Тамара Перова - Желтый бриллиант

Наконец, Татьяна Петровна одна в большой удобной современной квартире. Есть один неисправимый минус — наличие вокруг дома огромного города с круглосуточным движением, сиренами ГИБДД, мотоциклистами, пробками. Любой городской телеканал расскажет и покажет всю роскошь невозможности бытия в центре мегаполиса. Но ведь живут же люди, платят большие деньги и радуются!

Каждое утро к восьми часам в дом приходит домработница и повар Елизавета Михайловна. Она недалеко живет — 10 минут пешком из ближней пятиэтажки. Ей не больше пятидесяти. Взрослая дочь с внуками уехала на Дальний Восток, где служит зять.

Татьяна Петровна привыкает к новому жилищу. Оно, конечно, временное, но кто знает, как долго протянется эта «временность».

После завтрака она уходит в свой кабинет. На столе — кипы бумаг, написанных от руки, распечатки компьютерных текстов, в файлах компьютера десятки вариантов реформы, перезагрузки новых принципов стратегии функционирования «Голдин леди». Но с чего начать? Как начать?

Недавно звонил генерал Горбаченков, напросился на новоселье. Татьяна Петровна продемонстрировала все свои кулинарные таланты: бутерброды с докторской колбасой, красная икра в отварном яичке, торт «Сказка», лимон нарезан толстыми ломтями. Со стороны гостя — бутылка сладкого итальянского игристого вина. Стороны окончательно поняли, что разговаривать им не о чем. На том и расстались.

На следующее утро Татьяна Петровна стала разбирать ящик с бумагами, предназначенными для хранения в сейфе. Наиболее ценные документы и архивы она оставила в Барвихине под ответственность Василия. Да и в ее комнаты с потайным сейфом, о котором не знал даже сын, никто не мог зайти. Ключ был только у хозяйки комнат.

Татьяна Петровна аккуратно систематизировала документы, лицензии и т. п. Разложила всю документацию, как того требуют правила, хотела закрыть сейф, но на столе лежал странный, видимо, очень старый блокнот в кожаном потертом переплете. Дрожащими руками Татьяна Петровна взяла блокнот, открыла первую страницу. Да, это был дневник графини Дарьи Сикорской. Именно за ним в августе 1978 года, почти тайно, на частном самолете летал в Париж Олег Борисович Сикорский.

Татьяна Петровна поудобнее устроилась в кресле, надела очки с более сильными диоптриями и стала читать тонкие, из батистовой бумаги, листки.

Иногда, подчиняясь властному приказу Лизы, так называла свою домработницу хозяйка квартиры, она отрывалась от чтения для еды и приема лекарств, засыпала она с трудом, подолгу перебирая в памяти прочитанные страницы. Теперь она точно знала, что тот сон или видение в больнице, которое врачи приписывали смене давления, реакции на новое лекарство, было предупреждение, знак, указание к будущим действиям.

Закончив читать дневник Графини Дарьи, Татьяна Петровна впервые за две последние недели с аппетитом пообедала, хорошо спала. Теперь она четко знала, что и как ей надо делать.

Вчера Елизавета Львовна — жена любезного моего братца Евграфа, подарила мне красивую тетрадь в кожаном переплете с пожеланием записывать туда все важные события моей жизни. С завтрашнего дня я начинаю вести этот дневник.

15 мая 1913 года.

Я самая счастливая. Сегодня мне 18 лет. Наконец, я свободна! Неделю назад Великая княгиня Мария Федоровна вручила нам дипломы об окончании Смольного Института Благородных Девиц. Я знаю русскую литературу, арифметику, геометрию, английский, французский, немецкий языки. Прекрасно танцую. Когда я делала реверанс, Великая княгиня сказала: «Тебя, деточка, ожидает великое будущее».

19 мая 1913 года.

«Сегодня тоже счастливый день. Братец Евграф сообщил мне, что нынче мы едем в салон господина Фаберже купить мне памятное украшение на мой выбор. Я не знаю, что мне выбрать: сережки или колечко. Братец Евграф очень щедр, но я знаю, как трудно сейчас всем нам. Профессорского жалования брата Евграфа едва хватает на содержание семьи. Супруга брата тяжело больна, не встает. Племянник Борис — очень славный, но пришло время пригласить гувернера для развития его образования, а это тоже стоит очень больших денег. Конечно, я буду работать, чтобы помочь семье».

Я пишу от третьего лица. Так мне легче вспоминать это удивительное событие в моей жизни.

Большая Морская, дом 24а — салон господина Карла Фаберже. Полдень.

Очаровательную девушку с длинной косой в скромном белом платье сопровождает господин средних лет в пенсне, в потертом сюртуке. Он слегка сутулится. Распорядитель зала пригласил уважаемых гостей расположиться в креслах возле небольшого круглого столика рядом с высокой колонной. Через некоторое время продавец на серебряном подносе показал несколько образцов сережек и колец стоимостью примерно в 50 рублей.

Глаза юной княгини Дарьи блестят. Она не знает, что же выбрать: колечко с топазом или сережки с изумрудом.

Неожиданно в большую залу салона из боковой двери вышел сам господин Карл Фаберже вместе с молодым мужчиной среднего роста и приятной наружности. Мужчина одет в идеальный, французского покроя фрак, лаковые туфли. Черный шелковый шарф несколько небрежно завязан на французский манер и подчеркивает необычайную загорелость лица незнакомца.

Карл Фаберже ласково постукивает незнакомца по плечу и приговаривает: «Да, порадовали, батенька. Теперь будет чем удивить Его Императорское Величество!.. Изволите кофею?»

Неизвестный господин одобрительно кивнул головой и пристроился за столиком у высокого окна под пальмой. Тут же принесли кофе, миндальное пирожное. Незнакомый господин маленькими глотками пил душистый напиток и разглядывал посетителей салона.

Конечно, он не мог не заметить прелестную, совсем еще юную девушку, у которой от волнения вспотел изящный розовый носик и совсем некрасивого господина в пенсне, очень похожего на молодую спутницу. Иван озадачился: муж и жена или брат и сестра? Он еще раз посмотрел на изящный носик с капельками пота, поставил на поднос чашечку из коллекции Императорского фарфорового завода с недопитым душистым кофе, резко встал и подошел к семейной паре.

«Позвольте представиться? — граф Иван Головнин, — золотопромышленник, поставщик Двора Его Императорского Величества».

Евграф Сикорский встал с кресла и представился: «Профессор геологии Его Императорского Величества Горного Института, член Императорского Географического Общества».

«Я неожиданно покраснела до кончиков прелестных ушек. Я смотрела уже не на украшения, а на молодого, сильно загорелого, совершенно непохожего на всех петербургских молодых людей господина.

Евграф Силантьевич заметил мое смущение и с улыбкой проговорил: «Позвольте представить? Моя младшая сестра — графина Дарья Силантьевна Сикорская — выпускница Смольного Института».

Я покраснела до слез, встала из кресла, сделала реверанс, опустила глаза. На мизинце левой руки загадочного господина я увидела странное кольцо. Огромный, размером с узбекскую черешню камень мутновато-желтоватого цвета держался в оправе из четырех кривоватых перепонок, похожих на когти дикого зверя или страшной птицы. Само кольцо было сделано из темно-желтого металла, похожего на золото. При этом кольцо необычайно сверкало и сияло, наполняя лучами своего сияния огромный ювелирный салон. Кольцо притягивало, завораживало. Оторваться от его созерцания было невозможно».

Иван Головнин улыбнулся, а у несчастной графини сделались мурашки. Она побледнела.

Иван посмотрел на свое кольцо и насмешливо проговорил, глядя в глаза смутившейся девушки. Он немного понизил голос. Его слова звучали бархатно: «Это — старинное кольцо. Здесь желтый бриллиант, почти без огранки, и золото очень высокой пробы. Моему деду это кольцо сделал лондонский ювелир за один час при помощи молоточка и маленьких тисков. Золото и алмазы из Южной Африки».

Иван сделал паузу. Посмотрел в глаза юной графини страшными, «загадочными» глазами и прошептал: «Это волшебное кольцо. Оно приносит своему владельцу удачу…»

19 июня 1913 года.

«В день Святой Троицы в Казанском соборе произошло Великое Таинство — я и Иван, осененные Крестным Знаменем, были обвенчаны. Теперь я самая счастливая на свете. Я так люблю своего мужа. Мне очень странно и непривычно произносить это слово, но я знаю, что мы будем бесконечно счастливы и проживем вместе долгие годы».

15 мая 1915 года. Париж. Особняк Ивана Головнина.

«Вот уже два года, как я живу в Париже в особняке возле сада Тюильри. Я живу с матушкой Ивана, моей свекровью — Акулиной Федосеевной и баронессой Юлией фон Берген. Прежде предки баронессы Юлии были весьма богаты, владели землями в Тамбовской губернии. После трагедии в Кисловодске и скоропостижной смерти матушки следовало неизбежное разорение. Юлия продала остатки земель, усадьбу, дом в Москве и уехала навсегда в Париж. Она рассказала мне трогательную историю. Как-то, проезжая мимо деревни Пырино, она увидела на обочине дороги чумазую и оборванную девочку. Велела подобрать ребенка. Деревенский староста, отбивая поклоны, сообщил баронессе о несчастной судьбе маленькой сироты Акулины. Так Акулина Пырина стала мадмуазель Лили, воспитанницей баронессы фон Берген и уехала с ней в Париж.

Мой свекор, Николай Петрович Головнин, сын и сподвижник своего отца, Петра Афанасиевича, увидел прелестную шестнадцатилетнюю Лили в музыкальном салоне баронессы и… увез ее в Южную Африку. Ах, как это романтично!

Оказывается, мой муж, Иван, родился прямо под пальмами. В 12 лет его отправили учиться в Англию в Кембриджский университет торговому делу. В 19 лет Иван принял управление фирмой «Голдин леди» после скоропостижной смерти от лихорадки своего отца Николая Петровича».

20 мая 1915 года.

«Мой День рождения. Большого празднества не будет. В Европе идет страшная, непонятная мне война. Зачем? Кому она нужна? Мой муж Иван пожертвовал большую сумму денег на вооружение русской армии и лечение раненых солдат. Сейчас мы едем в Булонский лес кататься верхом. Вечером дома за круглым столом соберутся самые близкие: мой муж, его матушка Лили, баронесса Юлия и я. Наверняка будет торт из французского бисквита, который я больше всего люблю. Я такая счастливая. Сегодня вечером я скажу любимому мужу что-то очень важное».