Я издаю восторженный крик.

– Неплохо, правда?

– Как думаешь, а за восемь получится?

– Не торопись.

Несколько минут мы идем молча.

– Как идут твои дела в “Ти-Пи”?

– Ох, Элис, лучше не бывает. И знаешь что? Они предложили мне полную ставку! Приступаю через две недели.

– Кэролайн! Это потрясающе!

– Все потихоньку налаживается. И я должна благодарить тебя, Элис. Не знаю, что бы я делала без твоей поддержки и ободрения. Вы с Уильямом меня приютили. И Питер, и Зои. Они чудесные ребята. Мне так хорошо в вашей семье.

– Кэролайн, с тобой очень хорошо. Нам это было только на руку. Ты такая милая.


Когда мы возвращаемся домой, я беру корзину с чистым бельем, которая несколько дней простояла посреди гостиной, и отношу ее наверх в комнату Питера. Я ставлю корзину на пол, зная, что теперь она пробудет здесь не меньше недели. Питер просил разрешить ему позже ложиться спать. Я сказала, что в тот день, когда он начнет без напоминаний принимать душ и раскладывать по местам чистую одежду, я подумаю над его просьбой.

– В тебе столько энергии, Элис. Может, мне тоже начать бегать, – говорит Банни, заглядывая в комнату.

– Все благодаря твоей дочери, – говорю я. – Кстати, поздравляю мать с ее благополучным трудоустройством в “Ти-Пи”. Прекрасная новость.

Банни прищуривается.

– Какая новость?

– Что Кэролайн предложили полную ставку.

– Что? Я только что устроила ей собеседование в Фейсбук. Нажала на все возможные рычаги. Она дала согласие работать в “Ти-Пи”?

– Насколько мне известно, да. Она страшно счастлива. – Банни вдруг заливается краской. – Что случилось? Она тебе не сказала? Черт, наверное, хотела сделать сюрприз! Она ни о чем таком мне не говорила. Вот я и решила, что ты в курсе.

Банни ожесточенно трясет головой:

– Девочка училась в Университете Тафтса, у нее магистерская степень по информатике! И она собирается все профукать, работая на какую-то некоммерческую контору!

– Банни, “Ти-Пи” – не просто контора. Ты знаешь, чем они занимаются? Микрофинансированием. Кажется, в прошлом году они предоставили кредитов на двести миллионов долларов…

– Да-да, я знаю, но на что она собирается жить?! Денег, которые платит “Ти-Пи”, с трудом хватит, чтобы свести концы с концами. Ты не понимаешь, Элис. Твои дети еще даже не думают о колледже. Но мой тебе совет. Времена гуманитарного образования прошли. Теперь никто не может себе позволить сделать своей профессией английский язык. И не будем даже заикаться об истории искусства или театре. Будущее – это математика, точные науки и технологии.

– А если детей не тянет к математике, точным наукам и технологиям?

– Очень плохо. Но все равно нужно заставить их этим заниматься.

– Банни! Ты не можешь так говорить всерьез! Именно ты, которая всю жизнь зарабатывала искусством!

– Пока вы тут не передрались, – говорит Кэролайн, появляясь в комнате. – Да, мама, это правда. Я буду работать в “Ти-Пи”. И я буду получать минимальную зарплату – это тоже правда. Ну и что? В таком положении половина страны. Собственно говоря, половина страны считала бы удачей получать такую зарплату или вообще найти работу. Мне еще повезло.

Банни отворачивается и садится на кровать.

– Банни? – говорю я.

Она безучастно смотрит на стену.

– Банни, ты плохо выглядишь. Принести тебе воды? – спрашиваю я.

– Ты живешь в выдуманном мире. Ты не сможешь прожить на минимальную зарплату, Кэролайн. Во всяком случае, не в Сан-Франциско, – говорит Банни.

– Нет, смогу. Я сниму с кем-нибудь квартиру. А по вечерам буду подрабатывать официанткой. Все будет хорошо.

– У тебя степень магистра по информатике Университета Тафтса.

– Ну вот, начинается, – говорит Кэролайн.

– Не использовать диплом – безумие. Это твоя задача, нет, это твоя обязанность его использовать. Ты бы с первого дня получала в два, а то и в три раза больше, – кричит Банни.

– Мама, деньги для меня не имеют значения.

– Нет, ты слышишь, Элис, деньги для нее не имеют значения, – говорит Банни.

– Да, Банни, деньги для нее не имеют значения, – повторяю я и сажусь рядом. – И возможно, пока это и хорошо, – мягко говорю я и кладу руку Банни на колено. – Послушай. Она еще молода. Ей не нужно содержать никого, кроме себя. Время, когда деньги станут для нее важны, наступит еще не скоро. Кэролайн хочет работать в организации, которая по-настоящему помогает многим женщинам.

Банни с вызовом смотрит на нас.

– Вместо того чтобы сердиться, ты должна гордиться ею, Банни, – говорю я.

– А кто сказал, что я не горжусь? Я такого не говорила, – парирует она.

– Достаточно того, как ты себя вела, – говорит Кэролайн.

– Ты загоняешь меня в угол, – возмущается Банни, – а мне это не нравится.

– Как это я загоняю тебя в угол? – интересуется Кэролайн.

– Ты заставляешь меня быть тем, кем я не являюсь. Какой-то скрягой. Не могу поверить, что это я. Кто угодно, только не я! – с негодованием говорит Банни, но вдруг закрывает лицо руками и стонет.

– Что теперь? – спрашивает Кэролайн.

Банни от нее отмахивается.

– Ну что, мама?

– Не скажу. Не могу.

– Почему не можешь?

– Потому что я уничтожена, – шепчет Банни.

– О-о, я тебя умоляю, – говорит Кэролайн.

– Будь поласковей. Ей же плохо, – шепчу я Кэролайн.

Кэролайн тяжело вздыхает, скрестив руки на груди.

– Почему ты уничтожена, мама?

– Потому что ты видишь эту мою сторону, – глухо произносит Банни.

– Ты хочешь сказать , Элис видит эту твою сторону. Я-то ее вижу постоянно.

– Да, да, – говорит Банни, роняя руки. Она выглядит совершенно убитой. – Я знаю, Кэролайн. Mea culpa. Mea culpa [72] , – плачет она.

Видя искреннее отчаяние матери, Кэролайн смягчается.

– По-моему, ты слишком строга к себе, Банни, – говорю я. – Не бывает так, чтобы только белое или черное. Особенно когда это касается наших детей.

– Нет, но я – лицемер, – говорит Банни.

– Ага, – соглашается Кэролайн. – Конечно, лицемер. – Она наклоняется и чмокает Банни в щеку. – Но любимый лицемер.

Банни смотрит на меня.

– Жалкое зрелище, да? А всего полчаса назад я с таким апломбом учила тебя, что пора разорвать пуповину.

– Я знаю только один способ разорвать пуповину, – говорю я. – С кровью.

Банни берет Кэролайн за руку.

– Я горжусь тобой, Каро. Честное слово.

– Я знаю, мама.

Банни гладит ладонь дочери.

– Кто знает, может, если понадобится, ты сможешь и сама себе дать микрокредит. Одно из преимуществ работы в “Ти-Пи”. Если тебе будет трудно прожить на зарплату.

Кэролайн смотрит на меня и качает головой.

– Но, Элис, я должна тебе сказать, что если Зои или Питер выкажут хоть малейшую склонность к математике и технике, ты должна…

Кэролайн прижимает палец к губам Банни, заставляя ее замолчать.

– Последнее слово все равно всегда должно оставаться за тобой, да?


После обеда я проверяю страничку Люси Певенси. Новых сообщений нет. Йоссариана в Сети тоже нет. Я прокручиваю ленту новостей.

Недра Рао

На дворе XXI век. Неужели никто не в состоянии разработать удачные велосипедные шорты для женщин?

47 минут назад


Линда Барбедьян

“Таргет ”! [73] Новые простыни Нику в общежитие.

5 часов назад


Бобби Барбедьян

“Таргет”! Ни за что на свете.

5 часов назад


Келли Чо

Боится, что как аукнется, так и откликнется.

6 часов назад


Хелен Дэвис

Отель “Георг V” в Париже – аххх…

8 часов назад


В последнее время, читая чужие статусы, я испытываю такую смесь беспокойства, раздражения и зависти, что порой думаю, нужна ли мне вообще эта страница.

Я чувствую себя издерганной и измученной. Открываю “Ворд”. Проходит минута. Пять минут. Десять. Мои пальцы повисают над клавиатурой. Я нервно печатаю: “Элис Бакл. Пьеса в 3 актах”, тут же стираю, потом набираю снова – на сей раз заглавными буквами в надежде, что они придадут мне смелости.

С первого этажа в спальню доносятся звуки песни Марвина Гэя What’s Going On . Я смотрю на часы. Шесть. Скоро достанут разделочные доски. Помоют перец. Обдерут кукурузу. И кто-нибудь, скорее всего, Джек, закружит свою жену по кухне. Другим – мне и Уильяму – это напомнит о школьных вечеринках и о том, как мы пили пиво из банок в подвале у кого-нибудь из приятелей. А самые младшие, Зои и Питер, а может, даже и Кэролайн, скачают Марвина Гэ я себе на айпод, считая, что они первые, кто оценил его густой, чувственный голос.

Я кладу руки на клавиатуру и начинаю печатать.


91

На кухню заходит Уильям.

– Ты уже проголодалась? – спрашивает он.

Я смотрю на часы – 11:30.

– Вообще-то нет.

Он роется в шкафу, достает коробку крекеров.

– У нас есть хумус?

– На второй полке. За йогуртом.

– Итак. Новость, – говорит Уильям, открывая холодильник. – Мне предложили работу.

– Что? Уильям! Ты не шутишь? Когда?

– Вчера позвонили. Это в Лафайете. Отличный пакет. Медицинская страховка. И зубная.

–  Кто вчера позвонил? Ты даже не говорил, что кто-то всерьез заинтересовался.

– Боялся, что ничего не выйдет. Не хотел, чтобы ты зря надеялась. Они продают товары для офиса.