— Убийцы! — прошипела она. — Ваши руки в крови Стюартов!

Раздались голоса и крики, но она не стала слушать их и бросилась к Большой лестнице. Веселье Адама вмиг прекратилось, и он вскочил на ноги, негодуя не меньше других. Прошло немало времени, прежде чем шум стих. Анна бросилась вслед за дочерью, но Джулия заперлась в своей комнате и не желала открывать дверь.

— Мама, уходи, пожалуйста. То, что случилось, касается только меня и Мейкписа. Я не хочу, чтобы ты вмешивалась.

Услышав эти слова, Анна поняла, что Джулия уже не изменит своего решения, и ушла прочь.

Гости расходились. Мейкпис вернулся в Королевскую гостиную, сел и обнял голову руками, думая о том, какой вред принесла падчерица его доброму имени и репутации нового владельца Сазерлея, которую он так тщательно создавал в течение последних месяцев. Она не просто продемонстрировала свой роялизм и нетерпимость к отчиму, но прозрачно намекнула на то, что в свое время он был в числе тех, кто подписал смертный приговор Карлу I.

Хотя все его знакомые знали о деятельности Уокера в парламенте и той карьере, которую он сделал в армии, что и дало ему право подписаться под смертным приговором, Мейкпис умудрился скрыть этот факт от Анны, не желая портить с ней отношений. Он полагал, что и Джулия ничего не знает, в противном случае она обязательно высказала бы ему свое мнение по этому поводу. Он не раскаивался в своем поступке и подписал бы смертные приговоры трем сыновьям казненного тирана, если бы ему представилась такая возможность. Но местное дворянство придерживалось умеренных политических взглядов. Как бы ни поддерживали они парламент и республику, их совесть тревожило то обстоятельство, что ради торжества нового режима пришлось принести в жертву самого короля. Негодование, проявленное гостями в сегодняшний вечер, указывало на эту тревогу. Вполне вероятно, что некоторые из них больше никогда не появятся в его доме.

Он откинулся в кресле. Его грудь вздымалась от волнения. Он должен пережить этот неприятный вечер. Завтра он придумает какое-нибудь наказание для Джулии и напомнит ей о своем предостережении. Взяв себя в руки, Мейкпис пошел наверх.

Когда он, одетый лишь в ночную рубашку, вошел в комнату Анны, она окинула его тревожным взглядом. Она уже знала от своей знакомой в Чичестере, чьи родственники заседали в парламенте, что новый хозяин Сазерлея — это тот самый Мейкпис Уокер, чье имя стоит в пресловутом смертном приговоре. Она вспомнила, какое отвращение тогда возникло у нее к этому человеку. Анна просто не знала, как ей жить с ним дальше. Но вскоре до нее дошло, что другого выхода нет. Ей нельзя покидать Сазерлей, ради своего сына и других членов семьи она должна сохранить усадьбу. Таким образом, Анна постаралась забыть об этом во имя спасения близких. Теперь же ей вновь напомнили об ужасном прошлом ее мужа. Она должна была опять мобилизовать все свои силы, чтобы пережить это. Стараясь говорить спокойно, она обратилась к Мейкпису:

— Я понимаю, что слова Джулии, должно быть, расстроили тебя. Я знала о том, что твоя подпись есть в этом приговоре. Прошу, не наказывай ее. Умоляю тебя! Ты должен понять, что она пережила большое потрясение, увидев в доме Уоррендера.

Он лег в постель рядом с женой.

— Ты обвиняешь сына в том, что сделал его отец?

— Конечно же нет! Просто вид этого человека вызвал у нас болезненные воспоминания. Все было бы иначе, если бы ты представил его нам.

— Если бы вы не опоздали, мадам, — отвечал он с горечью в голосе, — я, наверное, сделал бы это.

— Пожалуйста, перестань упрекать меня! — воскликнула она. — Я больше не могу терпеть этого.

— Я не собирался упрекать тебя ни в чем в такое позднее время суток, — он обнял ее за плечи и прижался к ней, заглядывая в глаза. — У тебя весьма своенравная дочь. Пора мне уже иметь сына, который служил бы утешением. Не думай, что я не знаю о том, как ты ухитряешься не впускать мое семя в свое чрево. Больше тебе не удастся обмануть меня. Тут, конечно, мой грех, ибо я до такой степени желал твоей прекрасной плоти, что не хотел делать тебя беременной. Но теперь пришла пора тебе исполнить свой долг и родить мне наследника.

Паника охватила ее. Ребенок — это дар божий, и она с удовольствием родила бы, но не от Мейкписа, а от Роберта! От этого грубого, бесчувственного человека, с которым она вынуждена теперь делить ложе, она не могла зачать. Ей необходимо было как-то оправдать свой отказ.

— Но я уже немолода! Мой доктор не советует мне…

Он оборвал ее.

— Я думаю, что твой доктор просто деревенский болван. Когда придет время рожать, я найду тебе самую лучшую повивальную бабку. Я люблю тебя, Анна. Никогда не думал, что мне придется произносить эти бессмысленные слова, но вот пришлось сказать тебе их, — внезапно его охватил приступ ревности из-за того, что она рожала детей другому человеку. — Ты родишь мне сына!

Она не смогла больше ничего возразить ему, ибо он впился в нее губами, а затем сразу же овладел ею, позаботясь о том, чтобы его семя пролилось в ее чрево.

Джулия упорно молчала, когда на следующее утро Мейкпис распинался перед ней. А он, еще больше разозленный ее спокойствием, сказал девушке, что отныне ее судьба ничем не отличается от судьбы раба, которого продают на базаре. Позднее у него даже настроение улучшилось, когда он услышал, как она плачет, тоскуя по проданной лошади. Когда Анна предложила отправить Джулию на время в Блечингтон к Уильяму и Сюзанне, он согласился, так как устал от неприятностей, которые доставляла ему эта девушка.

Джулия, хоть и радовалась предстоящей встрече с Кристофером, не хотела расставаться с матерью и бабушкой. Она предложила Мэри поехать вместе с ней, но та отказалась, так как неловко себя чувствовала в обществе посторонних людей.

— Пошли за мной сразу же, если я потребуюсь тебе, — сказала Джулия Анне в день отъезда.

— Хорошо, но я уверена, что такой необходимости не возникнет, — Анна нежно обняла ее. — Не скучай там. Я с прискорбием узнала из письма Сюзанны, что Дин Рен умер. Сама Сюзанна и ее муж, разумеется, сейчас в трауре, но она заверила меня, что у них там хватает молодежи, и тебе будет с кем проводить время.

Кэтрин приготовили к тому, что Джулия уезжает из Сазерлея. Она сидела в своем кресле, когда в комнату вошла внучка, чтобы попрощаться с ней.

— Ты увидишь Кристофера? — спросила она.

— Да, — Джулия просияла от одной мысли об этом. — Я написала ему после того, как умер его отец. И в своем письме, которое я получила сегодня, он сообщает, что ему наскучило два раза в день читать лекции в Грэсхэм-колледже, которые посещают лишь пожилые люди и отцы города. Он хочет переехать в Оксфорд.

Кэтрин кивнула.

— Я в это охотно верю. А теперь я хочу сделать тебе маленький подарок, — она взяла лежащий на столике рядом с ней кошелек, вышитый во флорентийском стиле, и протянула его Джулии: — Купи себе новое платье и каких-нибудь безделушек. Муж твоей матери хочет, чтоб ты была проста как табуретка, но он ничего не может сделать с твоим юным красивым лицом.

Джулия замерла от удивления, сжимая в руках кошелек.

— Откуда ты знаешь, что мама вышла замуж? Мы думали, что сумели сохранить это событие в тайне от тебя.

Мудрое старое лицо помрачнело.

— С тех пор как мне стало лучше, я начала замечать то, что творится вокруг меня. Сначала я поняла, что все наши слуги заменены другими. Затем я стала слышать какой-то незнакомый мне мужской голос. А однажды увидела в саду постороннего мужчину. Я слышала, о чем вы перешептывались с Мэри, думая, что я сплю. Из разговора двух служанок мне стало ясно, что незнакомца зовут Мейкпис Уокер, что у него есть поместье на севере, но нет детей, и что республиканское правительство отобрало у нас Сазерлей и передало его этому господину.

Джулия покачала головой:

— Какие же мы дуры! Нам следовало бы знать, что нельзя обманывать тебя вечно.

— Я все обдумала и пришла к выводу, что твоя мать вышла замуж за этого человека ради нашего общего блага — чтобы мы остались в Сазерлее, — Кэтрин говорила тихим голосом, но чувствовалось, что она глубоко переживает то, о чем ведет речь. — Она принесла себя в жертву нам всем, Джулия. Мне стыдно признаться, что я считала ее слабой женщиной, но она похожа на то тонкое деревце, которое гнется, да не ломается. Она была душой Сазерлея с той поры, как поселилась здесь, и я горжусь тем, что она остается таковой по сей день.

Слезы полились из глаз Джулии.

— Совесть постоянно не дает мне покоя. В день свадьбы я поняла, что мама вовсе не желала выходить замуж за Мейкписа и сделала это только из любви к нам. Она все взвалила на свои плечи, а ведь это я обещала тебе сохранить Сазерлей.

— Твоя мать сделала это за тебя, хотя и не знала о нашем договоре. Наверное, судьба решила, что тебе пока еще рано заботиться о Сазерлее. Но твое время скоро придет. А пока мы должны ценить то, что сделала ради нас Анна и благодарить ее до конца наших дней.

— Я всегда буду благодарна ей!

— Есть еще кое-что, о чем мне хотелось бы сказать тебе, — Кэтрин сжала правую руку Джулии. — Это касается твоей поездки в Блечингтон. Если ты станешь понапрасну терять время, волочась за молодым человеком, который вовсе не подходит тебе, то пребывание там не пойдет тебе на пользу, а принесет лишь несчастье.

— Я полагаю, что ты не имеешь в виду Кристофера, — сказала Джулия неуверенно.

— Именно его я и имею в виду. Я знаю, что если бы дала тебе подобный совет, когда ты была помоложе, то ты бросилась бы за ним, как испуганная лошадь, и никто не смог бы удержать тебя. Такова юность. Но теперь тебе пришлось многое испытать и перенести. Извлекай выводы из совершенных тобой ошибок. Это поможет тебе избежать несчастий. Этот умный молодой человек влюблен лишь в науку и прекрасные звезды на небосклоне.