«Нет, — решил Рыжебородый, — я не трону девчонку и не позволю никому из команды пальцем к ней прикоснуться». Она не для таких, как он. На те деньги, которые за нее можно выручить, он сможет получить сколько угодно сговорчивых и страстных женщин, к тому ж более подходящих ему по комплекции. Они удовлетворят его получше, чем эта недотрога.

К величайшему облегчению Кристы, Рыжебородый с отвращением сплюнул и отвернулся.

— Ладно, красотка, отдыхай, — проворчал он. — Как бы мне ни хотелось разрядить в тебя свою пушку, я тебя принуждать не стану. Благодари судьбу за то, что мы встретились, когда у меня в кошельке пусто, иначе никакие фокусы с зубочистками тебе бы не помогли. Я тебя хочу, но в отличие от многих мужчин я думаю не яйцами, а головой.

Криста вспыхнула, но эти грубые слова вселили в нее новую надежду.

— Спасибо, Рыжебородый, — проговорила она.

— Не благодари меня. Может быть, тебе еще придется меня проклинать самыми страшными словами, когда твой новый хозяин за тебя возьмется. Я поступаю так ради выгоды. Дни пиратства сочтены, и я хочу, чтобы в моем кошельке звенело золото, когда придет время удалиться от дел. Я оставлю тебя в покое до Алжира, а придем мы туда дня через два, если не попадем в шторм. Мы уже прошли Сардинию, скоро будет видно африканское побережье.

Он смерил ее взглядом с головы до ног и, тяжело ступая, так что в такт его шагам тряслась мебель, вышел из каюты.

6

Стоя у иллюминатора, Криста смотрела на сияющий белый город, уступами поднимавшийся от гавани. Это был Алжир. Она ощущала такую тоску и тревогу, что впору было броситься в воду, кишевшую акулами. Если Марк жив, еще имеет какой-то смысл жить дальше. Но провести остаток жизни в рабстве без всякой надежды на спасение, знать, что он не ищет ее, не придет на помощь… Ей даже не хотелось думать о таком будущем.

Занимался рассвет. Из-за далеких пурпурных гор в глаза брызнули лучи солнца, позолотив шпили и минареты и обратив в драгоценную слоновую кость здания, расположенные на величественном холме. Кристе была видна широкая эспланада, похожая на балкон, нависавший над Средиземным морем.

Гавань Алжира была одним из последних прибежищ корсаров, терроризировавших Средиземноморье. Веками на побережье располагались колонии пиратов — своеобразные республики с выборным управлением, промышлявшие грабежом. В 1819 году Тунис объявил пиратов вне закона и запретил работорговлю, но Марокко и Алжир и семь лет спустя придерживались прежних обычаев.

Дверь распахнулась, и невеселые размышления Кристы прервало появление Рыжебородого. За последние два дня она видела его в первый раз. Еду ей приносил престарелый кок, который был просто не в состоянии причинить ей какой-либо вред, даже если бы у него возникли такие намерения. Предводитель пиратов сдержал слово; ни он, ни его люди Кристу не беспокоили. Если бы еще удалось заставить его переменить решение и отослать ее к отцу! Но тут он был непоколебим.

Рыжебородый быстро вошел в каюту, двигаясь удивительно легко для человека такого телосложения.

— Эй, красотка, давай собирайся, — приказал он. — Через час мы причалим.

Криста посмотрела на него с нескрываемым презрением.

— Как я могу собираться? Ты разорвал мою одежду, а другой у меня нет. Я несколько дней не принимала ванну, и даже причесаться было нечем.

У Рыжебородого удивленно приподнялись брови. Он ожидал увидеть Кристу в слезах или, по крайней мере, угнетенной, подавленной. А эта ведьма с серебристыми волосами укоряет его за недостаток комфорта. Удивительная женщина! Возможно, ему все-таки следовало оставить ее при себе, хотя нет, женщине не место на пиратском корабле.

— Вот одежда. Об остальном я позабочусь в Алжире, — буркнул он.

— Что это такое? — спросила Криста, с удивлением разглядывая странный наряд. В одной руке она держала одеяние из мягкого тонкого шелка небесно-голубого цвета, в другой — тяжелое темное платье с капюшоном. И то и другое одеяние было такой длины, что скрывало ее с головы до пят.

— Шелковая рубаха называется джебба, ее надевают на тело. А более тяжелая одежда — это яшмак. Его носят поверх джеббы. Еще возьми покрывало — это хаик. Все это ты наденешь на себя. Это обычная женская одежда в здешних краях.

Он подождал немного, удостоверился, что Криста все поняла, и вышел.

Довольная хотя бы тем, что на ней осталась собственная обувь, Криста семенила за Рыжебородым по узкой извилистой улочке. Капюшон спускался до самых глаз, а прикрепленная к нему чадра скрывала нижнюю часть лица. Под одеждой на коже Кристы выступили капли пота, хотя солнце едва пробивалось между нависавшими над улицей балконами.

Они шли плотной группой: впереди Рыжебородый, за ним Криста, а по бокам и чуть сзади двое вооруженных пиратов устрашающего вида. Неудивительно, что, когда они поднимались по крутой улице центральной части города, им уступали дорогу. Криста заметила, что улицы города подобны лестнице, ведущей из порта к вершине холма, и что передвигаются здесь исключительно пешком или на ослах.

Вдруг Рыжебородый скрылся в узкой арке, и, когда Криста немного замедлила шаг, ее грубо подтолкнули в спину так, что она едва не налетела на него. Хотя внутренний дворик, в котором они оказались, был невелик, он напоминал оазис в пустыне. Раскидистые деревья и яркие цветы окружали небольшой пруд с искрящейся голубой водой, в которой неторопливо плавали крупные золотые рыбки.

Криста была изумлена, увидев такой райский уголок в самом центре города.

— В дом, — приказал Рыжебородый и двинулся к увенчанной аркой двери. Она не шевельнулась, и тогда он схватил ее за плечо и толкнул вперед. Дверь беззвучно отворилась, и ей ничего не оставалось, как войти внутрь.

Человек с кожей цвета полированного черного дерева склонился в низком поклоне и произнес:

— Хозяин ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Хотя Криста не знала арабского, смысл его слов был ясен.

Дом нельзя было назвать огромным, но комнаты с высокими потолками, которые поддерживали мраморные колонны, казались просторными, наполненными воздухом. На полу лежали ковры прекрасной работы, которые высоко ценились в Англии. Криста сразу поняла, что хозяин дома — человек состоятельный, и стала гадать, что связывает его с Рыжебородым. Очень скоро ей представилась возможность удовлетворить свое любопытство.

На высокой подушке, поджав под себя скрещенные ноги, сидел человек средних лет в ярком шелковом халате и белоснежном бурнусе. У него были твердые черты лица, а тело под одеждой казалось мускулистым и сильным. Особое внимание привлекали живые черные глаза под густыми бровями и крючковатый нос. Рот у него был хорошо очерченный, с сочными, чувственными губами, а иссиня-черная борода была аккуратно подстрижена. Головной убор состоял из искусно уложенного высокого тюрбана. Он с теплой улыбкой приветствовал Рыжебородого по-арабски:

— Рад видеть тебя, мой друг-великан.

— А я тебя, Калим.

— Что привело тебя в мой скромный дом? — Хотя Калим обращался к гостю, он ни разу не взглянул на него, потому что не отрывал глаз от маленькой изящной фигурки, закутанной в чадру. — Неужели ты считаешь меня настолько плохим хозяином, что приходишь с собственной женщиной?

— Эту женщину я собираюсь выгодно продать, — откровенно ответил Рыжебородый. — У меня есть причины думать, что новый правитель Константины очень заинтересуется моим товаром.

— Абдулла? Почему ты думаешь, что он захочет купить эту женщину? Я слышал, что его гарем совсем неплох.

— О нем говорят как о человеке, постоянно ищущем новых удовольствий и любителе экзотических женщин. Кроме того, я думаю, что именно эта женщина доставит ему много радости.

— Почему? — с любопытством спросил Калим.

— В последнем рейсе мы напали на французский корабль, на котором путешествовал принц Ахмед, брат Абдуллы и законный наследник Халида ибн-Селима, вместе с этой женщиной, своей наложницей. Во время жестокого боя Ахмед признался, кто он такой, и предложил свою жизнь в обмен на ее свободу. По всему было видно, что он без ума от этой красотки с дьявольским нравом.

— Принц Ахмед! Где он теперь? — сразу же заинтересовался Калим. — По всему побережью ходят слухи о том, что Абдулла захватил власть и назначил награду за голову принца Ахмеда.

Рыжебородый затряс лохматой головой.

— Один из моих людей перестарался и выстрелил в него. Ахмед упал за борт, а потом, когда я собирался послать людей его искать, к нам подошли два французских фрегата, и пришлось удирать. Судя по всему, принц Ахмед мертв, но мне удалось прихватить с собой его наложницу, так что мне есть на чем заработать.

Калим устремил на Кристу внимательный взгляд. Он бросил несколько отрывистых фраз стоявшему рядом слуге, и тот мгновенно снял с нее яшмак и джеббу. Она осталась стоять перед двумя мужчинами в одной рубашке Рыжебородого.

— Прелесть! — выдохнул Калим, очарованный тонкими чертами, изящными линиями и нежностью алебастровой кожи. — Какие волосы! Это действительно сокровище. Не стану оскорблять тебя, мой друг, предложением купить ее, ибо хотя я и богат, но не настолько, чтобы обладать таким чудом. Однако я почел бы за честь осмотреть эту женщину без этого… гм… одеяния.

— Я-то согласен, да боюсь, она станет возражать. У нее свои представления о том, как должна вести себя женщина, и раздеваться перед нами она не захочет.

— Мне послышалось или ты действительно сказал, что она была наложницей принца Ахмеда? По чему же она станет возражать?

— За время своего знакомства с Кристой — так ее зовут — я узнал, что она думает, что любит принца Ахмеда. Она благородного происхождения и считает, что не может быть простой наложницей.

Криста кипела от ярости, слушая этот оживленный разговор на непонятном ей языке. Почему она должна стоять молча, пока эти двое будут решать ее судьбу и развлекаться, разглядывая ее, как куклу? Возмущение оказалось сильнее страха.