Вечерком в гости Марьванне, неожиданно для всех, зашел ее сын. За последний год парень здорово вырос, раздался в плечах, лицо неухоженное, все в прыщах. Маша суетилась, пыталась сварить пельмени, но они предательски слиплись. Леончик ковырнул месиво вилкой и вышвырнул содержимое тарелки на мать.

Сикорский вскочил.

— Ты как смеешь! На мать родную, хамить ей, в ее положении!

Леончик ухмыльнулся.

— А ты, как смог, того самого, ребеночка ей сбацать, морковку подставил?

Сикорский чуть не задохнулся, лицо покраснело, виски пульсировали.

— Во-о-н отсюда!

Леончик поганенько засмеялся.

Сикорский схватил хрустальную вазу с апельсинами и швырнул ее в Леончика. Парень увернулся, выругался, громко хлопнул входной дверью. Ваза попала в дверной косяк. Богемский хрусталь разлетелся на мелкие кусочки. Маша побледнела, начала что-то шептать, наконец, громко заплакала. Истерика не останавливалась. «Скорая» забрала Машу в больницу, на всякий случай.

Через неделю Машу выписали домой. Ребеночку и будущей маме ничего не угрожало. Но Маша сильно изменилась. Вместо радости встречи, Олег получил серьезный выговор от гражданской жены. Маша строгим учительским тоном заявила:

— Ты никогда не посмеешь сделать замечание, тем более, пальцем тронуть моего сына! Я одна его растила! Понятно?

Олегу стало все понятно.

— И еще. Пора оформить наши отношения. Я не хочу плодить безотцовщину!

Олег думал об этом. Он решил не спешить. У него был опыт в этих делах, печальный опыт.

— Машенька, как только родится наш малыш, я бегом побегу в загс. А сейчас не очень… не к месту!

Маша поджала губы и два дня не разговаривала с мужем. Он не обижался. Маша была права. Сикорскому нужен ребенок, а — мама… Пусть чаще ходит в салон красоты!

До родов оставалось три месяца. Неожиданно объявился Сергей, Машин муж и отец Леона. Оказывается, Маша была не разведена. Опять скандал, угрозы. Тот факт, что Машка, эта бледная моль, наконец отвалит из квартиры, несколько успокоил Сергея. Сергей вернулся с Севера не один. С ним была подруга, чукотская девушка, хрупкая, очаровательная. Большие раскосые глаза на плоском скуластом лице делали ее похожей на персонаж из мультика. Сергей, ласково, называл ее «моя чукча». Чукча была беременна, примерно на том же сроке, что и Маша. Была поздняя осень, конец октября.

Сергей привез хорошие деньги. Золота намыли много. Артель перевыполнила план. Леон выклянчил у отца мотоцикл. Скоростной «Судзуки». Через два дня Леон влетел в столб. Он был без шлема. Маша потеряла ребенка, вернее, двух детей. Сикорский потерял одного ребенка. Через год Мария Ивановна скончалась в психиатрической клинике закрытого профиля.

Пока Маша была еще жива, Сикорский и Сергей один раз съездили в больницу. Маша лежала на кровати одетая в серую пижаму. Ее серое лицо полностью сливалось с серым постельным бельем. Она никого не узнавала, не реагировала на внешние раздражители, не могла себя обслуживать и говорить. Шансов на выздоровление не было.

Сергей искренне переживал гибель сына. Он во всем винил себя.

Полина, так звали чукчу, родила хорошенького мальчика, через год — хорошенькую девочку. Сергей больше не ездил на прииски, работал в Москве.

Олег Борисович не мог жить в этой квартире. Ему не нравилась сама квартира, слишком большая для одного человека. Профсоюзная улица гудела всю ночь. Из тихой улицы в спальном районе она превратилась в забитую пробками магистраль. С соседями Олег Борисович не общался, но при случайной встрече с Сергеем он ловил на себе злой, укоризненный взгляд. Это было невыносимо.

Олег часто задавал себе один и тот же вопрос: ЗАЧЕМ?

Зачем он прожил жизнь? Он создал нефтяную империю, он богат, как арабский Шейх. У Шейха много жен и много детей, у него ни одной жены и ни одного ребенка. Он интуитивно понимал, он знал, намекали врачи, что своих детей, возможно, уже не будет.

Тогда, зачем Берта тащила фанерный чемодан через всю страну?

Зачем, его отец Борис прошел пешком всю сибирскую тайгу в поисках нефти?

Зачем Иван Головнин уехал в1920-м году из роскошного особняка в Париже, от бесплодной жены-инвалида и прошел от западной границы до Ленинграда пешком. В дороге он заболел туберкулезом, уже в Ленинграде — тифом и в последний час своей жизни отдал «купчие грамоты» и права на наследование «Голдин Леди» в руки наследников.

Зачем дворянский сын Петр Головнин в 1840-х годах уехал из охраны Екатерининского дворца, где один бал сменялся другим балом, а затем фейерверками до утреннего рассвета, на Кавказ, где его ждал чеченский нож или пуля дуэлянта. Жаркая неведомая Африка единожды спасла ему жизнь. Случайно нашел алмазы и золото и потом всю жизнь рисковал. Сколько раз его могли убить?

Зачем его дед всю жизнь не выходил из кабинета, писал, изучал карты, делал невероятные бессмысленные расчеты, которые подтверждали еще более невероятные гипотезы сибирских богатств?

Кому теперь все это, сделанное, выстраданное поколениями его предков и им самим, им — Олегом Сикорским достанется? Эти «вороны» все растащат, все расклюют!

Зачем? Кому все это надо?

Забудут не только его имя, но, главное, его дело, дело его предков!


Олег Борисович решил уехать из этой квартиры. Небольшая риэлтерская компания, которая успешно юридически чисто и грамотно решала жилищные проблемы сотрудников «Промнефти», предложила господину Сикорскому очень выгодный вариант. Известный банкир, медиа-магнат оказался крупным мошенником, ему реально грозило уголовное дело и большой тюремный срок. Магнат быстренько собрал семью и на частном самолете, сквозь туман и вьюгу, улетел на родину предков, в Израиль. Что осталось, продавал через подставных лиц за любые деньги. Олег Борисович, не глядя, согласился. Тем более, в доме еще никто не жил, проводились последние отделочные работы.

Так Олег Борисович Сикорский оказался обладателем огромного дома, три этажа — вверх и два этажа — вниз. В доме было все. Зимний и летний сад, лес, японский садик, спортивный комплекс. Также был гараж на сколько-то мест, бассейн с банями всех видов, три этажа комфортного, дорого и помпезно отделанного жилья, эксклюзивная мебель в имперском стиле. Два лифта. Прочее и прочее. Штат обслуживающего персонала составлял не менее 20-ти человек. Подбором персонала занималась та же риэлтерская компания. В качестве управляющего имением господину Сикорскому предложили кандидатуру бывшего сотрудника органов госбезопасности майора в отставке Андрея Степановича Кротова.

Олег Борисович Сикорский поселился в подмосковной деревне Барвихино, на Березовой аллее, в доме № 17 в начале декабря 1999 года.

Олег долго ходил по дому в поисках спальни, вернее, уютного уголка, где можно подремать. По описательным характеристикам в доме числилось шесть спален.

Все основное время президент компании Олег Сикорский проводил в офисе «Промнефти». В его рабочем комплексе — большой кабинет, библиотека, удобный конференц-зал. Там же — комната отдыха с большим кожаным диваном, пледами, подушками, душевая комната и гардеробная. Все привычно, удобно, уютно.

В новом собственном доме письменный стол приткнуть некуда. Тысяча пятьсот шестьдесят квадратных метров жилой площади класса люкс не позволяют устроить даже небольшой кабинет. Сикорский подумал: «Может, юрту поставить в большом холле, и там жить?» Губернатор Чукотки подарил Олегу Сикорскому на один из дней рождения настоящую юрту. Юрту установили в одном из холлов гигантского офиса. «Кофе в юрте» стало местом встречи всех влюбленных и деловых людей «Промнефти».

Олег разглядывал дом и изнутри и снаружи. Помпезный фасад его нового владения в стиле русского классицизма был так же далек от фасада особняка на набережной канала Грибоедова, как сам Олег Сикорский от Солнца. Олег Борисович сфотографировал фасад дома, «запустил» в соответствующую компьютерную программу. Он часами конструировал новый дом на руинах несостоявшейся империи. Это оказалось забавной увлекательной игрой, как и все компьютерные игры! Неожиданно компьютер выдал парадоксальное решение. Дом не надо разрушать. К дому нужна пристройка! На экране монитора стоял совсем другой дом. В этом доме хотелось жить. Компьютерный эскиз четко показал просчет архитектора. Правая сторона трехэтажного фасада зрительно западала вглубь. Был нарушен основной принцип архитектуры классицизма, открытый древними греками — симметрия всего здания. Сикорский собственноручно, без всяких архитекторов пририсовал недостающий кусок стены. Получилось что-то вроде башни. Инженеры под заказ просчитали внутреннее устройство башни, учли все пожелания клиента. Обязательно лифт, специальное помещение по современным технологиям для архивов. Удобный кабинет, спальня, гардеробная, душ. Возник вопрос: а зачем тогда — весь остальной дом? Олег Борисович философски заметил:

— Пригодится!

Башню построили быстро и качественно. В жизни получилось еще лучше, чем в компьютере. Олег Борисович, наконец, обрел пристанище.

Особняк жил своей обычной, нормальной жизнью. Обслуживающим персоналом руководил Степаныч. Для прислуги еще бывший хозяин особняка построил двухэтажный дом со всеми коммуникациями. Дом не портил общий архитектурный ансамбль усадьбы. У Степаныча в доме была отдельная квартира и офис с отдельным входом. В усадьбе работали садовники, горничные, повар Раечка, водители, сантехники, электрики. Служба охраны подбиралась с особой тщательностью. Садовники влюблялись в горничных, горничные влюблялись в охранников. Жизнь как жизнь.

Олег Борисович стал больше времени проводить дома. Ему нравилось гулять по парку. Парк был действительно красив. Старые сосны и ели были сохранены. Новые посадки умело и гармонично сочетались с древними великанами, подчеркивали возвышенности и овраги. Бережно сохранялось болотце с лягушками. Японский садик — дань моде, не портил красоту русской природы. В парке были проложены дорожки из особой, нескользящей брусчатки. Мостики, скамейки, «пушкинские» фонари, дополняли пейзажи парка. Конечно, этот парк не мог соперничать с Павловском, Пушкиным, Гатчиной, не своими размерами, ни возрастом. Но он был достоин сравнения с этими шедеврами мирового садово-паркового искусства.