Наталия Орбенина - Жена иллюзиониста

Но что это, что за мгла подкрадывается, наползает на мои картины? Точно туча! Что за непонятная тревога, ощущение неведомой беды, опасности? Разве мне еще что-либо угрожает? Почему меня что-то гложет изнутри, чего я мечусь по дому, как затравленный зверь? Где она, где моя жена? Почему ее нет? Да нет же, она есть, она тут, рядом! Но ведь что-то происходит? Меня не проведешь, я же чувствую, как животное. Я чувствую, что с ней что-то случилось! Она больше не со мной, она чужая, я не ощущаю ее, как прежде! Пустая оболочка, глаза смотрят на меня, но не видят! Мари! Где ты? Куда ты уходишь? Нет, ты не уйдешь, ты навеки будешь моей, я не отдам тебя никому, ты моя жизнь, мой светильник в ночи! Погибну без тебя! Вот тогда я точно лишусь рассудка!

Нет, надо успокоиться и рассуждать здраво. Писем она не получает. Если и получает, маман все читает. Никуда не выезжает, только гуляет по округе. Может ли так статься, что в поместье проник посторонний? Надо снова заставить Лайена сопровождать ее, или пусть Юха следит вместо собаки».

– Мари, ты опять собралась пойти одна? Я полагаю, что после истории с волком это неразумно!

– Полно, Генрих! Я недалеко, просто немного пройдусь вдоль берега.

– Возьми с собой Лайена, он уже поправился!

– Нет, что ты, бедный пес еще так слаб, он хромает и скулит по ночам, я слышу!

– Пусть Юха идет следом, он тебе не помешает.

– Ах, боже ты мой! Это уже совсем невыносимо! Хорошо, раз ты настаиваешь, пусть уж тогда идет Лайен!

– Странно, а мне казалось, что ты подружилась с Юхой и он не вызывает у тебя неприязни. Отчего ты не хочешь, чтобы он тебя сопровождал?

– Генрих, прошу тебя. Дело не в Юхе. Я не хочу гулять под присмотром, и оставим этот разговор. Или идем со мной? Возьми ружье, и пойдем.

– Нет, ты же знаешь, я не любитель пеших прогулок.

– Конечно, знаю, что ты с большим удовольствием проводишь время среди своих чудовищ! Так пусть же каждый предается своим маленьким радостям!

«Я мог бы пойти с нею, но совершенно очевидно, что она предложила мне сопровождать ее в надежде, что я откажусь. И я оправдал ее надежды. Но как странно вспыхнули глаза жены! Почему она так спешит, неужели на встречу с заснеженным морем?»

Зимние недели на глазах укоротились. Это раньше они казались длинными и тягучими, а теперь пролетали стремительно. Маша и опомниться не успела, как промелькнули Рождество и Новый год. Она понапрасну ждала мать на праздники, Елизавета Дмитриевна не приехала в имение, отговорилась очередной хворью. Впрочем, и неудивительно, теперь Стрельниковой невыносимо было находиться под одной крышей с людьми, которые так подло и нечестно обошлись с ее дочерью.

Маша получала другие подарки судьбы. Маленький, затерянный в густом лесу среди непроходимых сугробов домик дарил ей великое блаженство, неописуемое счастье, о котором она столько грезила.

Колов предстал перед возлюбленной совсем иным, нежели ей представлялось ранее. Его суровость и строгость на самом деле скрывали нежную и ранимую душу человека страстного, мечтательного, преданного. Маша упивалась им. В лице возлюбленного она нашла истинного друга и ненасытного любовника. С ним она узнала, какое неописуемое наслаждение может приносить тело. Маша, состоявшая в браке уже почти год, доселе и не подозревала, что общение мужчины и женщины может рождать такие сильные переживания, такое мощное притяжение. Поэтому теперь отношения с мужем казались ей чем-то ненастоящим и вымученным. Она с недоумением поняла, что у Колова все выходит как-то по-иному. Маша смущалась, не зная, как спросить у Михаила, отчего у Генриха все выходит как-то не так. Но тотчас же отбрасывала даже саму мысль обсуждать с любовником несостоявшуюся жизнь с законным супругом. Тем более что она понимала, это вызовет боль и ревность Колова, который и так безумно страдал от того, что его Маша принадлежит другому человеку. И все же однажды такой разговор состоялся. Колов сам спросил Машу о ее отношениях с Генрихом. Маша что-то пролепетала заплетающимся от смущения языком. К ее невероятному изумлению, Колов вдруг засмеялся радостным смехом и захлопал себя по коленям.

– Милая моя, наивная и прелестная Маша! Скажу тебе одно. Можешь считать себя только моей женой! Да-да! Твой брак – это так, понарошку. Как если бы ты жила с монахом! Этот самонадеянный титулованный зазнайка обделен самым главным в жизни, он не мужчина! Теперь моя душа спокойна. Да и ты можешь не переживать. Если у этой прекрасной дамы и появится на свет ребенок, то это будет мой ребенок. Корхонэн лишен природой такой возможности!

– Ах! – Маша всплеснула руками. – Я и вправду часто думала об этом. Не дай бог такой судьбы ребенку!

– Можешь не волноваться, родная!

Чувствуя на себе тяжелый взгляд Генриха, Маша старалась идти медленно, как будто она никуда не спешит. На самом же деле ей хотелось бежать изо всех сил. Что она и сделала, как только усадьба скрылась из виду. Лайен, тяжело дыша, припустил за хозяйкой, ковыляя на всех четырех лапах. Утопая в снегу, он даже жалобно заскулил. Маша обернулась. Она совсем забыла про собаку.

– Ну-ну, дружок! – она ласково потрепала пса по загривку. – Хочешь упрекнуть меня, что я так быстро бегу, а ты уже не можешь догонять меня? Давай-ка, посиди тут да подожди меня.

Она сняла с шеи шарф и привязала собаку к дереву. Лайен остался сидеть на снегу. Он проводил молодую женщину обиженным и недоуменным взглядом, он не понял, почему его, верного друга и сторожа, привязали этой нелепой мохнатой тряпкой. Маша бросилась к дуплу, служившему почтовым ящиком, пошарила там и, ничего не найдя, поспешила по тропке вперед. Может, если нет письма, то есть сам почтальон? Ее надежды оправдались. В окошке мелькнул огонь, на условный стук дверь стремительно отворилась. Колов с нетерпением ждал Машу. Они бросились друг к другу. Неделя, проведенная порознь, была для каждого просто невыносима.

Позже Михаил поил Машу чаем, и они обсуждали, как им теперь поступить.

– Есть ли в доме хоть один человек, на которого ты могла бы опереться? – спросил Михаил, отхлебнув из оловянной кружки.

– Я не знаю, – Маша аккуратно подула в свою кружку. – Теперь мне все и вся кажется таким враждебным, неискренним, лицемерным!

– Следователь полиции упоминал горничную Кайсу Вуори. Она раньше была любовницей старого барона, до того как он пропал.

– Да, я слышала об этой истории. И мне кажется, что Кайса симпатизирует мне. Но как знать, что она думает на самом деле, она всегда молчит.

– Может, попробовать поговорить с ней, нам нужен помощник.

И они принялись обсуждать план побега Маши из поместья. В это время за окном раздался долгий и протяжный вой. Маша вздрогнула и побледнела. Колов помрачнел.

– Ты привела собаку? Маша, это погубит нас! Ты же сама рассказывала, какой у этого пса нюх.

– Я не подумала. Прости, я так спешила.

Вечером того же дня, после бесконечного молчаливого ужина в обществе свекрови и мужа, Маша направилась в переднюю, где была устроена лежанка для Лайена. Пес при виде хозяйки вскочил и завилял хвостом. У Маши защемило сердце. Если бы он знал, с чем она пришла к нему! В руке у молодой женщины был зажат кусок сахару, на который она щедро накапала крысиного яду. Мысль о том, что собака невольно может выдать их с Кодовым, неустанно крутилась в ее голове. Участь несчастного зверя была решена. Стараясь не смотреть собаке в глаза, она протянула ему отравленный сахар. Лайен аккуратно взял сахар зубами, положил его перед собой, лег и прикрыл глаза. Маша удивилась, так как пес всегда в одно мгновение проглатывал лакомые кусочки. Она погладила его дрожащей рукой и, давясь слезами, поспешила в свою комнату. Оглянулась, собака огромными желтыми глазами смотрела ей прямо в душу. Маша села, затаив дыхание. В доме царила тишина, впрочем, как обычно. И в этой тишине ей послышался жалобный стон, скуление, переходящее в плач. Маша зарыдала сама и бросилась обратно. Только бы успеть! Злополучный сахар лежал на прежнем месте. Лайен сладко зевнул и, пуская слюни, нацелился на него. Она успела выхватить отраву из-под носа собаки. Пес лязгнул зубами и посмотрел на Машу совершенно ошалелым взором. Он теперь совершенно отказывался ее понимать! Маша опустилась рядом с собакой, обхватила ее голову, целуя морду животного, она проклинала свою слабость. Отравительница из нее решительно не получится!

Горничная Кайса торопливо наводила порядок в гардеробе своей госпожи. Маша, полулежа на кушетке с томиком Рунеберга, пребывала в мечтах. Образы поэта переплетались с ее фантазиями. Мысль о побеге преследовала ее неотступно.

Как всегда, почти бесшумно появилась свекровь.

– Что вы читаете, моя милая? – спросила Аглая Францевна с улыбкой, которая всегда появлялась на лице баронессы, когда она обращалась к невестке. – А, Рунеберг! Отрадно, что вас так привлекает финская культура. Когда вы поживете с нами подольше, вы во всей полноте ощутите ее прелесть. А это вам для улучшения цвета лица и бодрости тела.

С этими словами баронесса поставила на край стола изящный стакан из тонкого стекла и, бросив выразительный взгляд на горничную, вышла. Маша взяла стакан в руки и долго всматривалась в розоватую непрозрачную жидкость. Теперь-то уж она знала, что таится за этой нежной заботой, что скрывает стекло стакана! Михаил передал ей совет обоих докторов, Скоробогатова и Миронова, как можно быстрее отказаться от этих опасных напитков, которые ведут к привыканию и делают человека рабом вызываемых ими ощущений. Но и внезапно отказаться тоже нельзя, организм уже пристрастился к сильному воздействию. Поэтому доктора советовали уменьшать дозу постепенно, сильно разбавлять питье водой, и тогда отказ от зелья пройдет менее болезненно. Оказалось, что Машино недомогание в Петербурге связано именно с тем, что она не принимала этих снадобий. Тщательно скрывая это от всевидящей свекрови, Маша теперь старалась поступать, как ее научили доктора. Поначалу ей и впрямь сделалось нехорошо. Но она понимала, отчего это происходит, и не только мужественно перенесла боль и дурноту, но еще и умудрилась скрыть это от мужа и баронессы. Зато ее перестали донимать страхи, непонятные видения и нелепые приступы неестественной страсти к мужу. И вот, наконец, она свободна! Ее сознание снова чисто, она опять способна принимать разумные решения, реально оценивать происходящее. Именно теперь Маша явственно осознала, как получилось, что она предала свою любовь к Мише и вышла за чужого, незнакомого, да к тому же еще и безумного человека. Она сама была почти безумна! Маша поежилась от воспоминаний. Ну уж нет, теперь она никому не позволит повелевать своим сознанием!