Лола аккуратно сняла все свои «женские прелести». Нечто, похожее на верхнюю часть купальника, из дешевого китайского силикона она купила на вьетнамском рынке, за МКАДом, в секс-ларьке. «Устройство» работало безотказно, но некачественная резина вызывала сильную аллергию на коже, особенно вокруг сосков. Детская присыпка не помогала. Белые пузырьки лопались, гноились. Кожа сильно чесалась. Накладной бюст следовало после каждого употребления мыть теплой водой. Лола себя помыть не могла. Это ее сильно мучило, от природы она была чистюля и большая умница.

Лола, Лолита Кодряну, родилась в маленьком прикарпатском городке Хмельник. Городок очень скучный, пыльный, несмотря на щедрую южную природу. Лола, как и ее старший брат, Валерий, хорошо училась в школе. Валерка, на семь лет старше Лолы, после армии, уехал в Кишинев и поступил в химико-технологический институт.

Лола до восьмого класса была отличницей. Летом ей исполнилось четырнадцать лет, она неожиданно для себя из нескладного подростка превратилась в очень красивую девушку. Это она поняла, когда ходила играть в бадминтон с отдыхающими в санаторий. В Хмельнике — природные радоновые источники, рядом с ними несколько санаториев. В одном из них, в столовой, работала мать Лолы. Девушка ее побаивалась и не любила. Мать запрещала Лоле играть в бадминтон с отдыхающими мужчинами.

Природа подарила Лоле смуглое, грациозное тело и необычные карие глаза с поволокой. Взгляд старой буйволицы сражал мужчин наповал. Лола даже тренировала этот взгляд перед зеркалом. Мать как-то заметила и заорала:

— Ты что, глазищи зыришь, ведьмой станешь!

А потом исхлестала девку мокрым посудным полотенцем. Но играть в бадминтон Лола не перестала. В октябре мать заметила неладное с дочерью. Отвела ее к санаторному врачу. Лоле в городской больнице сделали первый аборт. После аборта Лола еще больше похорошела. В школе все парни, от восьмого по одиннадцатый класс, не давали прохода.

— Ну что, отличница, пойдем в бадминтон играть!

Лола перестала учиться, съехала на двойки. Учителя ставили плохие оценки с большим удовольствием, они не любили и побаивались независимую красивую девушку. Но двойки не портили ее внешность. Лола будоражила всю небольшую провинциальную школу.

Она перестала ходить в школу и мечтала только о том, что уедет в Москву и станет там артисткой или эстрадной певицей. Объективно у нее к этому были все данные, но Лола работала в санатории уборщицей и ждала, когда ей исполнится восемнадцать лет. Мать слезами и подарочком уговорила директора школы выдать девке аттестат о среднем образовании.

К восемнадцати годам Лола сделала пять абортов. Врач сказал «несчастной» девушке, что у нее больше никогда не будет детей. Лолита ликовала, теперь — полная свобода! Она уехала в Москву.

Поздним вечером под дождем Лола стояла с «девочками» на Ленинградке. Нашатырь посадил ее в машину и повез к клиенту. Когда приехали «на хату», включили свет, клиентом оказался брат, Валерка. Они смеялись, вспоминали детство, свой городок. Валерка давно обосновался в Москве. Сначала дворником, в спальном районе.

— Представляешь, нашел во дворе машину «Жигули». Она стояла вся засыпанная листьями, между гаражами года три. Я ее ночью с фонариком облазил, все как новенькое. Только резина от времени просела. На авто-рынке купил номера, регистрацию в ГАИ.

— Офигеть!

— Я новое дело замутить хочу. Зря, что ли, на химика учился. Мне такая, как ты, позарез нужна.

Немного позже Лола притащила Нашатыря. Она считала его «порядочным человеком». За время «работы» на Ленинградке он ни разу не «сдал» «ментам» ни одной проститутки. Платил всегда вовремя и без обмана.

Сашка Каперкин, коренной москвич, вырос в детском доме. У него была какая-то врожденная болезнь, и родители от него отказались. На вид Сашка, действительно, был глуповат, но соображал быстро. Он был послушный, добрый мальчик. Он очень боялся крови. При виде маленькой царапины, на себе или у друзей, он терял сознание. Ватка с нашатырным спиртом приводил его в чувства. Кто-то носит валидол в кармане, а Сашка Каперкин всегда имел при себе нашатырь.

Лола строго, по инструкции, собирала в большой пластиковый пакет, все, что связывало «клиента» с прошлой жизнью. Очки, часы, обручальное кольцо, телефон с зарядным устройством, все документы, портфель с бумагами, маленький компьютер — все это она отдаст «нотариусу», для дальнейшей обработки. Что-то продадут, главные улики уничтожат. Костюм и ботинки еще пригодятся. Ботинки на всякий случай Лола запихнула под кровать. Босиком не убежит.


Периодически Лола меняла схему. Она делала укол, «клиент» выходил из галлюцинаций, он отдыхал, бодрствовал. Но на этом этапе важно было подавить память и волю. «Клиент» должен на все соглашаться, не вникая в содержание, подписывать все «липовые» документы.

Николай Александрович проснулся. Ощущение блаженства и полного счастья не покидало его. Незнакомая квартира была очень маленькая. От кровати до кухни — два шага. Николай Александрович пил кислое, холодное вино, Лола сидела на коленях и мурлыкала как кошка. Она рассказывала тихим, мягким голосом, как она любит «своего Колюню», как они будут счастливы вместе, когда уедут из этой ужасной Москвы. Они купят большой дом у нее на родине, в Краснодарском крае. У них будет много детишек, большое хозяйство. В Краснодаре все живут богато. Конечно, чего греха таить, у нее были мужчины. Но Колюня теперь — единственный, до конца жизни. Лола не предполагала, насколько она права! Николай Александрович внимательно слушал, со всем соглашался и ничего не понимал. Лола мелькала перед ним в тонком шелковом халате. Странно, но Николай Александрович не мог запомнить, какого цвета халат. То он был черный, то — розовый. Иногда переливался всеми цветами радуги так ярко, что от боли слезились глаза.

Иногда Лола доставала из-под клеенки, лежащей на кухонном столе, какие-то бумаги, и Николай Александрович, не читая их, подписывал. Он совершенно забыл, что уже много лет носил очки, а теперь они ему не нужны. Сколько дней и ночей так продолжалось, он не знал.

Лола оделась, сказала, что идет в магазин. Давно пора. Очень хотелось есть. От кислого вина начал болеть живот. В старом холодильнике, кроме вина, он нашел черствый хлеб и куски обветрившейся нарезки, видимо, из бильярдного клуба.

Николай Александрович почему-то был одет в потертый, несвежий махровый халат. Костюм, сорочка, куртка висели на вешалке в прихожей. Ботинок нигде не было. Портфель тоже исчез. Телефон был в портфеле. Во внутреннем кармане пиджака Николай Александрович всегда носил паспорт и пропуск в Университет. Карман был пуст. Часы «Ролекс» — подарок Тани, и обручальное кольцо пропали.

Профессора Большакова охватил ужас. Где он? Что с ним происходит? Опять заболел живот. Туалет, отвратительно грязный, из крана текла чуть теплая, желтоватая вода, над ванной висело рваное омерзительное полотенце. Николай Александрович кое-как ополоснулся, вытерся грязной, дурно пахнущей тряпкой. Надо бежать! Он надел костюм, куртку. На ногах — рваные тапочки. Почему-то болит правая нога. Как будто на кирпич налетел. Он вспомнил, что сильно задел ногой дубовую ножку кухонного стола у себя дома. Разве он был дома? Зачем? Почему он опять здесь? Тогда, где Таня, почему она ничего не делает, не ищет его. Может быть, она сама все подстроила. Сериалов насмотрелась!

Дверь оказалась прочной, металлической. Новая дверь — на фоне полной разрухи! Он подошел к окну. Первый этаж, но на окнах новые прочные металлические решетки. Вокруг — ни души. По времени, видимо, середина дня. Кто-то должен пройти мимо. Нет. Только две тощие кошки вылезли из подвала и сели под окном. Николай Александрович, наконец, сообразил, дом давно выселен. Рядом стояли такие же ободранные пятиэтажки. Поэтому нет воды, часто гаснет свет. А Лола утверждает, что при свечах — романтичнее. Его ограбили, угнали машину и бросили умирать.

Защелкал замок, вошла Лола.

— Дорогой мой, любимый мой! Заждался свою кошечку. Вот, я покушать своему котику принесла.

— Где мой портфель, часы и документы? Быстро давай сюда!

Лола поняла, что зря она не уколола «клиента» перед уходом в магазин. Валерка предупреждал, что первую неделю наркотик необходимо давать постоянно, по схеме. Потом «клиент» окончательно необратимо «дуреет». Лола пожалела Колюню. У нее никогда не было такого красивого, интеллигентного профессора. И такого несчастного. Вот какие слова она знала. И про «несчастного» тоже все знала. Она читала «досье» на Большакова, подготовленное Нотариусом. Лола почти влюбилась в этого, совсем еще не старого мужчину. На что она надеялась? Если этот мужик выйдет из «ломки» и все поймет, он убьет ее!


Виктор Андреевич Погорельцев был «мозговым центром» банды. Как профессиональный, дипломированный юрист, он имел лицензии на право предоставлять адвокатские и нотариальные услуги. Он не жалел денег на покупку различных, «закрытых» баз данных. Сутками просиживал за компьютером, не вылезал из Интернета — вынюхивал, выслеживал, сопоставлял. В данном «проекте», как выражался Погорельцев, его интересовали «социально обиженные мужчины среднего возраста». Таких в крупных городах, особенно в Москве, было много. Мотивации обиды самые разные. Не оценили научные труды всей жизни, несправедливо уволили с высокой должности, «подсунули взятку» честному человеку, предала верная, старая жена. Была бы обида в душе, а повод обидеться всегда найдется! «Большаков — это „классика жанра“» — философски рассуждал Погорельцев. «Клиентов» обычно выслеживали около дорогих респектабельных ресторанов, казино, игорных и бильярдных клубов. Личность «клиента» определяли чаще всего по номеру дорогой иномарки.


— Котик, я тебе молочка купила!

Лола, сама того не зная, попала в точку! Николаю больше всего на свете хотелось молока, хотя бы глоток! Он схватил пакет с продуктами. Молока там не было.