— Тогда позвольте мне остаться в доме и быть вашей экономкой. Вам не придется платить мне. Если вы велите и членам моей семьи перебраться из западного крыла в чердачное помещение, то я не стану возражать. Джулия могла бы заняться садом, и вам не придется платить садовнику, а Мэри будет шить вам рубашки, чинить и штопать вашу одежду. И все это бесплатно. Так как среди ваших служанок нет хорошей портнихи, то я уже просила девушку сшить кое-что для вас. Что до Кэтрин, то я просто умоляю вас позволить ей умереть в Сазерлее.

Он крепко сжал кисти рук, опершись локтями о ручки кресла, обдумывая то, что она сказала ему, и кидая время от времени на нее изучающие взгляды. После того как он сразу же не отверг ее предложение, как это случилось в прошлый раз, когда она завела речь о деревенском доме, в душе Анны затеплилась робкая надежда. Но она тотчас угасла, как только бедная женщина увидела, что Мейкпис качает головой.

— Нет, мадам, это неприемлемо для меня.

Он ожидал, что она разразится рыданиями, пытаясь спасти свое положение и предотвратить горькую участь, ожидавшую ее, но ничего подобного не произошло.

— Пожалуйста, забудьте о моей просьбе. Я имела глупость забыть о том, что вы не потерпите роялистов в своем доме.

Она изо всех сил старалась не упасть в глубокую пропасть, у края которой оказалась. Она уже видела страдания Кэтрин, сраженной вторым ударом после того, как они покинут, к которому старая леди приросла душой. Ее сердце готово было разорваться на части. Ведь она только-только стала приходить в себя после понесенной ею тяжелой утраты. И вновь ее уделом стали горе и одиночество.

— Миссис Паллистер!

Она смотрела невидящим взглядом на свои руки, сложенные на коленях, потом подняла голову:

— Да, мистер Уокер?

Он поерзал в кресле и положил свои большие руки на широкие колени.

— Я не хочу оставлять вас здесь в качестве экономки, Анна, но с удовольствием предложил бы вам стать моей женой.

Она с изумлением посмотрела на него. Он видел, как изменилось выражение ее глаз, а вся краска исчезла с лица, так что даже губы стали совсем белыми. Затем, как бы в отдалении, она услышала свой голос:

— Миссис Кэтрин сможет остаться в своих апартаментах, где Сара будет ухаживать за ней?

— Согласен. Она будет жить там вплоть до своей кончины.

— Мэри будет разрешено шить то, что она пожелает?

— Да.

— Джулия снова станет дочерью хозяйки Сазерлея, и ей будет разрешено свободно передвигаться по всему дому?

— Если вы выйдете за меня замуж, то она станет моей дочерью со всеми вытекающими из этого последствиями.

Она глубоко вздохнула.

— Тогда я стану вашей женой.

Он тотчас же подошел к ней и поцеловал ее руку.

— Я буду вам хорошим мужем.

И он намеревался претворить это в жизнь. Весь день он, волнуясь как мальчишка, ждал этой встречи с ней. Увидя, что она спешит к нему, был растроган до слез. Сам того не понимая, он влюбился в нее, хотя раньше считал любовь сентиментальной чепухой. Когда она предложила ему остаться в доме, став экономкой, он уже знал, что она честная и надежная женщина. Самое главное — это сделать из нее хорошую пуританку, которой она когда-то была. После этого она оставит свои роялистские причуды, привитые ей мужем. Придет день, и они вместе отпразднуют ее спасение.

Она склонила голову:

— Я постараюсь быть хорошей женой.

— Я не сомневаюсь в этом, дорогая Анна.

На минуту она с ужасом вообразила, что он хочет поцеловать ее в губы, ибо к этому Анна еще не была готова, но вместо этого он снова поцеловал ей руку.

Она поднималась по лестнице, плохо соображая, что же произошло. Перед дверью апартаментов она сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Мэри и Джулия, игравшие в триктрак, прекратили игру и с удивлением смотрели на шикарно одетую Анну. Сара, прикрыв дверь в спальню Кэтрин, убедившись предварительно, что старая леди уснула, взглянула на Анну и вмиг поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Мы все-таки остаемся в Сазерлее! — сообщила им Анна дрожащим голосом. — Вещи можно распаковать. Я согласилась стать женой мистера Уокера.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Затем Джулия издала отчаянный вопль.

ГЛАВА 10

Анне и Мейкпису пришлось ехать в Чичестер, где находилось управление регистрации гражданских браков, ибо венчание в церкви было уже отменено правительством вместе с другими обрядами. По просьбе Анны Мэри выступала в роли свидетельницы вместе с одним господином, хорошим знакомым Уокера. Джулия прошла вместе с ними в мрачную комнату, не украшенную даже цветами по такому торжественному поводу. Гнев и печаль одолевали девушку. Если бы только она могла воспрепятствовать происходящему! Какие только мысли не роились в ее голове! В отчаянии она даже хотела запереть Мейкписа в подземелье, но отбросила эту затею, сочтя ее глупой. Исчезновение такого известного человека не могло пройти бесследно. Его тотчас же принялись бы искать. А ведь Джулия еще помнила, как тщательно выслеживали сторонники парламента Майкла и Мэри.

Какой маленькой и хрупкой выглядит ее мать рядом с высоким и массивным Мейкписом! Они стояли перед чиновником-регистратором в парике. Сердце Джулии обливалось слезами. Анна не смела сказать Мейкпису, почему она согласилась стать его женой, но Джулия понимала суть происходящего и страдала от этого. Она все надеялась на чудо, так как представляла, каково будет матери из вдовы превратиться в супругу такого человека. Узнав, что Анна выходит замуж, Джулия старалась быть как можно ближе к ней, помогая во всем и не желая, чтобы Мейкпис стал причиной их разрыва. Джулия осознала в полной мере, что мать приносит себя в жертву во имя спасения семьи.

Ни обладающая силой воли Кэтрин, ни энергичный юный Майкл не смогли спасти Сазерлей. Даже сама Джулия, поклявшаяся сделать это, ничем не могла помочь семье. Спасение пришло от слабой доброй женщины, о которой Кэтрин когда-то говорила, что она и курицу не обидит. Анна, преданно любившая Роберта и хранившая память о нем, отказывалась от своей независимости, от спокойной жизни, посвященной воспоминаниям, и от своей бережно охраняемой стыдливости. Джулия едва сдерживала себя, чтобы не закричать от отчаяния; она научилась плакать невидимыми миру слезами. Ничего этого не случилось бы, если б она не прогнала Адама Уоррендера в тот злополучный день. Все, что она может сделать теперь — это всячески поддерживать свою мать. Она больше не станет протестовать! Не будет больше бросать вызов Мейкпису! Так надо.

Регистрация брака прошла очень быстро. Джулия первой подошла к Анне:

— Благослови тебя Господь, мама!

Анна с благодарностью приняла поцелуй дочери и ее теплые объятия. Джулии не нравился этот брак, но она не устраивала сцен и ни в чем не винила мать. Пройдя через суровые испытания, девушка повзрослела и многое стала видеть в ином свете, чем прежде. Анна знала, что она вынесет все, если только между ними сохранятся прежние отношения. К ее великой радости, они с дочерью стали даже ближе друг другу.

— Будьте счастливы, миссис Анна, — Мэри хотела выразить свою любовь женщине, сделавшей ей так много добра. Она искренне желала, чтобы этот брак оказался удачным. Может быть, нежность Анны смягчит этого изувера. Легко было заметить, глядя на него, как он обожает свою новую жену.

Анна поцеловала Мэри и подошла к господину, исполнявшему роль свидетеля, который хотел поздравить ее. У нее кружилась голова. Все это произошло так быстро, что она еще не осознала того, что случилось.

Она думала о том, как этот обряд отличается от того счастливого дня, когда она стала невестой Роберта. В отличие от стоящего рядом с ней жениха, одетого во все черное, Роберт надел на свадьбу камзол из желтого атласа, расшитого золотом и серебром, а также шляпу с вишнево-красными перьями. Сама она была в роскошном серебристом платье, совсем не похожем на это простенькое из розового шелка, которое надето на ней теперь. На той свадьбе кругом сияло множество веселых лиц, играла бодрая музыка. Вино текло рекой по всему Сазерлею, и каждому гостю вручалась пара перчаток жасминового цвета. У ворот нищим раздавались деньги.

А Мейкпис даже не пригласил своего приятеля на обед. Ее это страшно покоробило. Она полагала, однако, что этим двум господам даже скромный обед в такой день может напоминать буйные пиршества, которые закатывали роялисты, празднуя свои свадьбы.

Жених подал ей руку:

— А теперь поедем домой, дорогая.

Она остановилась возле кареты и посмотрела в сторону знакомого Мейкписа, который удалялся от них.

— Нам, право, следовало бы…

Мейкпис ждал, что она заговорит об этом. Он открыл дверцу кареты, приглашая туда Мэри и Джулию.

— Он живет в городе. Если бы он поехал с нами, то нам пришлось бы кормить его. Запомни, что с сегодняшнего дня я сам буду принимать все решения.

Мэри, сев напротив невесты, думала о том, уловила ли Анна жесткие нотки в голосе Мейкписа. Теперь он будет командовать ею.

После того как Анна объявила, что выходит замуж, все они по-прежнему жили в западном крыле дома. Но теперь они будут включены в семейный круг Уокера. Она надеялась, что жизнь сложится нормально как у Анны, так и у Джулии.

По прибытии домой Анна сняла шляпу и плащ, а потом отправилась к Кэтрин. Старая леди, полностью одетая, сидела в своем кресле, положив коврик на колени. Джулия находилась возле бабушки.

— Бабушка спит, — прошептала девушка.

— Значит, ты можешь пока оставить ее и спуститься вниз пообедать с нами, — сказала Анна. Кэтрин уже не нуждалась в постоянном уходе. Она сохраняла здравый ум, но часами сидела в кресле, так как не могла передвигаться без посторонней помощи.