Хью не спускал с Адели глаз, выжидая удобного момента, чтобы нанести удар, но он не упускал из виду и Катарины. Что-то было не так с его возлюбленной, хотя Адель громко назвала его по имени, да и голос самого Хью гулко раздавался под сводами часовни, но Катарина даже не пошевелилась. Она стояла на коленях с опущенной головой, не обращая внимания на Адель, отрезающую ей волосы. Хью заметил, что Катарина слегка пошатывается, и понял, что она близка к обмороку. Как долго пришлось стоять ей в таком положении, когда в последний раз эта безумная кормила ее, и кормила ли вообще?

Ярость захлестнула Хью. Он не мог дольше выносить вида Катарины, стоящей на коленях перед языческим алтарем, который соорудила Адель.

— Адель, Господь не позволяет творить такие беззакония! Немедленно отпусти Катарину, иначе ты запятнаешь свою бессмертную душу таким грехом, который не смоешь ничем!

Адель обернулась и бросила на Хью злобный прищуренный взгляд.

— Не вздумай говорить мне о Боге, супруг! — она выплюнула это слово, как будто хотела избавиться от чего-то грязного. — Я очищала себя молитвой, пока ты осквернял и себя, и наш брак! Как смеешь ты говорить о Боге? Убирайся отсюда, пока ты не осквернил это место так же, как осквернил монастырь. В тебе и вправду не осталось ничего святого, раз ты посмел явиться сюда. Я приготовила алтарь, чтобы совершить священное очищение души этой женщины. Это единственная возможность для нее не попасть в ад. Я хочу спасти ее бессмертную душу, которую ты обрек на вечные мучения!

— Ты сошла с ума, Адель! Ты решила выступить от имени Бога, а это худший из грехов. Человек, способный убивать от имени Бога, не может считаться праведником.

— Что можешь ты знать об этом? — выкрикнула она, — я знаю об этом столько, что тебе и не снилось. Ты знаешь, кто такие рыцари-тамплиеры? Это обыкновенные люди, которые, прикрываясь именем Бога, удовлетворяют свою жажду наживы и желание убивать. Я знаю об этом все и я знаю, что такое зло. Вот зло! — Адель, круто повернувшись, ткнула пальцем в Катарину. При этом длинным рукавом своей мантии она смахнула дюжину свечей с алтаря. Циновки, разбросанные вокруг, тут же вспыхнули. Адель посмотрела на разгорающиеся вокруг костерки с восторгом. Повернувшись к Хью, она зловеще рассмеялась.

— Ничто не очищает так хорошо, как огонь. Верно? Пусть же пламя очистит грязную душу этой потаскухи.

Она смахнула с алтаря оставшиеся свечи. Теренс схватил брата за руку и зашептал:

— Сейчас запылает вся часовня.

Хью смотрел на Адель, стоящую в пламени, как изваяние. Огонь занимался все жарче, и Хью понял, что Теренс прав. Еще несколько минут — и часовня запылает как факел, но Адель, казалось, это не интересовало. Она повернулась к своей жертве и занесла кинжал с криком:

— Ты больше не будешь осквернять наш мир!

Хью бросился на Адель за секунду до того, как она нанесла удар. Он вырвал кинжал из ее руки и отшвырнул его далеко в сторону.

— Беги, Катарина, беги!

Катарина подняла глаза, как будто только сейчас поняла, что Хью здесь. Она с усилием поднялась с колен, и Хью увидел железную цепь, которой девушка была прикована к алтарю. Чувство жалости и боли охватило Хью, и он отшвырнул Адель в сторону.

— Спасайся сама, — сказал он с презрением.

Повернувшись к Катарине, Хью выхватил из ножен меч. Подняв его над головой двумя руками, он резким ударом разрубил тяжелую кованую цепь. Но Адель не собиралась бросать задуманное. Схватив горшок с маслом, она быстрым движением выплеснула содержимое на Катарину. Затем, подхватив с пола одну из свечей, она швырнула ее Катарине на подол. В несколько секунд огонь охватил платье. Страх сгореть заживо пробудил Катарину от того безучастного состояния, в котором она пребывала до последнего момента. Вскрикнув, она попыталась сбить пламя, но рукава платья, пропитанные маслом, тоже загорелись. Хью сгреб Катарину и бросил ее на пол, навалившись всем телом на нее сверху, чтобы загасить огонь. Вся часовня изнутри уже была затянута сизым дымом. Старое сухое дерево занималось, как солома. В часовне почти нечем было дышать. Сбив пламя с платья Катарины, Хью подхватил ее на руки. Со стороны выхода раздался голос Теренса:

— Поспешите, крыша может рухнуть в любой момент.

Хью с Катариной на руках помчался к дверям, которые Теренс держал для них открытыми. Они выскочили во двор, где челядь, выстроившись цепью, передавала ведра с водой, пытаясь затушить пожар. Хью отдал Катарину брату.

— Я должен вернуться, — сказал он. Теренс, словно не веря, взглянул на брата, но тот, не сказав больше ни слова, скрылся в часовне.

Когда он вбежал внутрь, часть крыши уже обрушилась, образовав барьер между ним и Аделью. Она вскарабкалась на алтарь и цеплялась за крест, висевший над ним.

— Адель! — крикнул Хью, перекрывая своим мощным голосом рев пламени. — Выходи оттуда. Здание сейчас рухнет!

Но Адель то ли не слышала его, то ли не хотела слышать. Она продолжала карабкаться на крест, как будто он мог ее спасти. Хью сделал шаг к ней, но перед ним упала еще одна балка перекрытия.

— Адель! — крикнул он снова, отскочив назад. — Иди сюда!

Адель бросила на него взгляд, каким могла бы окинуть прокаженного.

— Я не позволю святой реликвии сгореть в огне! Это кусок плащаницы Христа! Его надо спасти!

Хью смотрел, не веря своим глазам, как она тщетно пыталась вскарабкаться на отполированный крест. Пламя окружило алтарь и уже лизало подол ее юбки.

— Адель! — крикнул он еще раз.

— Убирайся! — последовал ответ.

Хью почти уже ничего не видел от дыма. Вдруг он услышал, как еще один кусок крыши рухнул и раздался один-единственный вскрик. Чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо.

— Пойдем или ты будешь следующим! — твердо взяв Хью за руку, Гладмур повлек его к выходу. — У тебя есть о ком позаботиться, — добавил он.

Хью вышел во двор и зажмурился от яркого солнца. Люди уже оставили свои попытки потушить пожар, так как часовня представляла собой один гигантский костер. Он подошел к Теренсу, по-прежнему держащему Катарину на руках. Она не шевелилась, и можно было бы подумать, что она спит, если бы было возможно спать при таких обстоятельствах.

— Она больна, Хью, — сказал Теренс. — Думаю, она даже не понимает, где она и что с ней происходит.

— И хорошо, что она сейчас не может понимать этого, — кивнул Хью и взял ее на руки.

— Что с Аделью?

— Мертва.

Теренс покачал головой.

— Ты не смог добраться до нее?

— Нет, она не захотела выходить, не захотела слушать меня. Она хотела спасти реликвию, а до остального ей не было дела.

Теренс поджал губы и покачал головой:

— Она всегда была такой — заботилась только о том, чего сама хотела… и все же никто не заслуживает такого страшного конца.

Хью взглянул на Катарину. Он не желал больше слышать об Адели. Она обманула его, плела за его спиной интриги и пыталась убить женщину, которую он любил. Хватит! — подумал он. В его жизни предостаточно было смерти и разрушения. Сейчас он хотел только одного — быть с той женщиной, которую держит в своих объятиях. Она была легкой, как перышко, на бледном лице под глазами залегли темные круги. Губы были сухими и потрескавшимися от жажды. Прижав ее крепче к себе, он понял беспокойство Теренса — Катарина вся дрожала и горела в лихорадке. Она учащенно дышала, как будто ей не хватало воздуха. Кожа ее была сухой, как песок Святой Земли. Хью поклялся себе, что в один прекрасный день отыщет Гаспара Корви и убьет его за то, что тот посмел причинить столько зла его возлюбленной.

Бережно прижимая Катарину к себе, как самое ценное и дорогое, что было у него в жизни, Хью нес ее прочь от пламени и разрушения, прочь от прошлого. Завтра будет новый день… и новая жизнь.

Глава двадцать третья

Катарина сидела во главе почетного стола и смотрела на две сотни приглашенных на свадьбу гостей, так старательно улыбаясь, что у нее даже заболели щеки. Впрочем, улыбка не сходила с ее лица весь сегодняшний день, как и все предыдущие. Она не видела причин сдерживать радость.

Она была абсолютно уверена, что во всей Франции никогда не было такой замечательной свадьбы. Узнав, что старшая дочь его кузена и его любимый вассал решили пожениться, король настоял на том, чтобы церемония бракосочетания и свадебный пир проходили в его дворце. Золотые подносы с изысканными яствами следовали один за одним нескончаемой чередой, а жонглеры и менестрели вовсю развлекали захмелевших гостей. За длинным свадебным столом сидела вся семья Катарины. Ее мать и отец сияли от гордости. Они ясно дали понять Катарине, что не желали себе зятя лучшего, чем Хью. Рядом сидели ее братья и сестры, а возле Жана гордо восседал Аврил, без конца трещавший о своих приключениях в качестве пажа. За этим же столом сидел Теренс, а также старший брат Хью, Жиль, который очень понравился Катарине. Но лучше всего было то, что ее руку, лежащую на столе, накрывала большая, теплая, надежная рука. Это была рука Хью — рука ее супруга.

Среди других приглашенных были представители самых знатных семей Франции. Они оживленно обсуждали романтическую историю новобрачных, которые, по слухам, были без ума друг от друга. Говорили за столами и о том, какая они красивая пара. Короче, на этом пиршестве гостям было о чем поговорить, тем более, что сам король благословил новобрачных.

Впрочем, Катарину мало заботило, о чем говорят ее гости. Все ее мысли, все ее внимание были сосредоточены на ее муже.

Ее муже!

Каких-то два месяца назад она была уверена, что никогда больше не увидит Хью Вунэ, а теперь состоялась их свадьба. Катарина смотрела, как Хью беседует с ее отцом, и ее наполняла радость. Она знала, что во всей Франции не сыскать такого мужчину, как Хью. Да что там Франция, во всем мире нет второго такого человека. То, что судьба соединила их — было чудом, таким же чудом, как чудеса, о которых написано в Библии.