— Мы так и будем молчать? — спросил он тихо и виновато.

Она не ответила.

Руслан встал. Подошел к Людмиле сзади и положил руку на плечо. Она ее не скинула. Но и не прижалась к ней щекой, ласкаясь, как делала всегда. Спокойно и медленно захлопнула книгу, отложила подоконник. Пристально посмотрела мужу в глаза.

Руслан не выдержал ее взгляда и сник.

— Я не знаю, сможешь ли ты меня простить, — наконец выдавил он, — …у нас ничего не было…

— Не важно, — ответила она спокойно, снова удивляясь своему равнодушию. — Не было, но могло быть. Если бы не помешал Антон. Ты ей приказал. Она бы исполнила. Хуже было бы, если бы сын вошел в самый разгар веселья.

Руслан вздрогнул, словно от пощечины.

— Ничего бы и не было, — сказал он глухо, — Анна… она отказалась…

Людмила изумленно посмотрела на него.

— Отказалась? Надо же…

Она почувствовала что-то, отдаленно напоминающее гордость за свою подругу. Послушная, покорная Анна, выдрессированная Шталем до автоматизма, практически зомбированная, ослушалась своего господина! Все-таки не прошли даром ее долгие разговоры по душам с Анной.

— И ты ее не наказал? — спросила Людмила не без сарказма.

— У нас нет отношений дом-саб, — простонал Руслан. — Я не обманывал тебя!

Людмила посмотрела на него скептически.

— Тебе не кажется, что в последнее время ты постоянно говоришь одно, а делаешь другое?

Руслан схватился за голову и стал нервно расхаживать по комнате.

— Я не понимаю только одного, — вдруг сказала Людмила грустно. — Зачем тебе эти сложности?

Он остановился и посмотрел на нее:

— О чем ты?

— Я не могу больше дать тебе всего, в чем ты нуждаешься. Ты не можешь от этого отказаться. Так зачем продлевать эту ненужную агонию?

Руслан опустил голову и хрипло спросил:

— Ты хочешь уйти?

Людмила помолчала, прислушиваясь к себе, все еще сомневаясь в правильности принятого уже решения. Все правильно, правильно. Это единственный выход.

— Нет, — просто ответила она.

Руслан посмотрел на нее растерянно.

— Если, конечно, ты этого не хочешь, — добавила она тихо и сжала зубы от боли, которая на мгновение проступила сквозь апатию, будто кровь через повязку на ране.

Руслан вдруг подошел и поднял ее с кресла, прижимая к себе:

— Как я могу хотеть! Я люблю тебя! Так сильно…

Людмила мягко высвободилась и отошла к окну.

— Любишь меня. Хочешь ее. Знаешь, это так странно.

— Я не хочу ее… — голос Руслана дрогнул, — нет… не так… просто я не могу, пойми же… я живой человек… у меня есть потребности…

— Которые я не могу удовлетворить, — закончила за него Людмила. — А кто, по-твоему, я? Кто я для тебя? Кукла, в которую ты больше не можешь играть, потому что боишься сломать?

— Ты моя жена, — ответил он тихо, — мать моего сына. Любимая, единственная, желанная…

— Не надо, — попросила она, — не надо.

Он смолк и смотрел на нее отчаянно, будто пытался убедить в том, во что сам не верил.

— Это я виновата, — продолжила Людмила, из всех стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это я притащила нас в офис Шталя. Это я не смогла вовремя остановить все это, пока еще не стало слишком поздно. А ведь Анна мне говорила, предупреждала. А я все наивно верила — Игра останется только в студии. Оказывается, нет. Мы отравлены Игрой. Шталь как-то мне сказал, что правила устанавливают игроки. Старый лис… Он-то точно знал, что это не так. Правила устанавливает Игра. И по этим правилам я битая карта. Но Игра продолжается. И у тебя есть новая игрушка.

Руслан смотрел на нее, не отрываясь, недоумевал, не понимал, надеялся и не верил.

— Нет, — наконец произнес он осторожно, будто боялся спугнуть ее решение, — ты же не хочешь сказать, что я и Анна…

Повисла пауза. Они смотрели друг на друга, и каждый из них не хотел быть первым, кто произнесет вслух эти слова.

Людмиле показалось, что остановилось время. Перестали тикать часы в гостиной, перестало биться ее сердце. Мелькнула мысль — это было бы просто замечательно. Перестать существовать. Избавится от этой боли, растворится в безразличном, бездушном тумане, стать ничем. И тут же привычно одернула себя. Малодушная трусиха. Она должна закончить партию, во что бы то ни стало. Должна. Пока есть еще силы.

Вдохнула полную грудь воздуха, будто собралась нырять в холодную воду.

— Ты можешь играть с Анной. Если конечно она согласится, — закончила Людмила и сжалась, ожидая боли. Но боль не пришла. Серый, липкий туман безразличия затопил ее душу окончательно.

— Но ты… — Руслан все еще не верил. — Тебе же больно…

— Мне не больно, — ответила Людмила тихо.

И добавила еще тише:

— Уже не больно.

Снова повисла тишина.

Где-то в самом далеком уголочке сердца, там, где еще жила наивная юная Мари, влюбленная в своего сказочного Принца, она надеялась, что он скажет «нет». Но эта надежда была такой слабой, такой хрупкой…

Людмила вслушивалась в тишину, и сквозь нее все явственнее проступал тоненький и едва уловимый хрустальный звук… Это замерзала, прорастала острыми иглами, превращалась в лед, та самая, последняя надежда.

Руслан молча подошел к ней сзади и обнял за плечи. Людмила не сопротивлялась, безвольно отдаваясь его рукам. Он взял ее раскрытую ладонь и прижался к ней губами. Она впервые не почувствовала ничего.


Позвонить Анне Людмила решила сама.

— Если это будешь ты — выйдет двусмысленность. Словно у нее нет выбора, — заявила она Руслану спокойно и решительно.

— Ну я хотя бы съезжу…

— Нет, — твердо ответила Людмила. — Не смей на нее давить!

Анна не взяла трубку. «Видит мой номер и специально не отвечает, — подумала Людмила.

— Дай свой телефон, — потребовала она у Руслана.

Он нахмурился, но спорить не стал.

В телефоне Руслана Анна значилась под своей фамилией Черкасская. Людмила нажала вызов. Ровно три гудка…

— Слушаю.

«Она не назвала его «Господин», — подумалось Людмиле.

— Анечка, это Людмила. Хотим пригласить тебя к себе. Есть разговор. Приедешь?

В динамике повисло напряженное молчание, только еле слышно потрескивали помехи.

— О чем?

Людмила ответила не сразу, тщательно подбирая слова.

— О тебе, обо мне. О Руслане. О нас.

Снова молчание. Секунда, две, три, пять, тик-так, тик-так…

— Хорошо. Я приеду.

Через два часа Людмила смотрела, как Анна сидит на самом краешке кресла, напряженная, будто струна, не поднимает глаз и нервно теребит шарфик — розовый в голубую полоску. Людмила вспомнила, что этот шарфик они купили год назад вместе, разгуливая по «Пассажу». Как раз после возвращения Анны к Шталю. Они обе тогда были так счастливы, так беззаботны.

Снова будто в сердце воткнули тупую ржавую иголку. Вдох-выдох, вдох-выдох… Боль отступила.

Руслан напряженно молчал, не зная как начать этот странный и тяжелый разговор. Людмила, поняла, что эта честь снова принадлежит ей, тихо и спокойно спросила:

— Давай договоримся сразу: ты ни в чем не виновата. И я тобой горжусь.

Анна подняла на нее отчаянные, полные слез глаза.

— Я не… у нас… ничего не было, — пролепетала она, готовая разрыдаться.

Людмила села с ней рядом и сжала ее руку, гладя другой по плечам.

— Не плачь, пожалуйста, — тихо сказала она, — я знаю. Ты отказалась.

Анна всхлипнула и кивнула.

— Потому что не хотела сделать больно мне?

Опять всхлип и судорожный кивок.

— Спасибо, — сказала Людмила тихо и сжала руку Анны.

Потом встала и отошла к окну, посмотрев выразительно на мужа, давая ему понять, что дальнейшее ее уже не касается.

Руслан присел рядом с девушкой и тихо сказал:

— Если хочешь уйти, я тебя отпущу. Как-нибудь уладим все с Райшнером. А если откажется, наймем адвоката, попытаемся доказать недействительность оговорки. Хочешь?

Людмиле хотелось сесть рядом с Анной, поддержать ее, чтобы услышать: «Да! Конечно хочу!»

Но девушка будто оцепенела, на ее лице вдруг отразился такой ужас, будто ей зачитали смертный приговор.

Она сдернула с шеи шарф, словно он ее душил, и заговорила, быстро, сбивчиво:

— Отпустить?! Прогоняете… Я мешаю, конечно… Ну тогда у меня только один выход…

Всхлипнув, Анна закрыла лицо руками.

У Людмилы снова стало горячо в груди. «Неужели… Анна…у нее есть чувства к Руслану?!»

Она совершенно не ожидала такой реакции девушки. Ей казалось, что Анна тяготится этой оговоркой, навязанным ей договором, мечтает о свободе, о новой, другой жизни без рабства, без приказов и ограничений. Но предложение Руслана повергло ее в такой ужас…

— О чем ты? Какой выход?!

Анна опустила руки на колени, несколько раз судорожно вздохнула. Она немного успокоилась, но все равно выглядела потерянной.

— Не знаю, можно ли меня понять, — сказала она грустно. — Наверное, нет. Я очень жалею, что не смогла уйти вместе с Мастером. Как-то он назвал себя моим Создателем. Это правда. Я могу дышать только по одной причине. Я исполняю его волю.

Людмила заглянула Анне в глаза. Там была пустота. Безысходная, абсолютная пустота. Будто из этой девушки вынули душу, и осталась пустая оболочка, что продолжает движение по заданной программе.

— Мастер заботится обо мне, даже оттуда. Я должна получить прощение. За то, что не ушла с ним. Что уже посмела ослушаться. Выполняя его волю, я служу ему.

Чужие слова, сказанные безразличным механическим голосом. Страшные слова. Людмила поняла, что Анна ни за что не уйдет. Ни с деньгами, ни без них. Пока не исполнит завещание Шталя полностью.