Она извивалась, выскальзывала из одежды, задыхалась от счастья, и опять плакала, а он собирал ее слезы губами и все шептал ей нежные слова…

Вся накопившаяся страсть будто прорвалась, и Людмиле на минуту стало страшно от его безумного напора. Боль и удовольствие опять сплетались для нее в одно невероятное чувство, заставляли кричать от восторга. И если бы в этот момент ее сердце снова остановилось, она не желала бы для себя другой смерти…

Теряя сознание, она смогла только прошептать ему: «Люблю» и перестала чувствовать свое тело…

Но эта их безумная ночь стоила дорого. Людмиле под утро стало хуже, снова сбился сердечный ритм, она потеряла сознание и Руслан вызвал скорую.


Глава 22


За холодным синим стеклом толпились белые клочки снежной ваты. Они суетились, расталкивали друг друга, как любопытные дети, хотели прильнуть к окну, заглянуть туда, по другую сторону тонкой прозрачной преграды. Людмила приложила ладонь к ледяной поверхности, зябко поежилась, но заставила себя не отнять руки. А хлопья снега, словно привлеченные теплом, еще решительнее проталкивались к окну, льнули, липли, таяли, стекали крупными каплями.

— Людмила Евгеньевна! Ну что вы опять у окна? Простудитесь!

Дежурная медсестра вошла в палату с двумя пластиковыми стаканчиками.

— Давайте-ка примем лекарства и спать.

— Не хочется, Леночка. Опять эти сны.

Которую ночь Людмила мучилась кошмарами — то блуждала в ледяном лабиринте, то проваливалась под лед, захлебывалась и не могла найти полынью, то ее хоронили заживо в хрустальном гробу.

Людмила отошла от окна и села на кровать.

— Ничего, сегодня никаких снов. Руслан Николаевич выписал снотворное. Спать будете, как младенец.

— Он уже ушел? — спросила Людмила.

Легкая досада на мужа уколола занозой. И тут же ей стало стыдно. Чем она лучше других пациентов? А дома Дарик, не выгулянный и не кормленный.

— Нет, ну как же он уйдет. Сначала к вам.

В голосе медсестрички почудилась ревность. Людмила горько усмехнулась.

Леночка поставила на тумбочку стаканчики.

— Не забудьте про лекарства. А я пойду. Спокойной вам ночи. Без снов.

— А тебе спокойного дежурства. Спасибо.

Дверь палаты закрылась, и тишина обняла мягкими лапами. Слышно было, как еле слышно шуршат снежинки по стеклу.

Людмила забралась в холодную постель, съежилась, натянула одеяло по самые уши.

— Спишь уже?

Она выглянула наружу.

— Не спится. Холодно.

Руслан присел на постель, взял ее руки в ладони.

— Сейчас скажу, чтобы принесли обогреватель. Тоже мне, вип-палата. Холодина! Вот и руки ледяные.

Пальцы мужа, теплые, сильные, привычно нащупали на запястье пульсирующую венку.

— Я в норме, — буркнула Людмила. — Домой хочу. Отпустишь?

Руслан посмотрел на нее с укором.

— Ну что ты как ребенок! Кардиограмма еще не очень. Потерпи.

Поднес к лицу ее руки, подышал на ладони.

— Ну вот. Согрелась?

— Да. Иди уже домой. Поздно. Дарик извелся.

Руслан вздохнул.

— Бедный пес. Стосковался по хозяйке. Ничего, до конца недели потерпим. А в пятницу отвезу тебя домой.

— В пятницу…Еще целых два дня! Так долго!

— Вот правда, капризный ребенок.

Руслан осторожно коснулся губами ее лба. Людмила едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Она ненавидела, когда он целовал ее так.

— Иди. Выпью снотворное и попробую заснуть.

Подождала, пока Руслан уйдет и взяла стаканчик с таблетками. Высыпала на ладонь. Долго смотрела на розовые капсулы. Потом ссыпала их обратно и решительно отставила.

Это ее сны. Она не будет от них трусливо прятаться.

Но заснуть Людмила смогла только под утро. Все думала, думала, думала. Мучительно, безнадежно. Слова Руслана о нерушимости их предела, все больше казались пафосными и неискренними. Людмила снова и снова вспоминала Анну на коленях перед Русланом, ее молчаливую покорность и снисходительную улыбку мужа. С горечью она понимала, что пресловутый предел лопнет как мыльный пузырь, это просто дело времени. Рано или поздно Руслан не сможет больше сдерживаться, а Анна, вымуштрованная Шталем до абсолютного растворения в чужой воле, конечно, не сможет ему отказать. Ниточки, что связывали Людмилу с мужем, и казались такими прочными, истончались, рвались одна за другой. Как это остановить?

В четверг вечером она снова стояла у окна. Все смотрела и смотрела на снегопад за окном. Пока голос мужа не вывел ее из задумчивости.

— Ну что, дождалась. Завтра домой.

Руслан обнял Людмилу за плечи, прижал к себе. Стало тепло и уютно. Снежинки за окном снова завистливо льнули к стеклу, будто хотели украсть частицу этого тепла.

— Что ты решил с Анной? — вдруг спросила она. И замерла в ожидании ответа. Неясное предчувствие, что единственно верное решение близко, и что оно зависит от того, что скажет Руслан, зазвенело в висках натянутой до предела струной.

— Ты о чем? — немного фальшиво удивился Руслан.

Было ясно, что он ожидал этого разговора.

— Ты знаешь. Так что?

Руслан резко развернул ее к себе. Сильные пальцы впились, причиняя боль. «Синяки будут, — подумала Людмила машинально, но вырываться не стала.

— Опять за свое? Сколько можно повторять, наш предел…

Нахмурился, сдвинул брови, грозно навис над ней. Привычно почувствовала себя слабой, маленькой, так захотелось просто согласиться со всем, что он скажет. «Держись, — приказала себе.

— А почему ты злишься? Значит, отпустить Анну ты не хочешь.

— Я объяснял, — раздраженно произнес он, отпустил ее, отошел, сел на кровать. — Это ради Анны. Она не готова к самостоятельной жизни, ей нужен покровитель.

— Покровитель… или господин? А тебе нужна саба…

— Нет! — почти выкрикнул он и вскочил.

Снова подошел к Людмиле, больно сжал ее запястья.

— Ты всерьез думаешь, что я могу… с Анной?

— Не сможешь? — спросила Людмила спокойно и немного насмешливо и удивилась сама своему спокойствию.

— Конечно нет! Но у меня есть обязанности по отношению к Анне. Я должен заботиться о ней. Так хотел Шталь.

И внезапно неясные обрывки мыслей, догадки и предчувствия сложились в ясное и твердое решение.

— Отлично, — улыбнулась Людмила. — Мне понадобится помощь по дому, пока совсем не приду в себя.

Руслан посмотрел удивленно, еще не понимая, к чему она клонит.

— Я же предлагал тебе давно домработницу. Ты категорически отказалась!

— Анна могла бы переехать к нам.

Руслан отпустил ее руки и посмотрел с подозрением.

— Ты уверена, что так будет лучше?

— Да, — ответила она твердо. — Только давай договоримся сразу. Пообещай, что не воспользуешься оговоркой завещания Шталя. А если все-таки…

Людмила запнулась, не в силах сказать это вслух. Даже не произнесенные, слова больно резали как острые льдинки.

— Обещай, что будешь со мной честным.

Руслан отвернулся к окну. Молчал, наблюдая, как липнут к стеклу мокрые хлопья снега. Минуты тянулись и тянулись, Людмила уже решила, что он откажется. И тогда это будет означать самое страшное — ей не за что больше бороться.

— А знаешь, — Руслан повернулся к ней и мягко улыбнулся. — Ты права. Так будет лучше. Для всех.

И снова она оказалась в сильных и теплых объятиях. И выбираться из них совсем не хотелось. Спрятала лицо у мужа на груди.

— Не оставляй меня тут. Забери домой, — шепнула она.

— Хорошо.

Мягкий поцелуй, в губы. Она ответила, чуть нетерпеливее, чем хотела сама.

— Собирайся. Пойду, принесу вещи.


Людмила вышла на крыльцо кардиологического отделения и с наслаждением несколько раз глубоко выдохнула и вдохнула, будто хотела избавиться от больничного воздуха. С темного, будто обтянутым серым плюшем неба все сыпались и сыпались тяжелые мокрые хлопья.


В начале улицы машина завязла в снегу. Руслан остался ее откапывать, а Людмиле пришлось идти пешком, сумка показалась тяжелой, руки немели, Людмила оступалась и увязала в рыхлом, мокром месиве.

Калитка открылась с трудом, дорожку к дому совсем засыпало. Людмила осторожно поднялась по ступенькам на крыльцо, стянула с рук перчатки, подышала на пальцы, и едва не уронила ключи в снег.

За дверью нетерпеливо скулил стосковавшийся по хозяйке Дарик, и как только Людмила открыла дверь, едва не сбил ее с ног. Пес прыгал ей на грудь, лаял, пытался лизнуть в лицо, тыкался носом в руки, тянул зубами сумку из рук. Потом умильно улыбаясь особой собачьей улыбкой и виляя хвостом, торжественно притащил Людмиле тапочки.

Людмила прошла по дому, зажгла свет, хотя на дворе еще был день. Она не любила полумрака, а из-за снегопада было сумрачно. Поморщилась, заметив слой пыли на мебели и стеклянных полках с куклами. Прошла на кухню и облегченно вздохнула: в раковине не было грязной посуды, все было на своих местах. Поставила чайник, протерла мойку и стол, на ее взгляд, недостаточно чистые. Переставила тарелки в сушке — по размеру.

Но Анне все равно нужно было позвонить.

Слушая длинные гудки, все пыталась представить — что же скажет Анна в ответ на ее предложение?

Анна взяла трубку не сразу, Людмила уже хотела нажать отбой.

— Мила! Тебя выписали!

Радость в голосе Анны была искренней. У Людмилы немного отлегло от сердца.

— Да, я дома. Мы с Русланом хотели тебя пригласить к себе. Сегодня. Приедешь?

— Но… — Анна смутилась, засомневалась, — на улице такой снегопад…

— Попрошу Руслана, он приедет за тобой. Все равно застрял в начале улицы. Соглашайся, пожалуйста.