— Сейчас ты был удивлен бездействием Аруфзы в долине: он ждал, чтобы лучшая часть вражеской армии вошла в этот проход, чтобы загородить ей выход.

— В таком случае они пропали! — сказал сегун. — Прости, храбрейший из моих воинов, что я на минуту усомнился в тебе, но отчего ты не предупредил меня о том, что произошло?

— Государь, — сказал генерал, — везде шпионы, даже в крепости, во дворце, в моей комнате. Одно подслушанное слово — и они были бы предупреждены. При малейшем шуме птица, которую вы хотите поймать, улетит.

Никто больше не выходил из подземного хода.

— Они надеются спастись, — говорил Йокэ-Мура. — Они вернутся, когда заметят, что отступление отрезано.

Вскоре действительно послышались отчаянные крики. Они были так раздирающи, что Фидэ-Йори задрожал.

— Несчастные! — пробормотал он.

В самом деле, их положение было ужасно. В этом узком проходе, где едва могли двигаться два человека в ряд, где трудно было дышать, эти солдаты, пораженные, обезумевшие от страха, толкались, давили друг друга в темноте, желая во что бы то ни стало света, хотя бы ночного, который казался им блестящим в сравнении с этой роковой тьмой.

Страшным натиском выбросило несколько человек из подземного хода; они упали под мечами солдат.

Среди этих криков неясно слышались слова:

— Пощадите! Мы сдаемся.

— Откройте, дайте нам выйти!

— Нет, — сказал Йокэ-Мура, — для таких негодяев, как вы, нет пощады. Я сказал вам, вы сами вырыли собственную могилу.

Генерал велел принести камней и земли, чтобы засыпать отверстие.

— Не делай этого, умоляю тебя! — сказал Фидэ-Йори, бледный от волнения. — Эти крики раздирают душу. Они говорят, что сдаются; сделаем их пленниками, этого довольно.

— Тебе нечего просить меня, государь, — сказал Йокэ-Мура. — Твои слова — приказание для меня. Эй, вы там! — прибавил он. — Перестаньте выть, вас милуют; вы можете выйти.

Крики усилились.

Выйти было невозможно. При ужасной давке задавило много народа. Трупы заложили отверстие. Они образовали плотный вал, увеличивающийся с каждой минутой. Все должны были погибнуть. Земля дрожала от их топота. Они давили друг друга, кусались, сабли их впивались им в бока. Их латы ломались вместе с их костями. Они умирали среди непроницаемой темноты, задыхаясь в слишком узком склепе.

Напрасно старались снаружи очистить отверстие.

— Какая ужасная вещь война! — вскричал потрясенный Фидэ-Йори, бросившись бежать.

Вскоре крики стали реже, потом водворилось полное молчание.

— Конечно, они все умерли, — сказал Йокэ-Мура. — Остается только закрыть могилу.

Пять тысяч человек погибло в этом подземелье длиною в несколько миль.

Гонцы

Гиэясе подходил сам с пятьюдесятью тысячами солдат к Сумиоси[20]; он был в нескольких милях. Он прибыл по морю, держась подальше от берегов, чтобы его не увидели войска Мосса-Нори, расположившиеся лагерем на побережье провинции Иссе.

Гиэясе быстро узнал все планы защиты, предпринятые генералами Фидэ-Йори, и старался расстроить все замыслы своих противников. Он дал им преградить остров Нипон и, пустившись по морю, опередил их линии и высадился между Осакой и Киото. Ему хотелось как можно скорее осадить Осаку, взятие которой положило бы конец войне. Несмотря на свою болезнь, он добрался сюда, чтобы быть в центре борьбы, так как его ослабевшие нервы не позволяли ему переносить лихорадочное ожидание известий. Это он выдумал вырыть подземный ход под городом и подо рвом, чтобы проникнуть в крепость: он знал, что силой ее не взять. Эта смелая попытка могла удаться. Потеря двух тысяч солдат, взятых в плен на острове Стрекозы, раздосадовала его; но зато его утешил успех генерала Гашизуки, овладевшего деревней по соседству с Осакой. Он с нетерпением ожидал исхода сражения, сидя в своей палатке и поглядывая на океан, на котором качались военные джонки. Море было очень бурно, свежий ветер дул с океана и поднимал высокие волны, вспенивая их острые гребни. Плохо приходилось маленьким судам, рыбачьим лодкам. А флот принца Нагато был как раз в море.

Он отправился из Сумиоси с намерением приблизиться к пункту, занятому врагом, чтобы выведать его силу и узнать, действительно ли Гиэяс дошел до этих мест. Нагато не хотел этому верить. Но поднялся сильный ветер.

— Поплывем к берегу живее! — вскричал Райдэн, глядя на горизонт, откуда поднимались, подобно горам, свинцовые облака.

— Ты думаешь, что мы не можем оставаться в море? — спросил принц.

— Если мы через час не уберемся отсюда, то не увидим больше земли.

— К счастью, ураган несется с океана, — сказал Ната, — и погонит нас прямо к берегу.

— Хорошо, — сказал Нагато, — тем более что мне не особенно нравится такой ход корабля. Разве это будет долго продолжаться?

— Без сомнения, — сказал Райдэн, — парус, конечно, нас немного поддержит, но мы попляшем.

— Ветер снесет меня, — говорил Лоо, наваливая на себя мотки веревок и цепей, чтобы стать тяжелее.

Поставили парус и пустились в бегство; барка прыгала, переваливалась с боку на бок; парус касался воды. Ни с какой стороны не было видно горизонта; всюду нагромождались ямы и горы, то появляясь, то исчезая; иногда волна вкатывалась в лодку и с глухим шумом падала на дно, точно мешок с камнями. Лоо был оглушен непрерывным воем ветра, обдававшего его лицо брызгами пены; на губах его опять появился тот противный соленый вкус, который он ощущал, когда чуть не утонул.

— Передай-ка мне ковш, — сказал Нато, — лодка полна воды.

Лоо поискал его с минуту.

— Я не нахожу его, — сказал он. — Ничего не вижу, ветер заворачивает мне ресницы в глаза.

Принц поднял сам ковш и подал его матросу.

— А что, мы еще далеко от берега? — спросил он.

Райдэн влез на скамейку и, держась за мачту, посмотрел поверх волн.

— Нет, господин, — сказал он, — мы быстро подвигаемся и через несколько минут приедем.

— А другие суда? — спросил Лоо. — Их не видно.

— Я их вижу, — сказал Райдэн. — Одни совсем близко к берегу, другие дальше нас.

— Где мы пристанем? — спросил принц. — Может быть, к земле врагов, потому что теперь Япония похожа на шахматную доску — белые квадратики принадлежат Фидэ-Йори, а красные Гиэясу.

— Лишь бы нас не бросило на скалы, а это ничего, — сказал Ната. — Правитель не обратит внимания на каких то несчастных матросов.

— Я-то не матрос, — сказал Лоо, показывая саблю. — Я вельможа.

Небо темнело на горизонте, слышались глухие раскаты.

— Это мой патрон заговорил, — сказал Райдэн. — Держи влево, Ната, — прибавил он, — мы прямо летим на гряду скал. Еще, еще! Берегись, принц! Держись, Лоо, крепче, теперь настала самая опасная минута.

В самом деле, буря свирепствовала изо всей силы, и возле берегов волны неистово прыгали и бросались, как бешеные, со своими пенящимися гребнями; потом они рассыпались водопадом. Другие, отхлынув, оставляли на берегу широкую полосу белой пены. Смельчаки быстро убрали парус, сняли мачту: оставалось только быть выброшенными морем. Но, казалось, эти огромные волны, ударявшиеся в лодку, разнесут ее в щепки; они разбивались об нее и одним прыжком перескакивали через нее. К счастью, дно становилось все мельче. Райдэн вдруг выскочил посреди бушевавших волн. Он стоял на дне. Изо всех сил он стал толкать барку. Ната тоже вышел и стал тянуть ее за цепь. Вскоре ее киль глубоко врезался в песок.

Пловцы быстро высадились на берег.

— Как страшно море! — сказал принц Нагато, выйдя на берег. — Как оно ревет, как будто рыдает! Какое отчаяние, какой ужас гоняет его? Можно подумать, что оно бежит от преследования страшного врага! Мы в самом деле спаслись от него каким-то чудом.

— К несчастью, от него не всегда уйдешь, — сказал Райдэн, — оно поглощает много моряков. Сколько моих товарищей погребено в его волнах! Я часто об этом думаю в бурю, и мне кажется, что в стоне и плаче моря я слышу голоса утопленников.

Все барки одна за другой без особых приключений достигли берега; но другие были наполовину разбиты, ударившись о скалы.

— Где мы? — спросил принц. — Постараемся разузнать.

Лодки втащили как можно дальше от моря и покинули песчаный берег, белый, ровный, бесконечный.

За дюнами, образовавшимися из гор песка, нашли большую равнину, по-видимому, покинутую; возвышалось лишь несколько хижин; к ним и пошли. Звали, звали — но никто не откликнулся.

— Шум ветра оглушил жителей, — сказал Лоо.

Он принялся стучать ногами и кулаками в двери. Хижины были пусты.

— Должно быть, мы на шахматных квадратиках Гиэяса, о которых ты только что говорил, — сказал Райдэн, — крестьяне не бегут перед войсками сегуна.

— Если мы близко к врагу, тем лучше, — сказал принц, — ведь его-то мы и ищем.

— Как темно, — вскричал Лоо, — точно ночь!

— Это гроза, — сказал Ната, — эти хижины попались нам как раз кстати: мы там укроемся.

Действительно, вскоре пошел проливной дождь; кое-какие деревья, разбросанные по долине, гнулись до земли со всеми своими ветвями, сбившимися в одну сторону. Гром гремел. Матросы забрались в пустые хижины, устроились там, легли и заснули.

Тем временем принц, прислонившись к косяку двери, смотрел наружу; дождь, как тяжелые колосья, падал на землю, взрывая ее; по временам ветер ломал их и обращал в пыль. На самом деле, Ивакура не видел того, на что смотрел: ему представлялся дворец в Киото, веранда в цветах, царица, медленно спускавшаяся по ступенькам, ища его взглядом и улыбаясь ему. Он начинал ощущать невыносимую тоску от этой долгой разлуки. Он говорил, что, пожалуй, умрет, не увидав ее еще раз.

Два человека показались на равнине. Застигнутые бурей, они быстро шли по дороге.