Шталь протянул Руслану руку.

— Спасибо за великолепную партию! Вы просто талант. Разряд вам точно дали заслуженно. Немного практики, и вы будете грозным соперником!

Лицо Руслана немного смягчилось. Он с уважением ответил на рукопожатие Шталя.

— Спасибо, доктор. Я же говорил. Давно не играл.

— А вы не любите проигрывать, — улыбнулся Шталь.

— Отцовское воспитание, — ответил Руслан сухо.

Мужчины, взяв в руки чашки, вернулись на диван. Людмиле захотелось прижаться к плечу мужа, спрятать у него лицо на груди. Будто они не виделись несколько дней. Но ей стало стыдно за свой порыв, она медленно по глотку пила чай и мучительно искала повод, чтобы заговорить. Внезапно поняла, что с того момента, как вошла в эту восточную гостиную-будуар, не проронила ни слова. Будто эта темноволосая девушка. По спине пробежался холодок.

— Людмила, — от звука голоса Шталя она вдруг вздрогнула и едва не расплескала чай, — попробуйте рахат-лукум. Настоящий, не подделка. Особенно вот этот, с розовыми лепестками.

— Спасибо, — пролепетала она, пытаясь успокоить сердцебиение.

Шталь встал, отошел к большому комоду венге и достал из верхнего ящика изукрашенную резьбой пенковую трубку, серебряную зажигалку и пачку с курительным табаком.

— Вот балуюсь, — сказал он, — знаю, что в моем возрасте уже не следует курить. Но отвыкнуть никак не могу. Не будете возражать?

— Вы хозяин, — мягко сказал Руслан.

Шталь неспешно набил трубку, с легким шипением зажегся синеватый огонек зажигалки, и доктор с наслаждением затянулся.

— Вы, конечно же, не курите, — сказал он Руслану, выпустив колечко дыма.

— Слишком часто купирую последствия этой пагубной привычки, — усмехнулся Руслан. — Было бы странно…

— Да полноте, — махнул рукой Шталь. — Лично знаю с десяток ваших коллег, что смолят как паровозы.

Людмила не любила табачного дыма, всякий раз еле сдерживаясь в кабинете Большовой, чтобы не раскашляться. Но доктор курил какой-то особый табак, ароматный, со сладковатым оттенком, благородный, словно выдержанное вино. Этот густой, насыщенный запах был даже приятным.

— А кальян? — спросил Шталь, — снова выпуская колечко дыма, — Людмила, вы любите кальян?

— Не знаю, — растерялась она.

Они пробовали курить кальян, когда отдыхали с Русланом в Шарм-эйль-Шейхе позапрошлым летом. Ощущения были странные. Немного кружилась голова, но на языке остался неприятный привкус горечи и жженой пробки.

— Попробуйте, — мягко посоветовал Шталь. — У меня отличные смеси.

Он снова позвонил в колокольчик. Девушка возникла как призрак, спустя какие-то считанные мгновения, словно все это время стояла за дверью.

Она заправила кальян и разожгла его. Собралась было исчезнуть, но Шталь жестом приказал ей остаться. К удивлению Людмилы, девушка не присела на диван вместе со всеми, а совершенно непринужденно опустилась на пушистый ковер у ног Шталя. Ее коротенькая плиссированная юбочка раскрылась вокруг нее будто цветок.

Людмиле нестерпимо хотелось узнать ее имя, услышать ее голос. Но заговорить первой с доктором или с ней решиться не могла.

Шталь и Руслан продолжили перекидывались какими-то малозначащими фразами, а Людмила, вдыхая время от времени ароматный дым кальяна, все не могла оторвать глаз от этой девушки, что из-под ресниц осторожно посматривала на доктора и ее мужа. Людмила изумлялась, как теплели ее глаза, когда она смотрела на Шталя. Немое обожание в ее взгляде было сродни религиозному экстазу.

Шталь перехватил завороженный взгляд Людмилы, и его узкие губы тронула лукавая усмешка.

— Простите меня, — произнес он спокойно, — я так вас и не познакомил. Это Ева.

Доктор снова помолчал. Потом положил руку на затылок Евы, и Людмилу покоробила немедленно выскочившая, как чертик из табакерки, ассоциация с хозяином и его собакой. Особенно усиливал сходство этот странный ошейник, обхватывающий тонкую изящную шею девушки.

Людмила больше не могла сдерживаться и произнесла, нестерпимо желая услышать голос загадочной молчуньи:

— Ева… какое красивое имя. А оно настоящее?

Но к ее разочарованию ответил за Еву Шталь.

— Нет. Это имя выбрал ей я.

— Как символично! — восхитился Руслан. — Словно Ева, созданная от ребра Адама. Вы ее Адам…

— Не совсем, — иронично улыбнулся доктор, — я не ее Адам. Я ее Создатель.

Эта фраза повисла в воздухе, словно застыла от порыва ледяного ветра. Людмила зябко поежилась. Ей захотелось оказаться в теплых объятиях мужа. Переплела свои пальцы с его, судорожно сжала. Руслан ответил пожатием.

Неловкое молчание прервал Шталь:

— Но я вижу, что моя терапия не прошла даром.

Руслан с нежностью посмотрел на жену:

— Да, коллега. Ваши методы лечения несомненно дали положительную динамику.

Шталь отложил трубку в хрустальную пепельницу. Опять помолчал. Потом произнес:

— Но это разовый эффект. Через какое-то время вы опять погрузитесь в рутину и почувствуете скуку. Скука самый страшный враг гармоничных семейных отношений.

— И это неизбежно? — спросил Руслан, поглаживая костяшки пальцев Людмилы. Эта невинная ласка вдруг показалась ей такой интимной, что она непроизвольно сжала бедра. А может это действовал кальянный табак. Голова у нее и правда начала немного кружится, тело становилось легким как пушинка…

Но наваждение растаяло, когда она ощутила внимательный взгляд доктора.

— Помните наш сеанс? — сказал Шталь, — Я сказал тогда вам, что вы с Людмилой удивительная пара. Это правда. Совпадение ваших психотипов просто невероятное. И еще глубокие взаимные чувства. Но вы не зря оказались у меня на приеме. Самую пылкую и большую любовь нужно чем-то подпитывать. Об этом прекрасно рассказала Людмила в своей статье.

— Кажется, я начинаю понимать, — усмехнулся Руслан. — Ваши слова о том, что мне нужно найти занятие по душе…

— Именно, — кивнул Шталь. — Игра, вот единственное, что может заставлять человека не скучать. Азарт, стремление к победе, превосходству. Игра — суть жизни.

— Игра? — Руслан заинтересовано посмотрел на Шталя. — Думаю, что вы сейчас имели ввиду не шахматы.

— Точно не шахматы, — лукаво усмехнулся Шталь. — Игры, особенно для взрослых, могут быть куда более захватывающими.

Он снова помолчал, растягивая паузу, и Людмила слушала тишину, отчего-то боясь того, что доктор еще может сказать.

— Руслан, вам понравились ощущения, тогда во время сеанса? — вдруг спросил доктор.

Взгляд Людмилы метался между мужем и доктором. Она не понимала, к чему клонит Шталь, но тревога уже сжимала холодными пальцами сердце.

— Возможно, — ответил Руслан, не слишком уверенно.

— А что именно?

Людмила смотрела на вертикальную складку, прорезавшую лоб мужа. Опять захотелось разгладить ее.

— Ответственность? — обронил Руслан то ли утверждение, то ли вопрос.

— А может власть? — лукаво спросил доктор. — Полная власть. Когда в твоих руках жизнь другого человека. Ведь это чувство вам так знакомо, не правда ли?

— Вы про операции на сердце, — улыбнулся Руслан. — Да, это незабываемые ощущения. Особенно при контролируемой остановке. И в твоей власти это сердце запустить.

— Власть это сильнодействующий наркотик, — пошутил Шталь.

Но Людмиле от этой шутки стало не по себе. Она судорожно сжала ладонь мужа.

— Но я не понимаю, к чему этот разговор? — спросил он.

Людмила вглядывалась в родное лицо и не узнавала его. Руслан был не просто заинтригован. В его глазах горел азарт охотника. Давно она не видела его таким воодушевленным.

— Хотите маленький эксперимент? — спросил вдруг Шталь, и Людмила замерла от нехорошего предчувствия. Она непроизвольно стиснула еще сильнее ладонь мужа. Руслан поморщился, видимо от боли, и высвободил руку.

Потом ответил:

— Конечно!

— Отлично, — улыбнулся Шталь и, обращаясь к Людмиле, неожиданно спросил, отчего-то перейдя на "ты":

— Ты когда-нибудь ласкала сама себя?

Людмила задохнулась от неожиданности и стыда. Как доктор может спрашивать о таком просто и спокойно?

— Никогда.

Шталь тихо усмехнулся и спросил:

— А если я прикажу сделать это сейчас?

Кровь прилила к голове и стучала в висках тревожными молоточками, она вспыхнула от негодования и почти выкрикнула:

— Да как вы…

Руслан стиснул ее пальцы, больно, до слез.

— Доктор, это недопустимо! — возмутился он.

— Простите меня, — улыбнулся Шталь немного виновато. — Но вы согласились на эксперимент.

Потом он погладил по голове сидящую у его ног Еву.

— Девочка моя, — почти нежно обратился доктор к ней. — Сделай это для меня.

— Да, Мастер, — прошептала она, и тут же развела согнутые в коленях ноги, откинула голову назад и закрыла глаза…

Ее хриплое частое дыхание и тихие стоны наполнили комнату, завораживая и затягивая за собой в пылающую чувственную лаву.

— Мастер… — простонала она, приближаясь к апогею, — пожалуйста….

— Да, девочка.

Ева задрожала, вскрикнула, затихла. Потом поправила юбку и прижалась губами к руке Шталя, прошептав:

— Спасибо, Мастер.

Он приподнял ее лицо за подбородок и нежно погладил по щеке, потом произнес спокойно:

— Через час в салоне. Иди.

Ева грациозно поднялась и не спеша удалилась.

— Но почему? — потрясенно спросила Людмила. — Неужели ей не стыдно? Если вы заставите ее пройти по улице голой…

— Она это сделает, без раздумий и с радостью, — прервал ее Шталь. — Но я никогда ей этого не прикажу. Она это знает и доверяет мне безоглядно. Почему ей должно было быть стыдно? Кроме меня для нее в этой комнате никого не было! В этом вся суть. Для Евы существует только один источник удовольствия, боли, радости или разочарования. Это я, ее Мастер. Мир, в котором она существует, однополярен.