыхая воздух. Что это? Возможность продлить своё удовольствие? Дольше поизмываться над своей женой? Что он преследует?

Я всё ещё кашляю, издавая болезненно-рванные звуки, захлёбываясь собственной слюной. Мне страшно. Впервые я понимаю, что недооценила Лёшу. А, может, я знала, что так будет, но позволила себе расслабиться, поверить в чудо, заставила себя считать, что может быть иначе.

Внезапно слышу, как он смеётся. Поднимаю голову и удивлённо смотрю на то, как он улыбается, как на лбу собирается глубокая морщинка, а под глазами впадают глубокие ямы.

— Ну, ты даёшь, бусинка, — говорит он, — такое ощущение, что реально переспали, — договаривает и снова беспрерывно смеётся.

Молча стою и смотрю на него, не в силах издать и звука. Реальность всё ещё не дошла до меня. Видимо, кислород не сразу попал в мозг, потому что я прихожу в себя, когда Лёша уже разувается и идёт на кухню. Я медленно начинаю соображать, шестеренки моего мозга крутятся с удвоенной силой и меня пробирает злость.

То есть он просто пошутил? Серьёзно?

Я быстро стягиваю сапоги и иду в нашу спальню. Беру свою домашнюю одежду, две пары трусиков, лифчик и захожу в ванную, закрываясь на шпингалет. Стягиваю с себя одежду и смотрю в зеркало. На шее остались красные следы. Завтра там будут синяки, а он просто пошутил…


Открываю воду, слыша успокаивающий шум воды. Нет. Мне нельзя уходить. Нельзя сейчас. Если скажу, что ухожу, он решит, что что-то было и… я уже не уйду… не смогу. Он сделает всё, чтобы сломать меня окончательно, растоптать во мне женщину, раздавить морально, а возможно и физически. Я не льстила ему, знала, что если скажу об измене или у него будут доказательства, он спокойно доведёт начатое до конца.

Сейчас я впервые взглянула на мужа по-другому. Не глазами влюблённой дурочки. Я увидела его со стороны. Заметила его недостатки. Увидела его так, как моя подруга, как коллеги с работы, регулярно уверяющие, что такую красотку, как я, муж должен ежедневно забирать с работы, носить на руках, одаривать вниманием. Я отмахивалась, хохотала и воспринимала это за лесть. Ни черта это была не лесть! Это правда! Правда, которую я не замечала.

Впервые поняла, как меня видели со стороны. Я не была наседкой. Привлекательная, общительная и весёлая — такой я была везде, где не было вечно угрюмого Лёши, готового оттачивать мастерство унижения и делать из меня шлюху, дрянь, стерву… да кого угодно!

— Эй, бусинка, — голос Лёши прозвучал миролюбиво, но я только скривилась, — ты что, обиделась?

Хотелось крикнуть: «нет, потому что я трахнулась с твоим другом, пока ты дрых в угаре», но вместо этого просто промолчала. В дверь снова поскреблись, и я не выдержала:

— Лёша, можно я спокойно помоюсь? — раздражённо произнесла в надежде, что он поймёт и уйдёт. Увы…

— Ну, бусинка, пусти меня к себе, я тебе массаж сделаю.

— Нет, Лёша. Сделай мне кофе, ладно? — нужно занять его чем-то, чтобы он ушёл.

Он что-то буркнул, и я услышала, как на кухне загремела посуда. Не прошло и двух минут, как что-то упало и Лёша, громко чертыхнувшись, прокричал:

— Сама себе кофе сделаешь!

Спустя ещё пару минут хлопнула входная дверь и я, наконец, смогла расслабиться. Меня медленно потряхивало. Я даже не представляла, что когда-то решусь на то, что сделала ночью. Никогда не думала, что смогу изменить. Я, которая никогда не принимала и не понимала измен, не искала оправданий для мужчин и женщин. Считала ли я, что опустилась? Нет! Скорее, наоборот.

Чувствовала себя молодой. Взбалмошной, яркой, дикой, готовой на рискованные поступки. Я ощущала себя живой! Сколько можно загонять себя в какие-то рамки? Обстирывать мужа, готовить еду, работать на двух работах, потому что он не зарабатывает нормально? Я устала! Пора пожить для себя.

Я всё лежала и думала о том, что произошло? Что меня так изменило? Усмехнулась. А разве непонятно? Артур…

Он стал тем спасательным жилетом, который я с радостью приняла, чтобы выбраться из утянувшей меня пучины лицемерия, регулярных унижений и издевательств. Он вдохнул в меня жизнь. Я начала себя ценить, улыбаться, радоваться и мечтать. Я поверила в то, что могу быть красивой, привлекательной, желанной. Нет, он не обещал мне любви, не говорил, что хочет большего, чем просто одна ночь, не звал замуж, но он помог понять мне, что я живу не так.

Вздрогнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Послышались торопливые и слегка неуклюжие шаги Лёши.

— Бусинка, сколько можно купаться? Я уже и тортик купил, — радостно прокричал Лёша.

«На какие деньги?» — хотелось спросить мне, но вместо этого вылезаю из ванной, насухо вытираюсь, одеваюсь и выхожу, закидывая одежду в стирку. Идти к Лёше на кухню не хочется, но мне нужно чем-то себя занять. Подумать. Решить, как сделать так, чтобы он ничего не узнал, чтобы не заподозрил, что я ухожу.

Медленно захожу на кухню, открываю холодильник, достаю фрукты для салата, сладкий ежевичный йогурт для заправки. Только бы он молчал…

— Бусинка, ну ты чего? Я же прикололся, — вполне себе весело говорит он, а я упорно рассматриваю апельсин. — Я же знаю, что ты у меня не такая. Да и посмотри на себя. Где ты, где Артур? Неужели я мог бы приревновать? Это же смешно!

Я не сорвусь. Всё будет хорошо. Дыши, Вика, вдох-выход, вот таак, ещё чуть-чуть и ты будешь свободнаааа…

— Я не обижаюсь, — ровным тоном отвечаю, стараясь пропустить мимо ушей его оскорбления. Вспомню о них потом… мне нужно время, а после я всё выскажу.

— Правда?

— Да.

— Ну и хорошо.

Кажется, только сейчас ко мне доходит, что Лёша вовсе меня не чувствует. Не замечает моих реакций, тона. А что он замечал за пять лет, кроме того, что я одеваюсь, крашусь и веду себя, как шлюха? Ответ напрашивается сам по себе.

— Тут это, бусинка, у меня заказ наклёвывается в городе. Там приличная сумма, так что отказываться было бы глупо и… отпустишь меня на день?

Нет… мне же не может так везти… Ведь не может же!? Но мне везёт. Лёша говорит вполне серьёзно и собирается уехать уже сегодня вечером. Жаль, что не прямо сейчас. Я бы успела собраться и даже найти квартиру, а так… так придётся пожить в отеле и желательно подальше от нашего района.


— Конечно, отпущу, — чуть более радушно отвечаю я, начиная с энтузиазмом нарезать овощи.

— Вииик, — тянет Лёша, — я так тебя хочу.

— У меня месячные, — вру, не глядя, зная, что он и не поймёт.

— В чём проблема? Сделай минет.

— Лёша, я не совсем в настроении, устала, у меня жутко болит голова, потому что я не выспалась.

— Не боишься, что меня у тебя уведут? — шутливо спрашивает муж.

На языке вертится сразу несколько колких ответов: «когда развод?» «сколько доплатить той дуре», «кому ты, нахрен, нужен, дорогой» и ещё несколько вариантов, но вместо них, я просто выдаю:

— Нет, милый, я же знаю, что ты мне верен.

Глава 10

Чужая женщина запретна для меня,

Я не любил измен, предательства и лжи,

Она была его… чужой, а я…

Звонил, мечтал, хотел увидеть с нею сны.

Она замужняя, а я свободен,

Она его. Нет, ложь! Она — моя,

Она одна, а я всё так же превосходен,

Она моя. Нет, ложь! Она теперь ничья…

Адалин Черно

Я её отпустил. Она ушла со своим мужем ещё два дня назад, а я даже не взял её номер телефона. Чувствовал себя сейчас идиотом.

— Артур, ты меня слышишь? — донёсся голос отца.

— Да, — глухо отвечаю, понимая, что не слышал ни слова.

— И о чём я говорил? — раздражённо произносит он.

— Ладно, я тебя не слушал, — иду на попятную.

Я сижу в его кабинете уже минут сорок, пытаясь вникнуть в то, что он говорит, но пока безрезультатно. Да, это точно мне не на руку. Я на испытательном сроке. Отец пытается понять, стою ли я того, чтобы доверить мне свою компанию, а я… не хочу.

Нет, ещё неделю назад я упорно старался, чтобы стать достойным приеемником, сутками сидел в офисе, чертил графики и отчёты. Не знаю, что изменилось, но я больше не хотел этим заниматься. Смотрел на отца, вспоминал его дни, проведённые не дома. Я могу на пальцах посчитать время, когда он присутствовал хотя бы на праздниках. Да, мы с матерью ни в чём не нуждались, но его рядом не было.