Мелани Гидеон - Жена-22

– Что ты имеешь в виду? Я расставлял тебе ловушки, я заманивал тебя. Упрашивал. Открыл липовую страницу в Фейсбуке. Я подбрасывал тебе информацию, предупреждал тебя, уведомлял. Мне пришлось прочитать “Хроники Нарнии” и “Уловку-22”, будь они неладны.

– Меня слышно? Эта штука работает? – Мы слышим, как Недра проверяет микрофон. – Уильям? Ау, где ты? Это дурной тон – не закончить речь. Бросить речь. Во всяком случае, в Великобритании.

– О-о, Господи Иисусе, – стонет Уильям. Он растерян – это неожиданно и нехарактерно для него. – Спаси меня!

– Хорошо, – говорю я. – Скажу эту чертову речь.

Пробираясь между столами, я пытаюсь привести мысли в порядок. Очевидно, мне надо сказать что-то о любви. Что-то о браке. Что-то смешное. Что-то трогательное. Но я могу думать только об Уильяме. О том, какой путь он прошел, чтобы достучаться до меня.

Я подхожу к нашему столу и Зои вручает мне микрофон.

– Вперед, мама, – шепчет она.

Я медленно подношу микрофон к губам.

– Знаете, как бывает, когда вы сразу знаете? – бессвязно бормочу я.

Но это еще что! У меня дрожат колени. Я испуганно смотрю на гостей и нервно хватаюсь за горло.

– Выше голову, – не разжимая губ, подсказывает Банни.

– Что все так, как должно быть?

– В реальной жизни люди так не говорят, – шипит Банни.

– Ничто не может помешать двум любящим людям быть вместе.

– Говори сердцем, Элис. Сердцем, – умоляет Банни.

– Прошу прощения. Секунду. – Я ищу глазами Уильяма, но не могу найти. – Если позволите, я попробую начать сначала. Недра. Кейт. Мои дорогие, мои самые любимые друзья.

В ресторане становится тихо. Я смотрю на зал.

– Боже, вы только посмотрите на все эти телефоны. Вы заметили, что на всех столах лежат мобильники? Есть здесь кто-нибудь, у кого его нет? Поднимите руки. Кажется, никого. Вы знаете, это безумие. Просто безумие. Мы живем в век связи. Так легко привыкнуть, что можно за долю секунды получить доступ к кому угодно и чему угодно, но я не уверена, что это хорошо.

Я делаю паузу, отпиваю немного воды и замираю, надеясь, что вот-вот ко мне вернется ясность мысли. Куда, черт возьми, подевался Уильям?

– Один человек когда-то сказал мне, что ожидание – умирающее искусство. Его беспокоило, что ради скорости и постоянного доступа мы пожертвовали более глубокими удовольствиями, такими, как расставание и возвращение. Я не вполне согласилась с ним. Кто откажется от того, чего ему хочется, в тот момент, когда ему хочется? Таков мир, в котором мы живем. Делать вид, будто это не так, просто глупо. Но сейчас я начинаю думать, что он был прав. Недра и Кейт, вы – идеальный пример того, как важно уметь ждать. Ваш союз вселяет в меня надежду. Глядя на вас, я хочу стать лучше. У вас самые крепкие, верные, полные любви и нежности отношения, какие я только видела, и я горжусь тем, что завтра мне выпадет честь быть свидетелем на вашей свадьбе.

Я пытаюсь незаметно вытереть о юбку вспотевшие ладони.

– Предполагается, что теперь я должна дать вам какой-то совет. Совет умудренного опытом человека, который замужем уже больше двадцати лет. Я не уверена, что могу похвастать мудростью, но хочу сказать одно. В браке невозможен нейтралитет. Иногда нам хочется думать, что возможен, но, послушайте, это же не жизнь – сидеть в укрытии и ждать, пока закончится война.

Я обвожу взглядом море недоуменных лиц. Упс.

– Что я пытаюсь сказать? Пусть ваш брак не будет Швецией. Или Коста-Рикой. Это не значит, что я не люблю Швецию или Коста-Рику; это прекрасные страны для жизни и для туризма, и я высоко ценю их нейтралитет, во всяком случае, политический. Но мой совет: наберитесь мужества, и пусть ваш брак будет страной огненной революции, в которой каждый из вас говорит на своем диалекте и иногда вы почти не понимаете друг друга, но это не важно, потому что каждый из вас борется. Борется за другого.

Люди начинают перешептываться. Две женщины встают и идут к бару. Я теряю аудиторию. О чем я думала? Я последняя, у кого есть право давать советы о семейной жизни. Я – подделка, мне следует заткнуться и сидеть тихо. Я уже собираюсь позорно сбежать, когда мой телефон звенит. Я не обращаю внимания. Он звенит еще раз.

– Ради бога, извините. Вдруг что-то срочное. Мой отец – вы понимаете. Сейчас, я только взгляну.

Я кладу микрофон и проверяю мобильник. Сообщение от Джона Йоссариана.

...

Оглядываюсь и вижу в углу Уильяма. Он мне улыбается. Ах ты, сукин сын, думаю я. Мой дорогой, любимый сукин сын.

Я снова беру микрофон.

– Послушайте, все, что я хочу сказать… Все, что я могу сказать: бегайте, ныряйте, ставьте палатки. Часами болтайте по телефону с лучшей подругой.

Недра вскакивает и жестом королевы Елизаветы приветствует публику. По залу проносится смех.

– Носите бикини.

Довольно внятные вздохи со стороны женщин старше сорока.

– Пейте текилу.

Одобрительный гул со стороны тех, кому сорока еще нет.

– Просыпайтесь счастливыми без видимой причины.

Люди улыбаются. Лица смягчаются. Глаза блестят.

– Ты всех сделала, Элис, – шепчет Банни. – Теперь потихоньку закругляйся.

Я делаю глубокий вдох.

– Лежите в траве, мечтайте о будущем, о своей неидеальной жизни, о своем неидеальном браке со своей единственной неидеальной, но настоящей любовью. Потому что – что еще есть на этом свете? – Я встречаюсь глазами с Уильямом. – Если честно, то больше ничего. Все остальное не имеет значения. За любовь. – Я поднимаю бокал. – За Недру и Кейт.

– За Недру и Кейт, – эхом отзывается зал.

Обессиленная, я падаю на стул.

– Мама, ну, ты даешь. Это было что-то, – восклицает Питер.

– Я не знала, что ты можешь так импровизировать, – говорит Зои.

Недра посылает мне воздушный поцелуй – в ее глазах блестят слезы.

– Где папа? – спрашивает Зои.

– Вон он, – показывает Питер.

Уильям стоит, прислонившись к стене, и держит в руках телефон. Я беру свой и быстро пишу.

Люси Певенси приглашает Джона Йоссариана на мероприятие “Предложение”

Холл возле туалетов, 17 августа, сейчас.

Требуется ответ Да Нет Возможно

Через секунду телефон снова звенит.

Джон Йоссарианответил“ Да” .

– Сейчас приду, – говорю я.

Я стою в тускло освещенном холле, Уильям делает шаг мне навстречу.

– Подожди. Прежде, чем ты что-то скажешь – я прошу прощения, – говорю я.

–  Ты просишь прощения? За что?

– Я не облегчила твою задачу. Меня было трудно найти.

– Да, тебя было очень трудно найти, Элис. Но когда-то давно я пообещал тебе, что куда бы ты ни забрела, как бы далеко ни отошла от дороги – я приду за тобой, найду тебя и приведу домой.

– И вот она я. Что бы ни случилось, и в горе, и в радости, к лучшему или к худшему. Наверное, сейчас ты думаешь, что не к лучшему.

– Нет, я думаю совсем не об этом. А о том, что пора нам с тобой перестать встречаться в коридоре возле туалетов, – говорит он, придвигаясь поближе.

Я вынимаю из кармана обручальное кольцо. Показываю ему. Уильям замирает.

– Это?..

– Да.

– Как? Откуда?

– Не имеет значения.

– Разумеется, имеет.

– Нет, не имеет. Значение имеет вот это, – я надеваю кольцо на палец.

Уильям резко выдыхает.

– Ты сейчас сделала то, о чем я подумал?

– Не знаю. А о чем ты подумал?

– Что ты признала меня устаревшим.

– Опа! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый. Женщины имеют право сами себе надевать обручальные кольца. А теперь мне необходимо кое-что спросить и ты обязан сказать мне правду. Я предлагаю вам ответить на этот вопрос, не слишком долго раздумывая. Если бы тебе пришлось снова через все это пройти, ты бы на мне женился?

– Это предложение руки и сердца?

– Ответь на вопрос.

– Ну, даже не знаю. Смотря какое приданое. Дай мне это чертово кольцо, Элис.

– Зачем?

– Просто дай, и все.

– Между прочим, ты все еще должен мне тысячу за участие в опросе. Не надейся, что я забыла, – говорю я, снимая кольцо и отдавая ему.

Он разглядывает гравировку, и на его губах появляется улыбка.

– Читай вслух, – требую я.

Он смотрит на меня своим фирменным взглядом – долгим и задумчивым.

–  Сердце подсказывало ей, что он поступил так ради нее.

Двадцать девять лет у меня не было матери. Двадцать девять дней рождения, двадцать девять празднований Пасхи и Рождества. Мамы не было на моем выпускном. Она не сидела в первом ряду на премьере моей пьесы. Без нее я выходила замуж и рожала детей. Но сегодня у меня снова есть мать. Как будто не прошло стольких лет, она говорит именно то, что мне необходимо услышать.

– Отец нашел его в броктонском ломбарде. Оно лежало там двадцать лет. Недра говорит, что это знак.

– Если ты веришь в знаки, – замечает Уильям.

– Верю.

– С каких пор?

– С – всегда.

Уильям хочет взять меня за руку.

– Не так быстро. Я – замужняя женщина.

– А я – женатый мужчина.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

–  Да , Элис Бакл, – говорит он и надевает кольцо мне на палец.

– Ты признался, – шепчу я.

– Шшш, ты, ореховая Хо-Хо, – говорит он, обнимая меня.

30 апреля

поиск в google

Запрос: Счастливая семья