Она уже больше не надеялась на то, что Мейкпис сжалится над ней. Разговаривать с ним бесполезно. Он принял свое решение. Она встала, расстроенная до такой степени, что с трудом могла говорить.

— Спасибо вам за приятный вечер, — произнесла она чисто автоматически и впоследствии не могла припомнить своих слов.

— Я никогда не забуду этот ужин, мадам, — сказал он, провожая ее к лестнице.

Уже поставив ногу на первую ступеньку, она вдруг вспомнила, что не выполнила его просьбу.

— Я забыла сыграть на спинете для вас.

— Знаю. Однако я рассчитываю, что вы сыграете мне в другой раз, если будете так добры.

Она неопределенно кивнула головой.

— Спокойной ночи, мистер Уокер.

— Приятных сновидений, мадам.

Поднимаясь по лестнице, она еле передвигала ноги. Возле резной решетки Анна остановилась и прижалась к ней лбом. У нее ничего не вышло. Если бы речь шла только о ней самой, она бы не волновалась. Она не очень-то дорожила Сазерлеем, а все те счастливые минуты, которые провела в стенах этого дома, навеки останутся в ее памяти. Когда Анну невестой привезли в усадьбу, Кэтрин опасалась, что простая девушка, чье происхождение не идет ни в какое сравнение с происхождением ее сына, станет претендовать на Сазерлей, который считала своим. Однако Кэтрин проявила добросердечие и держалась с ней довольно приветливо. Она многому научила Анну, сделав ее подлинной хозяйкой поместья. Тем не менее сама старая леди никогда не устранялась от дел.

Наконец Анна оторвалась от решетки. В доме забудут о ней, как будто она и не жила тут никогда. Из Длинной галереи уберут ее портрет. Но ее вина останется в веках, ведь именно она не сумела сохранить Сазерлей. Она направилась в сторону своей спальни, где всю ночь пролежала на кровати, не смыкая глаз. Одна лишь Сара, которая общалась с новыми слугами, узнала на следующий день, что Мейкпис ужинал не один. Но так как Анна ничего не рассказывала, Сара решила не говорить о том, что ей стало известно. Однако ее интересовало, как повела бы себя Джулия, узнай, что мать отужинала с их злейшим врагом…

Паллистеры начали собирать вещи. Анна отправилась в Чичестер и приступила к неприятной процедуре поиска подходящего жилья. Она не хотела злоупотреблять добротой друзей, живущих по соседству, потому что Кэтрин в ее состоянии явилась бы обузой для них. Однако ей пришлось обратиться к одной роялистской чете с просьбой о размещении на их конюшне своих сундуков, на что эта пара ответила согласием.

Мейкпис, стоя у окна на втором этаже, наблюдал за возвращением Анны. Каретой управлял один из его конюхов. Когда она шла по направлению к черному ходу, он заметил, что выражение лица у нее довольно печальное. Взметнулось платье, и она исчезла за дверью дома.

Он отошел от окна. Вчера вечером Уокер чувствовал себя очень одиноким, вспоминая ужин в обществе Анны. Надо напомнить ей об обещании поиграть ему на спинете, прежде чем она навеки покинет Сазерлей. А в дальнейшем ему следует получше познакомиться со своими соседями и войти в их общество.

Кэтрин стало лучше, и она понимала, что семья готовится к отъезду. Джулия удрученно смотрела, как слуги Мейкписа укладывают в ящики портреты Паллистеров, столовые приборы, подушки, портьеры, китайские шары Неда и все прочее.

Более всего ее угнетало то, что мать очень страдает от происходящего. Она очень похудела и побледнела в последнее время, занимаясь поисками подходящего жилья в Чичестере. Стараясь хоть как-то помочь матери, Джулия ежедневно отправлялась верхом на поиски дома в предместьях города. Однако фермеры просили за более или менее приемлемое жилище такую плату, которую Анна не могла себе позволить. Не собираясь сдаваться, девушка решила поискать счастья в более отдаленных деревнях. Если бы ее мать не была столь занята, она обязательно хватилась бы дочери, но при той суматохе, которая царила в те дни в Сазерлее, Джулия могла пропадать сколько угодно. Никто не искал ее.

Джулии удалось найти в деревне под названием Восточный Лавант небольшой домик, который как раз покидали его обитатели. Дочь забирала к себе престарелую мать, за которой уже требовался уход. Домик находился в крайне запущенном состоянии, но привести его в порядок не составляло большого труда. Обеспокоенная дочь обрадовалась тому, что так быстро сможет сдать жилище своей матери подходящим людям.

Вернувшись в Сазерлей, Джулия сразу же бросилась искать мать, чтобы сообщить ей о доме с просторными комнатами, из которых открывался вид на холмы, что должно понравиться Кэтрин. Она прибыла домой как раз после возвращения Анны из Чичестера. Прежде чем дочь успела сообщить матери свою новость, та сказала ей, что сняла дом в городе. Голос ее при этом звучал вяло и безжизненно.

— Дом находится в старом районе. Боюсь, что он не в очень хорошем состоянии, но там мы будем предоставлены сами себе, и арендная плата не слишком высока.

— Но, мама! Я нашла хорошее жилище в Восточном Лаванте!

Анна не выразила энтузиазма по поводу этого сообщения.

— Это слишком далеко.

— Совсем недалеко!

— Нам придется идти туда пешком.

— Но у нас есть мой конь, Карл.

Анна отвела взгляд.

— Скажу тебе одно: Карл будет нам слишком дорого стоить, — на ее глаза навернулись слезы, когда она увидела скорбное выражение лица дочери. — Пока что мы не станем продавать его, но надо обо всем подумать заранее.

Джулия только кивала, не в силах произнести ни слова: так огорчили девушку слова матери. Затем она выдавила на лице подобие улыбки:

— Я понимаю. Но мы пристроим его в хорошем доме, не так ли?

— Конечно! — они обе одновременно кинулись в объятия друг друга. Было ясно без слов, что в неведомом будущем от них потребуется большое мужество, ибо кто знает, через какие невзгоды еще придется пройти.

На следующий день Джулия поехала с Анной посмотреть дом. Увидев его, она упала духом. После залитого солнцем Сазерлея этот дом показался ей мрачной тюрьмой: окна из толстого стекла, маленькие комнаты с низкими закопченными потолками, лестница — такая узкая и шаткая, что Кэтрин придется разместить на первом этаже, в комнатушке за кухней, из окна которой видны лишь стены соседнего дома.

Видя, с каким нетерпением Анна хочет услышать ее мнение, Джулия с веселым видом стала осматривать помещение.

— После того как мы побелим потолки, перевезем сюда мебель и ковры из Сазерлея, здесь будет довольно уютно. Я украшу комнату бабушки цветами. Если укрепить решетку на стене напротив ее окна, то можно будет попробовать развести там какую-нибудь растительность и даже розы. Ридли поможет мне в этом.

Анна вздохнула с облегчением, видя, что дочь поддерживает ее. Она понимала, что дом ужасен, но при данных обстоятельствах они не могли позволить себе ничего другого.

За три дня до отъезда Паллистеров из Сазерлея Мейкпис прислал Анне записку, в которой приглашал ее поужинать с ним. Она согласилась. Прошлой ночью Анна вместе с Джулией, которая держала в руках фонарь, отправилась в сад и вырыла золотую тарелку. Теперь она лежала в одном из сундуков, хранящихся в подвале. Перед самым отъездом сундук тайно вынесут и погрузят в повозку. Тогда у слуг не возникнет подозрения, откуда взялся еще один сундук в ее спальной комнате.

Анна пребывала в плохом настроении, одеваясь при помощи Сары и готовясь к ужину с Мейкписом. Дом в Чичестере нравился ей все меньше и меньше. Даже после того, как там побелили потолки, он действовал на нее угнетающе. Она просто ненавидела его и боялась даже думать о том, какое впечатление он может произвести на Кэтрин. Что, если старая леди пожелает скорее умереть, чем жить в таком доме? Эта мысль постоянно терзала ее.

— Вы наденете розовые бусы? — спросила Сара, доставая шкатулку, в которой теперь осталось очень мало ценных вещей.

Анна кивнула. Это ожерелье шло к дымчатому цвету ее платья с закрытым верхом. Воротник его был украшен ленточками с вышитыми на них ее рукой незабудками и ирисами. Оно идеально подходило для подобного случая.

Приведя себя в порядок, Анна осторожно открыла дверь и посмотрела, нет ли поблизости Джулии. Потом быстро миновала двери апартаментов и, как девчонка, бросилась бегом к парадной лестнице, ибо на этот раз чувствовала себя обязанной воспользоваться именно ею. Мейкпис, ожидавший ее в зале, с улыбкой отметил про себя, что Анна старается не опоздать к ужину.

Все шло очень хорошо. Он гордился тонким вином, которое ему удалось недавно приобрести, и сам разливал его по бокалам. Но Мейкпис вопросительно поднял брови, заметив изумление на ее лице после того, как она пригубила вино. Он не понял, что Анна удивлена, почему принадлежащие ей бокалы не оказались среди упакованных вещей. Стало ясно, что Мейкпис велел оставить их, потому что они представляли собой великолепные изделия венецианских мастеров. Когда она все же кивнула и похвалила вино, он так обрадовался, будто сам производил его. Позднее она почти полчаса играла ему на спинете в Королевской гостиной, и он от всей души аплодировал ей. Когда она закончила, Уокер встал и отвел ее на то же место, где она сидела после первого ужина с ним. А сам сел напротив.

Они поговорили о том о сем, после чего он решил попросить ее об одном одолжении.

— Завтра сюда явится полдюжины женщин, претендующих на роль экономки в моем доме. Не могли бы вы поговорить с ними и выбрать среди них наиболее достойную?

— Конечно, если вы желаете этого, — она хотела спросить, какие требования он лично хотел бы предъявить к ним, когда внезапно, как по наитию, нашла выход из всех своих затруднений.

— Вы удовлетворены тем, как велись дела в Сазерлее после вашего прибытия сюда?

— Они велись великолепно. Вы отлично распоряжались моими слугами, хотя не все они дружески относились к вам.

— Да, так и было, — она испытывала какое-то невероятное спокойствие. Такое обычно случалось с нею, когда она находилась как бы на краю пропасти. Так как во время прошлого ужина он сказал ей, что важнее всего для него деньги, то она знала, с чего ей следует начинать.