Постепенно музыка стала громче, ритм — более четким. Добавилось света. Девушки с зажженными свечами на раскрытых ладонях в полупрозрачных туниках встали у каждого столика и замерли будто статуи. Бесстрастные лица, опущенные глаза живо напомнили Людмиле Еву — покорную подружку Шталя.

— Добрый вечер, друзья! — низкий грудной голос, усиленный динамиками, прорвался сквозь рваный ритм свинга.

На полукруглом подиуме возник женский силуэт, освещенный со спины.

— Время начинать. Сегодня не совсем обычный вечер. Среди нас особые гости. Поэтому напомню. Все что вы увидите — происходит по доброй и осознанной воле участвующих. Если действо кажется гостю неприемлемым — он должен молча покинуть зал. Вмешиваться в представление недопустимо.

Людмиле вдруг стало жутко. Она посмотрела на лицо Руслана. Под маской невозможно было угадать его чувства. Он напряженно смотрел в сторону подиума, комкая в руке салфетку.

Сцену залило кроваво-красным светом. Зловещий и трагичный хор «Кармина Бурана» заполнил пространство, загрохотал рокочущий ритм барабанов. Появился мужчина в длинном темном плаще, который он скинул эффектным жестом, оставшись в обтягивающих кожаных штанах и белой рубахе с отложным воротником и манжетами. На лице — бархатная полумаска.

Больше всего он напоминал фокусника. Театральным жестом взмахнул плащом, и вдруг под ним оказалась девушка. Босая, с рассыпавшимися по плечам светлыми волосами. Тоненькая, хрупкая. На ее личике, бледном, застывшем, маски не было. Из одежды — лишь прозрачная туника, как на тех, что замерев, так и стояли в зале со свечами на раскрытых ладонях. Сквозь пронизанную лучами софитов тонкую ткань просвечивала обнаженная грудь и узенькие полоски стрингов. Людмила почувствовала, как к ее щекам приливает кровь, а в висках начинает стучать. Но девушку, похоже, ее наряд ничуть не смущал.

Щиколотки охватывали кожаные широкие браслеты с металлическими кольцами. Такие же, немного уже — на тонких запястьях, а изящную высокую шею — кожаный ошейник с кольцом.

Мужчина обошел кругом застывшую на месте девушку. Откинул назад ее волосы, погладил по щеке. Склонившись к самому уху, что-то шепнул. Девушка медленно спустила с плеч тунику, позволив ей соскользнуть к босым ступням.

Людмиле казалось, что у нее пылают даже уши, она тяжело дышала, и сцепила пальцы, чтобы они не дрожали.

Откуда-то сверху спустили цепи, и мужчина закрепил их концы внизу. Потом пристегнул карабинами руки и ноги девушки к цепям, практически распяв ее между ними. Медленно, почти нежно, будто наездник, успокаивающий лошадь, мужчина оглаживал ладонью ее вздрагивающее тело. Потом взял из рук поднявшегося на сцену помощника черный кожаный хлыст. Вроде тех, что используют жокеи.

Людмила начинала понимать, что за представление предстоит им увидеть. Снова она вспомнила лицо Евы, ласкавшей себя в гостиной Шталя и ее срывающийся шепот: «Пожалуйста, Мастер».

Ее разрывало на части жгучее любопытство и страх. Хотелось убежать, но она не могла оторвать глаз от этой странной пары. Острая жалость к беззащитной наготе жертвы и страх перед ее мучителем мешались вместе, закручивались в тугую спираль возбуждения.

Людмила вздрагивала всем телом вместе с этой девушкой, когда на ее белую кожу опускался черный кожаный хлыст, и на месте удара проявлялся багровый след, будто нарисованный губной помадой. Людмиле казалось: это она, нагая, безвольно распята на цепях. Смятая страхом и диким животным возбуждением, смешавшимися в одно чувство без названия, она едва сдерживалась, чтобы не закричать.

В тот миг, когда девушка забилась в сладких судорогах, она чуть не разрыдалась.

Больше не в силах сдерживаться, Людмила оторвала, наконец, взгляд от сцены и вдруг с ужасом поняла: она одна. Руслана за столиком не было. Вскочила, едва не опрокинула стул и бросилась вон из зала.

За стойкой портье никого не было. В растерянности, едва не теряя сознание от охватившего ее страха, Людмила метнулась к лестнице, ведущей куда-то наверх. Будто в том своем сне увидела призрачный голубоватый свет и наверху в полутьме коридора фигуру старика в шляпе с высокой тульей. Нестерпимо захотелось убежать. Но вдруг вспомнился грустный ломкий старческий голос: «Ты можешь его вернуть, если сделаешь правильный выбор». Поняла, что должна найти Руслана. Похолодев от ужаса, начала подниматься по ступенькам…

Безумный ритм барабанов, сливался в унисон с ее пульсом, подчинял его себе. Она шла по коридору, безнадежно и отчаянно дергала ручки закрытых дверей. Предпоследняя оказалась приоткрытой. Несколько шагов на слабеющих ногах…

Сердце казалось, выпрыгнет из груди. Дышать было тяжело, воздух стал густым и горячим. Дрожащими пальцами сжала холодную ручку двери. Шагнула вперед, в полутьму, пропитанную запахом вербены и горящих свечей.

Дверь захлопнулась, отрезав пути к отступлению. На фоне освещенного окна чернел силуэт… Незнакомец медленно повернулся к ней. Маска… черная полумаска…Людмила вдруг поняла, что ноги ее больше не держат, и упала на колени…

Ее подхватили сильные руки, уложили на кровать, она чувствовала тонкий запах лаванды и нежное прикосновение шелка, и видела сквозь полузакрытые веки приглушенный свет. Она не хотела знать, чьи руки снимают с нее одежду. Задрожала от прохладного воздуха и холодящей кожу ткани, и тут же попала в плен горячих, настойчивых, страстных прикосновений. Кусала губы, чтобы не кричать, и ее ухо обжигал хриплый шепот.

Где-то на самом дне сознания она была уверена, что это ее муж, любимый, родной. Но не узнавала его. Его руки, губы, тело словно стали другими — незнакомыми, властными, почти грубыми, и от того еще более возбуждающими. Греховность этой близости придавала ей особый жгучий и горький оттенок, доводила до исступления.

Она уже не понимала сон это или явь, потеряла ощущение реальности.

Ей снилось, что ее тело лижут языки адского пламени, и проснулась от собственного крика и прикосновения горячих сухих губ.

Она распахнула глаза и облегченно выдохнула.


Руслан, уже полностью одетый, смотрел на нее лукаво и восхищенно. Людмила жарко покраснела под его взглядом. Села в постели, натянув одеяло до подбородка. Опустошенная, смятая, выбитая из колеи.


— Как ты мог?


Горло саднило, будто от насыпанного песка.

— Что это было? Что-то в вине?

Восхищение в его взгляде сменилось беспокойством.


— Конечно, нет! Как ты себя чувствуешь? Что-то болит?


Руслан взял ее запястье, привычно нащупал пульс.

Людмила раздраженно вырвала руку.

— Я чувствую себя обманутой.

Руслан посмотрел на нее с укором.

— Мне показалось, тебе понравилось. По крайней мере, я пытался сделать для этого все.

Разве не так?

Людмила натянула одеяло повыше. Впервые она стеснялась своей наготы перед мужем. В голове вдруг промелькнули бесстыдные картинки их безумной ночи.

— Ты же не думала, что я позволю причинить тебе вред? — продолжил Руслан. — Это была всего лишь игра.


— Игра?! Так ты все знал? — пустоту в груди медленно начинала заполнять злость и обида. — Знал…


Руслан усмехнулся.


— Не во всех подробностях, кое-что и для меня было сюрпризом.


— Кое-что…


Людмила рывком откинула одеяло и, глотая слезы, начала одеваться. Руслан попытался ее обнять, она резко отстранилась. Тело била нервная дрожь, хотя в комнате было тепло. Остро ощутила ностальгию по любимому вязаному платью.


Руслан терпеливо ждал, пока Людмила оденется. Потом подошел и накинул ей на плечи свой смокинг. Мягкое сукно слегка покалывало кожу, но сразу стало теплее. Людмила передумала гордо скидывать его. Запахнулась поплотнее. И хотя все еще злилась, почувствовала, как обида постепенно отпускает. Ничего страшного не произошло… Но почему она чувствует себя преданной и обманутой?


В дверь осторожно постучали.


— Входите, — отозвался Руслан.


Дверь распахнулась, и официант вкатил сервировочный столик. Тарелки под блестящими колпаками, фаянсовый кофейник, пузатый глиняный чайник, чашки и плетеная корзинка со свежими булочками, от запаха которых закружилась голова.


— Ваш завтрак, — вежливо произнес официант. — К которому часу заказать такси?


Руслан посмотрел на наручные часы.


— К десяти, пожалуйста. Милая, нам же хватит тридцать минут на завтрак?


Людмила вдруг поняла, как смертельно устала.

— Я хочу домой. С меня довольно этих игр.


Глава 7


После злосчастного маскарада в клубе «Синий попугай» прошло около недели. Обида на мужа не отпускала Людмилу, отравляла мысли, заставляла постоянно возвращаться во сне на полутемную лестницу, едва освещенную призрачным голубоватым светом, чувствовать, как рвется из груди сердце и подкашиваются ноги, а темный силуэт мужчины у окна вдруг становится жутким стариком в шляпе, протягивающим костлявые пальцы к ее горлу.

Людмила просыпалась от собственного крика, но не прижималась к теплому плечу мужа, как обычно, а вставала, шла на кухню и долго стояла у окна, вглядываясь в темноту и пытаясь унять боль в груди.

Ей очень хотелось, чтобы Руслан почувствовал свою вину, только он будто ничего не замечал. Только утром, за завтраком, допивая кофе, как бы между прочим, сказал:

— Родная, ты плохо спишь в последнее время. Будешь встречаться с доктором Шталем по работе — расскажи ему. Думаю, он тебе поможет.

Людмила едва не расхохоталась ему в лицо. Истерически. Шталь и страшный старик из ее сна постепенно становились для нее единым целым. Она вообще не представляла, как сможет встречаться и спокойно разговаривать с человеком, который стал для нее олицетворением ее ночных кошмаров.