Но вскоре его вновь одолели тревоги. События всякого рода стали сотрясать страну, словно землетрясения. Внезапно в Англии появилась опасность анархии, и все землевладельцы, как сторонники парламента, так и роялисты, стали объединяться перед лицом общей угрозы.

То же происходило с купцами и военными. По мере того как толчки усиливались, народные массы освобождались от уз пуританства и готовились к битве со своими угнетателями, что вызвало страх в политических и религиозных кругах.

Мейкпис ударил кулаком по столу, когда услышал от слуги, вернувшегося из Уоррендер Холла, что хозяина нет дома. Он немедленно послал за Джулией.

— Ты знаешь, где сейчас Адам Уоррендер?

— Я полагала, что он дома, — отвечала она спокойно. — Я не так часто с ним вижусь, и он ничего не говорил мне о своем отъезде. Может быть, он вновь отправился в Вестминстер.

— Я свяжусь с ним там, — сказал Мейкпис, отпуская девушку небрежным жестом руки. Он хотел посовещаться с Адамом у себя дома, где им никто бы не смог помешать. Ведь его считают убийцей короля, а в обществе все растет враждебность к тем сорока двум сторонникам парламента, которые подписались под смертным приговором королю. Адам являлся членом парламента, оказавшись там в результате первых за многие годы свободных выборов, когда места в парламенте завоевали даже роялисты. Мейкпис рассматривал это как весьма дурное предзнаменование.

Он обвинял во всех этих политических переменах генерала круглоголовых, под чьим командованием служил в Шотландии во время Гражданской войны. С тех пор генерал Монк, которому было уже за пятьдесят, занимался усмирением шотландцев, служа сначала Оливеру Кромвелю, а потом Ричарду. Но несколько недель назад, когда Англия практически осталась без лидера, он привел в Лондон десятитысячную армию и стал настаивать на том, чтобы его солдатам наконец заплатили давно обещанное жалование. Затем он заставил парламент отменить все запреты на места в Вестминстере для роялистов. Это взбудоражило умы. Пошли слухи о реставрации монархии.

На улицах Лондона появились изображения Карла Стюарта в короне из цветов, повсюду слышались возгласы, прославляющие короля. Снова начались представления в театрах, на сценах которых впервые, к ужасу Мейкписа, появились женщины-актрисы. Его, однако, несколько успокаивало то обстоятельство, что находящиеся у власти пуритане решительно пресекали этот разврат и заявляли, что если даже король и вернется, его права будут крайне ограничены. Более всего Мейкписа беспокоил распространившийся слух о том, что подписавшие смертный приговор королю люди будут наказаны, это станет уступкой Карлу, не простившему пуританам казнь отца.

Вот почему Мейкпис нуждался в поддержке Адама. Безусловно, человек, уже практически ставший членом семьи, должен помочь отчиму девушки, на которой он собирается жениться. Мейкпис намеревался также напомнить Адаму о том, что он участвовал во многих сражениях бок о бок с его отцом, полковником Уоррендером. Теперь ему необходимо было срочно увидеться с Адамом, если для этого и придется ехать в Лондон, чего ему делать в данной ситуации не очень-то хотелось.

Джулия смотрела из окна Королевской гостиной на отъезжающего Мейкписа.

— Поехал, — сказала она Мэри, которая принесла Пейшенс вниз, после того как хозяин Сазерлея покинул дом.

— Хоть бы он никогда не вернулся, — вздохнула Мэри. — Жизнь при нем — это сплошная игра в кошки-мышки. Даже в парке я не могу спокойно погулять с нашей крошкой и должна прятаться в кустах при появлении Мейкписа, — она опустила голову и улыбнулась девятимесячной девочке, сидящей у нее на коленях: — Правда, сладкая моя?

Пейшенс заиграла ямочками на щеках и затрясла погремушкой, которую держала в руке. Некогда эта игрушка принадлежала Майклу. Девочка росла жизнерадостным и здоровым ребенком, унаследовавшим от матери черные волосы, вьющиеся так же, как и у Джулии. Она походила на Мейкписа только серыми глазами, которые у нее, в отличие от отца, были очень красивыми.

Джулия облокотилась о подоконник и смотрела на Мэри с ребенком. Единственное, что может омрачить возвращение короля в Англию, так это то, что Мэри должна будет покинуть Сазерлей еще до приезда туда Майкла со своей женой.

Все они были уверены, что если у Мейкписа возникнут неприятности из-за его участия в казни короля, он не захочет, уезжая из этой усадьбы, взять с собой Анну и дочь, ибо они станут для него большой обузой. Судьба Пейшенс, однако, вызывала серьезные опасения. Тут надо быть начеку: никто не в праве помешать отцу распоряжаться будущим его ребенка.

Джулия скучала по Адаму. Он всегда веселил ее, даже спорить с ним было забавно. Казалось, они постоянно стараются взять верх друг над другом. Каждый из них обладал сильным характером и не желал уступать ни в чем другому. Она испытывала двойственные чувства, когда его избрали в парламент: гордилась им, но и протестовала, ибо он выступал против короля.

Прибыв в Лондон, Мейкпис с удивлением обнаружил, что на улицах полно людей, разодетых по роялистской моде. Мужчины и женщины носили в шляпах перья. Как раз наступил май. Подъезжая к столице, Мейкпис увидел, как люди празднуют ранее запрещенный майский праздник. Он кричал в гневе и грозил этим людям кулаком, но крестьяне лишь смеялись над ним, продолжая водить хороводы вокруг украшенных лентами деревьев. Безусловно, дело шло к реставрации монархии. Люди понимали это.

Он поспешил в Вестминстер и узнал, что монархия восстановлена. Члены парламента, возвращаясь из палаты общин, где час назад было принято это историческое решение, встретились в переполненном зале с людьми, желающими узнать подробности. От одного знакомого господина Мейкпис узнал, что спикер зачитал членам парламента письмо, полученное от короля Карла II, в котором тот выразил желание сохранить парламент. Он обращался к мудрым парламентариям с просьбой восстановить справедливость, загладить вину и позор, каковой явилась казнь его отца, а также принять во внимание, что умудренный опытом жизни в изгнании, пройдя через многие страдания, он отдаст все силы на благо подданных. Мейкпис понял, что теперь он обречен.

— Стюарт прислал Королевскую декларацию, — сообщил ему собеседник. И рассказал подробно о том, что намеревается делать Карл в будущем: простить всех честных людей, обратившихся с просьбой к его милости, за исключением убийц его отца. Все это вызвало одобрение парламентариев. Они приняли резолюцию, в которой просили короля вернуться на родину.

Расстроенный этим сообщением Мейкпис уже собирался покинуть зал, когда увидел Джорджа Монка. Отчаянно работая плечами, он стал пробираться сквозь толпу к своему старому товарищу.

— Это ты виноват во всем, — прорычал он в бешенстве, размахивая кулаками возле лица знаменитого генерала.

— И слава богу, если это так, — отвечал Монк, окидывая Мейкписа презрительным взглядом. Сам генерал не имел никакого отношения к пресловутому смертному приговору. — Я состоял в тайной переписке с королем с тех самых пор, как понял, что только он способен объединить нацию. В знак нашей прежней воинской дружбы хочу дать тебе один совет, Мейкпис. Уезжай из Англии! Иначе в конце месяца, когда сюда к своему дню рождения вернется король, твоя голова будет торчать на острие пики у Тауэрского моста!

После этих слов генерал оставил Мейкписа, и тот некоторое время стоял, потрясенный услышанным, среди оживленной толпы людей. Теперь ему уже не поможет ни Адам, ни кто-либо другой. Придется послушаться совета Монка и убираться из страны, спасая свою голову. Время у него, слава богу, еще есть. Король ступит на английскую землю только через три недели.

Он медленно прошел мимо того места, где Карл I встретил свою смерть. Люди толкали Мейкписа со всех сторон, но он не обращал внимания на эти толчки. Ирония заключалась в том, что после всего случившегося король возвращается домой под восторженные крики своих поданных. Ему не предъявлено ни одного условия, напротив — это он ставит свои условия. Однако короли — всего лишь простые смертные и должны быть строго ограничены в своей деятельности.

Люди танцевали на улицах. Таверны наполнились народом. Некоторые пили за здоровье короля, стоя на коленях. Мейкписа чуть не вырвало.


В Сазерлее Джулия поняла, что наступает долгожданный момент, когда увидела в сумерках свет костров на холмах. Она выбежала на улицу и прислушалась. В полной тишине до нее донеслись отдаленные крики ликующих крестьян. И роялисты, и пуритане одинаково радовались грядущему миру и свободе. Слезы радости выступили на глазах девушки. Наконец-то свершилось. В незабвенном 1660 году в Англии произошла реставрация монархии!

Она вернулась в дом и побежала в апартаменты Кэтрин. Она увидела, что бабушка, с трудом встав с кресла, подошла к окну и смотрела на огонь костров.

— Итак, свершилось, Джулия, — сказала она, волнуясь.

Джулия подошла к ней, обняла за плечи, и они вместе стали смотреть, как на отдаленных холмах загорались все новые и новые костры. Новость распространялась молниеносно.

— Да! Боже, благослови короля Карла Второго!

— Аминь. Майкл скоро вернется домой.

— Непременно, бабушка.

Кэтрин неуклюже повернулась и оперлась на Джулию.

— Позови сюда свою мать, Мэри и маленькую Пейшенс. Не забудь пригласить и Сару. Мы выпьем за здоровье короля.

Пришла Анна, неся на руках Пейшенс, завернутую в теплое полотенце, так как ее только что вымыли. Вместе с ними в комнату вошла Мэри. Чуть позже появилась Сара. В то время как Анна разливала вино, Джулия угостила ребенка конфетой. Девочка стала пускать слюни от удовольствия. Кэтрин с трудом поднялась на ноги и произнесла тост:

— За короля!

Собравшиеся в комнате повторили тост хором. Анна думала, что они пьют за здоровье Карла I и радовалась, полагая, что Роберт должен вернуться домой.