Он чмокнул меня в щеку.

– Черт, ну и толчея же здесь.

Вокруг головы у него была повязана синяя бандана в стиле Рэмбо. Я уже видела эту выцветшую бандану в тренажерном зале, где, насколько я понимала, такая вещь выглядела естественно. Мы действительно еще ни разу не были вместе на людях. Обычно или я приходила к нему, или он ко мне – как я уже говорила, наши отношения сводились только к сексу. Но сейчас мы были в довольно приличном кафе, и здесь его вид а-ля Сильвестр Сталлоне привел меня в ужас.

– Тебе не жарко? – спросила я, упершись взглядом в его лоб и мысленно телеграфируя: “Ты в Кембридже, а не у себя в Норт-Энде, сними сейчас же эту кошмарную штуку”.

– Да, здесь жарковато, – согласился он, снял джинсовую куртку и остался в обычной майке без рукавов. Потянувшись вперед, так что его рельефные мышцы напряглись, он положил на прилавок двадцатку.

– Два салата из цыпленка, – сказал он и повернулся ко мне: – Я подумал, дай-ка сделаю тебе сюрприз.

– О да, тебе это удалось. Я имею в виду, удивить меня. Э-э… ты знаешь, у них здесь, кажется, что-то вроде дресс-кода – нельзя в майках.

– Я думал, может, после ланча ты покажешь мне свой офис. Познакомишь с коллегами, расскажешь, что и как.

Я понимала, чего хочет Эдди. Чтобы мы с ним впорхнули в “Пиви Паттерсон”, и все бы увидели его, и изумились, и принялись спрашивать, кто же этот великолепный парень с невероятным телом (в точности как подумала я, когда увидела его в спортзале), и тут же умчали бы его прочь сниматься в какой-нибудь крутой рекламе. Он не был так уж неправ насчет своего потенциала: у него была харизма, и он бы, наверное, мог продавать что угодно – бумажные полотенца, влажные салфетки или собачий корм. Но только не в майке и бандане.

– Вау, какая идея. Жалко только, что ты не предупредил меня заранее. Сегодня не самый подходящий день. Приехал наш очень крупный заказчик. Вообще-то я даже не должна была выходить на ланч. Должна была поесть прямо в офисе. Все наши сегодня едят в офисе.

– Элис, Элис, извини, мы опоздали, – раздался женский голос.

Теперь уже Хелен пробиралась через толпу, волоча за собой Уильяма, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. За полчаса до этого мы с ним вместе бегали. Я уверена, что Хелен не подозревала ни о наших регулярных пробежках, ни о том, что я использую его крем от загара. А также о том, что пахну им даже после душа.

– Здесь не занимают очередь для других! – выкрикнул возмущенный голос.

– Эти люди пытаются влезть без очереди! – добавил другой.

– Мы с ней, – огрызнулась Хелен. – Извини, так получилось, – шепнула она мне. – Такая огромная очередь. Ты ведь не возражаешь, правда? О-о, привет-привет! – Она расплылась в улыбке при виде Эдди. Ее взгляд скользнул по его бандане. – Представь нам своего друга, Элис.

– Это Эдди, – сказала я, внезапно ощутив необходимость обороняться, потому что услышала у нее интонации кошки, почуявшей мышь. – Эдди, это Хелен и Уильям.

– Бойфренд, – уточнил Эдди, пожимая руку Хелен. – Я – ее бойфренд.

– О, в самом деле, – уронила Хелен.

– В самом деле? – удивился Уильям.

– В самом деле, – подтвердила я, рассердившись. Он что, думал, что у меня никого нет? Почему у меня не может быть бойфренда, и почему он не может выглядеть как Мистер Олимпия [24] ?

– Эй, куколка? – сказал Эдди и поцеловал меня в шею.

Уильям приподнял брови. У него даже приоткрылся рот. Он что, ревнует ?

– Твой крем пахнет кокосом. Вкусно! – сказал Эдди.

Хелен повернулась к Уильяму.

– А я думала, что это от тебя пахнет.

25

От: Жена-22 <Wife22@netherfieldcenter.org>

Тема: Брачноскоп?

Дата: 25 мая, 7:21

Кому: Исследователь-101 <researcher101@netherfieldcenter.org>

Исследователь-101,

мне любопытно. Как продвигается интерпретация моих ответов? Существует ли какая-то компьютерная программа, в которую вы закладываете мои данные, а она составляет мой профиль? Какого типа? Нечто вроде гороскопа? Брачноскоп?

И почему вы не послали мне все вопросы сразу? Разве так не было бы проще?

Жена-22


От: Исследователь-101 <researcher101@netherfieldcenter.org>

Тема: Брачноскоп?

Дата: 25 мая, 7:45

Кому: Жена-22 <Wife22@netherfieldcenter.org>


Жена-22,

на самом деле это гораздо сложнее, чем гороскоп.

Знаете ли вы, что такое потоковый музыкальный сервис? Когда вы вводите песню, которая вам нравится, и потом персонально для вас создается радиостанция, основанная на особенностях данной песни? Пожалуй, то, как мы интерпретируем, кодируем и оцениваем ваши ответы, очень похоже на этот процесс. Мы преобразуем ваши ответы в условные параметры, характеризующие эмоциональное состояние. Для некоторых из ваших развернутых ответов может требоваться до пятидесяти таких переменных, которые нужно отслеживать. Для более коротких ответов, наверное, достаточно пяти.

Мне нравится думать, что то, что мы получаем в результате, можно назвать алгоритмом сердца.

Что касается вашего второго вопроса, то мы обнаружили, что доверие между респондентом и исследователем развивается постепенно. Поэтому мы делим вопросы на порции. Таким образом возникает приятное предвкушение, что идет на пользу обеим сторонам.

Ожидание – умирающее искусство. Мир движется с бешеной скоростью, и я иногда думаю, что это очень печально, потому что мы, кажется, потеряли способность наслаждаться более глубокими вещами, такими, как расставание и возвращение.

С искренней симпатией,

Исследователь-101


От: Жена-22 <Wife22@netherfieldcenter.org>

Тема: Брачноскоп

Дата: 25 мая, 9:22

Кому: Исследователь-101 <researcher101@netherfieldcenter.org>


Дорогой Исследователь-101,

“наслаждаться более глубокими вещами, такими, как расставание и возвращение”. Ух ты, да вы пишете как поэт, Исследователь-101. Иногда я чувствую то же самое. Как астронавт, пытающийся вернуться в свой мир и обнаруживающий, что этот мир перестал существовать, пока он блуждал в пространстве. Подозреваю, это как-то связано с тем, что становишься старше. Сила тяжести становится все меньше, и чаще всего я без руля и ветрил плыву по течению своих дней.

Когда-то давно, в незапамятные времена, мы с мужем перед сном, лежа в постели, каждый вечер обменивались статусами в Фейсбуке.

Элис сегодня весь день не везет. Уильям думает, что завтра будет лучше.

Должна признаться, я по этому скучаю.

Жена-22


26

Седьмой класс едет на экскурсию в Йосемити [25] . То есть я тоже еду на экскурсию – ура! Во всяком случае, я как будто сама отправляюсь в поход, учитывая все усилия, которые я прилагаю, чтобы собрать Питера.

– У тебя есть походный набор посуды? – спрашиваю я.

– Нет, но у нас есть бумажные тарелки.

– Сколько раз вы будете есть? – Я начинаю загибать пальцы. – Обед, завтрак, ланч, еще один обед, завтрак. Эти тарелки биоразлагаемые, так?

Школа, где учится Питер, очень серьезно относится к вопросам экологии. Пластик категорически запрещен. Приветствуются матерчатые салфетки. Во время Недели традиций Ассоциация родителей, наряду с чашками и свитерами, продавала биоразлагаемые контейнеры для еды.

Питер пожимает плечами.

– Ну что, ехать за походным набором?

Я быстро прикидываю в уме. Проехать двенадцать миль одной на машине сегодня, в День защиты воздуха [26] , когда стоило бы ездить с кем-то за компанию или на общественном транспорте – и все для того, чтобы обнаружить, что единственный имеющийся в продаже походный набор посуды изготовлен в Японии. Уехать ни с чем, потому что я получу нагоняй от Зои, если куплю вещь, которой пришлось путешествовать три тысячи миль, чтобы попасть в Окленд. Нет уж, сойдут и бумажные тарелки.

– Если кто-то спросит, скажи, что стоимость выхлопов, которые были бы произведены, если бы я поехала за новым набором, во много раз превышают стоимость бумажных тарелок из запасов твоей матери, купленных в 1998 году, когда основная часть парниковых газов образовывалась от того, что фермеры ели на обед чересчур много капусты.

– Черную или зеленую? – спрашивает Питер, держа в руках две вязаные шапочки. – Зеленую. Ты не забыла купить влажные салфетки? Но я возьму запасную шапку, вдруг там будут ужасные дожди. Надеюсь, они разрешат Бриане и мне спать в одной палатке. Мы сказали мистеру Сольбергу, что у нас чисто платонические отношения, мы дружим с четвертого класса, так почему нам нельзя в одну палатку? Он сказал, что вопрос рассматривается.

– “Вопрос рассматривается” означает “нет”, но я буду ждать до последней минуты, – говорю я.

Питер стонет.

– А что, если я попаду в палатку с Эриком Хабером?

Питер постоянно твердит об Эрике Хабере. Какой он зануда. Как он громко чавкает, какой он ужасный собеседник.

– Предложишь ему черную шапочку, – говорю я.

Подозреваю, что Питер запал на Эрика, но боится это признать. В книгах по ЛГБТ я читала, что моя задача – оставаться непредубежденной и ждать, пока ребенок будет готов открыться. Попытки подтолкнуть к признанию, если он сам еще для этого не созрел, приведут лишь к тому, что он испугается. Если бы только я могла сделать это вместо него. Я столько раз воображала себе эту сцену. Питер, я должна тебе кое-что сказать и, возможно, это будет для тебя полной неожиданностью. Питер, ты – гей. Возможно, бисексуал, но я почти уверена, что гей. А потом мы оба с облегчением заплачем и будем пересматривать “Бонанцу”, что, собственно, мы делаем и сейчас, но тогда это будет ощущаться совсем по-другому, ведь я разделю бремя его тайны. Но пока я лишь пытаюсь мягко намекнуть, что одобряю его будущий жизненный выбор.