Но рыба из муранского стекла? Ее купили в Венеции, в Музее стекла. Сначала в интерьере средневековой мастерской по технологии ХVI века мастер выдувал из расплавленного стекла всякие «штучки». Затем туристы гуляли по огромному, в несколько залов, салону-магазину. Они с Колькой пошли в разные залы, долго ходили. В залах «Салона муранского стекла» сияло все величие Венеции. Оба остановились у витрины с новой коллекцией. На них смотрела рыба, похожая на гигантского карася. Алое и зеленое стекло причудливо перемешалось в рыбьей тушке, чешуя из настоящего серебра, вплавленная в рыбьи бока, сверкая и переливаясь, завораживала воображение. Чем она не понравилась грабителям? Египетскую кошку купили в «duty free», когда возвращались из Парижа, из свадебного путешествия. До вылета — целый час. Случайно набрели на «Салон копий Лувра». Каждый искал свое, но оба остановились напротив Египетской кошки. Она сидела на верхней полке магазина и гордо мудрыми и печальными глазами созерцала всех тех, кто ниже ее достоинства. Кошка была большая — 51 сантиметр в высоту, весьма тяжелая и очень дорогая. Вывернули все карманы, собрали всю мелочь, но не хватало нескольких центов. Женщина из очереди в три человека улыбнулась, и протянула один евро. Кошку Таня везла на руках, как маленького ребенка.

В Конькове Кошка поселилась в спальне, на высокой тумбе, около кровати Тани. Она также безмолвно и грустно смотрела вдаль. Таня протирала Кошку мягкой салфеткой, мордочку и лапки чистила влажной зубной щеткой. Перед сном, Таня гладила Кошку по спине и желала ей «спокойной ночи». Таня недоумевала: «Почему Кошка уцелела? Она взяла бы ее, прежде всего». Грабители забрали всю одежду, видимо, они были очень бедны и не могли купить себе даже скромную одежду на рынке. Пропажа косметики и драгоценностей объясняется присутствием в банде женщины. Ее можно понять. Откуда у этой простушки в дешевом парике деньги на косметику «от Диора»? У Татьяны Петровны были явные клинические признаки «стокгольмского синдрома», когда жертва начинает оправдывать и защищать своих обидчиков и насильников.

Таня долго смотрит в окно. А как в эту банду воров и разбойников попал ее Колька, известный физик, член-корреспондент РАН? В «цепи» происходит электрическое замыкание, мозг Татьяны Петровны отключается, сознание расплывается и перестает реагировать на действительность.


До суда оставалась неделя. Татьяна Петровна не думала о том, что ее ждет. 101-й километр, конечно, чепуха, страшилка для алкоголиков. По суду ей не так мало достанется. Васька, наконец, «возьмется за ум». Проживут не хуже других. Жалко, что нет своей машины. «Фольксваген» она недавно продала, а новую машину, получается, не успела купить. О том, что Николай ушел к другой женщине, в парике или лысой, Таня не думала. Психика «замкнула» этот блок раздражителей. В противном случае ее ждала гибель. А она хотела жить, несмотря ни на что, вопреки всему.

Светило весеннее солнце. «Наверняка, весь снег уже растаял», — думала Татьяна Петровна. Ей очень хотелось на улицу, на свежий воздух.

Она надела стеганое финское пальто, скорее — длинную куртку. Покрой был рассчитан на худых, или изящных женщин. К Татьяне Петровне до сих пор часто обращались: «Девушка!» И не только со спины. Колькина «избранница» была весьма пышногрудая. Пальто на слабых кнопках на ней просто не застегнулось, Татьяне Петровне было в чем выйти на улицу. Нашлись старые спортивные брюки для лечебной гимнастики. Голову и лицо она замотала длинной, изумительно красивой итальянской шалью, которую, видимо, не заметили грабители. Надела темные очки. Она знала, если на синяки попадет солнце, тем более мартовское, с повышенной радиацией, синяки останутся навсегда. Поэтому любую пластику лица честные врачи-косметологи делают только осенью или зимой.

Татьяна Петровна засунула Чипсика в яркий, в шотландскую клетку комбинезон, повесила через плечо по диагонали сумку с мобильным телефоном, как солдат — патронташ, и вышла на улицу.

Было значительно свежее, чем казалось из окна, дул сырой ветер, снег еще не растаял, даже на газонах перед домом. Татьяна Петровна, озираясь по сторонам, неуверенно шла в любимый парк. Ей необходимо было пройти по лиственничной аллее. Чипсик радостно вертел хвостом, лаял на всех, кого только можно, обнюхивал каждый бугорок и кустик. По боковой дороге, на которой еще лежал снег, Татьяна Петровна вышла на аллею. Было довольно скользко, пару раз она чуть не упала. От свежего воздуха и слабости у нее кружилась голова, иногда мерцало в глазах. Темные очки только мешали, она их сняла и убрала в сумку. Надела простые, «для дали». Так было увереннее идти по талому снегу. Аллея почти пройдена. Надо дойти до старинной кирпичной арки, главному въезду в Усадьбу, и по асфальту добраться до дома. Зазвонил телефон, высветился незнакомый номер. В трубке заорал голос Николая. Голос был хриплый, с одышкой.

— Ты поедешь в поселок Черноуголь, 98 километров от Москвы. Комната — в четырехэтажном кирпичном доме, есть вода и сортир. Если откажешься на суде — убью. Все остальное — мое. Все юридически доказано. Короткие гудки.

В глазах у Татьяны Петровны все поплыло. Он сошел с ума. Его надо спасать, но как? Она перезвонила по высвеченному номеру. Голос в телефоне ответил, что номер набран неправильно. Обратной связи нет, и не будет. Она шла по краю асфальтированной дороги вдоль аллеи. Неудержимо текли слезы, они накапливались на стеклах очков и полностью застилали видимость. Песик весело бежал домой.

Татьяна Петровна услышала легкий шум приближающегося автомобиля. Через мгновение, в метре от нее, на бешеной скорости, пронесся огромный джип. Воздушная волна сбила с ног, и она упала на спину. В левой руке она крепко сжимала рулетку с поводком Чипсика.

Татьяна Петровна лежала на спине, лицом к небу, на большом, очень старом кусте черемухи. Она знала это куст и всегда останавливалась полюбоваться его цветением и насладиться терпким ароматом пышных, цвета костяного фарфора, соцветий. Она не шевелилась, глаза были закрыты. Ноги, по колено — в талом снежном месиве. Между асфальтированной дорогой и парком не было тротуара или хотя бы обочины. Куст черемухи и асфальт разделяла неглубокая, в полметра, ямка. Именно в нее угодила Татьяна Петровна. На асфальте собралась небольшая группа людей, кто-то достал телефон вызывать «скорую». Но больше всего — обсуждали страшное зрелище. Женщина, гулявшая с маленьким ребенком, схватила малыша на руки, закрыла детское личико и почти бегом заспешила к выходу из парка. Мальчик постарше заплакал. На сухом от теплого весеннего солнца асфальте, на боку, вытянув перед собой все четыре лапки, лежал Чипсик. Из-под Чипсика медленно вытекала лужица крови. Плотный комбинезон прятал раздавленные внутренности маленькой собачки. Казалось, что Чипсика просто прогладили утюгом вместе с его одеждой. Люди отворачивались и быстро уходили.

Татьяна Петровна открыла глаза. Сначала она решила, что умерла, потому что ее сбила машина. Но на яблоне, которая росла за черемухой, сидел воробей и звонко чирикал. Татьяна Петровна подумала: «Навряд ли в Раю живут воробьи». Она повертела головой и привстала, затем села и поболтала ногами. Так делают дети в жару, сидя на берегу маленького теплого прудика. В левой руке она крепко держала рулетку с поводком Чипсика. Кто-то из тех, кто стоял на асфальте, громко сказал:

— Посмотрите на ее лицо, да она пьяная, алкоголичка. Протрезвеет и сама вылезет. Им — не привыкать.

И люди разошлись. Быстрее от этого кошмара.

Татьяна Петровна попыталась встать на ноги, но еще больше увязла в мокром, рыхлом снегу. Чипсик странно молчал. Она потянула за поводок. Ей показалось, что на другом конце поводка привязана большая мокрая тряпка. Не выпуская рулетки из рук, она краем шали протерла очки. Она увидела Чипсика и громко закричала:

— А…а…а.

Время было обеденное. Олег Борисович Сикорский, президент государственной компании «Промнефть», самый крупный частный акционер компании, богатейший человек. В таблоидах «Форбс» его имя постоянно передвигали: с пятого — на седьмое место, с седьмого — на четвертое место. О нем говорили почти шепотом. Истины никто не знал.

Олег Борисович, в сопровождении охранника, бессменного и надежного Сережи, вышел на послеобеденную прогулку. Он всегда прогуливался именно здесь. Совсем близко от «конторы», и есть асфальт для сопровождающего автомобиля. Господин Сикорский ездил на бронированном «Мерседесе» представительского класса.

Олег Борисович услышал громкий женский крик и, пройдя десяток метров, увидел поистине страшную картину. Собак и собачек он не любил, но крик женщины буквально раздирал душу. Олег Борисович, не задумываясь, прыгнул в снежное месиво.

«Предсказание шао-линьского монаха, похоже, начинает сбываться, — подумал он. — "Странная" немолодая женщина стоит по колено в луже. Рядом кровь, но не человеческая! Это — самое главное, не человеческая, а собачья. Это — жертвоприношение во имя Будущего, в искупление прошлых грехов!» Если каким-то чудом кто-то прочитал бы мысли господина Сикорского, его бы ждала печальная участь больного психиатрической больницы.

Татьяна Петровна инстинктивно отпрянула назад, в куст черемухи. Перед ней стоял немолодой, явно старше ее, человек и в упор смотрел на Татьяну Петровну. Это продолжалось довольно долго. У Татьяны Петровны сильно замерзли ноги. Она думала только о том, как быстрее вылезти из лужи, из этого кошмара. Гибель Чипсика она восприняла как знаковое событие. Прошлая жизнь невозвратно ушла. Поставлена последняя точка. Горло сдавил спазм. Она не могла вымолвить ни слова. Слез не было.

Тем не менее, пока женщина жива, она любопытна. Героиня из лужи рассматривала своего потенциального спасителя. Татьяну поразила желтая кожа на его лице. Такая была у мамы незадолго до смерти. Но мама была белолицая, а этот господин — брюнет, с проседью и большой лысиной. У него просто смуглая кожа. Глаза. Уставшие, мутные, с желтоватыми белками, темно-карие, но не черные. Гладко выбрит. На нем надето бежевое пальто из монгольского кашемира. Монгольский кашемир — это самая дорогая ткань в мире.