— Вот именно, — усмехнулась она. Он еще не совсем проснулся, веки полуприкрывали густую синеву изумленных глаз. Морган покачал головой:

— Это несправедливо. Ты по-прежнему чертовски хорошенькая.

Но Лори чувствовала себя ужасно, зная, что лицо ее распухло, волосы превратились в массу нечесаных кудрей, а одежда… впрочем, чем меньше думать об этом — тем лучше. Она вытянулась, прижимаясь к нему и не желая терять ощущение интимности.

Он быстро отодвинулся, но она успела заметить реакцию его тела. Он сел и натянул рубаху. Она смутно припомнила, что прошлой ночью он внес свою постельную скатку в соседнюю комнату.

— Я собираюсь побриться и принять ванну, — сказал он. — Заодно позабочусь, чтобы тебе принесли в номер воду. А потом мы, пожалуй, вернемся к твоей семье, прежде чем Ник появится здесь с дробовиком.

Пораженная его отчуждением, она лишь кивнула, борясь с разочарованием и пустотой. Он с минуту постоял в дверях, глядя на нее темными и опять настороженными глазами, затем открыл дверь и исчез.

* * *

Оставить ее одну этим утром было для него одним из тяжелейших испытаний, и, возможно, он сделал это ради них обоих. Он посмотрел на едущую рядом с ним Лори. Она молчала с тех пор, как он вернулся к ней в номер, принеся снизу кофе. Вдобавок он ухитрился раздобыть немного хлеба и мяса.

Морган нашел цирюльника и общественные бани и в полной мере воспользовался и тем и другим, облегчая боль в теле с помощью парной. Но жар не мог избавить его от другой боли — боли желания, не позволяющей думать ни о чем другом. Он хотел ее утром больше всего на свете, но ему мешал призрак Ника. И собственный жетон. Он уже причинил девушке достаточно горя. Даже если она не равнодушна к нему, то разве может быть счастливой жена рейнджера? Его не бывает дома по три четверти года, а то и дольше. К тому же она ясно дала понять, что ей не по нраву блюстители закона.

Морган то и дело повторял себе, что лишь чрезвычайные обстоятельства внушают ей мысль, что она полюбила его. Ей нужно время, чтобы она поняла, пусть это даже отзовется в ней мучительной болью. Он попытался не думать об этом и привести в порядок свои мысли, как делал много раз прежде. Его рука нырнула в карман и нашла там предмет, только что купленный в универсальном магазине. Быть может, он не будет оценен по достоинству, хотя и потребовал немалой суммы из немногих оставшихся у него денег. Им предстоит еще неблизкое путешествие в Эль-Пасо, хотя, очутившись в Техасе, он сможет добыть на рейнджерском посту дополнительную сумму денег.

Лори взглянула на него. Она предложила свернуть, чтобы сократить путь до лагеря, и Морган заметил, как девушка прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Ему хотелось успокоить ее, видит Бог, очень хотелось. И еще хотелось протянуть руку и просто коснуться ее, черт побери. Но он знал, что, сделав это, он пойдет дальше. Он скажет ей вещи, говорить которые не имеет права. Только не сейчас.

Поэтому он просто кивнул и повернул Демьена. Господи, если Лори поедет с ними, путешествие в Техас будет долгим, — даже сейчас его охватывала хорошо знакомая дрожь желания. Если бы можно было как-то… воспрепятствовать этому, но в последние недели он засомневался, что преуспеет в этом. Он никогда не встречал столь решительной женщины, с такой сильной волей. Любая другая лежала бы в постели в полуобмороке не одну неделю, претерпев то, что претерпела она прошлой ночью от Уайти.

Вскоре между деревьями замаячил ярко раскрашенный фургон. Лори пустила кобылу в галоп, Морган последовал за ней и увидел, как она спешилась и почти побежала к поразительной на вид женщине, стоявшей у костра рядом с Джонатаном. Морган остановился, наблюдая, как она поочередно обнимает обоих, и чувствуя себя посторонним, каким был для них всегда.

Неожиданно к его лошади подошел Ник, с тем же непроницаемым лицом, какое было у него в первые дни пленения. Но что-то в нем изменилось, — возможно, из-за нарочитого безразличия на лице.

— Нам нужно поговорить, — напряженно произнес он.

Морган кивнул, спешился и привязал Демьена к большому кусту. Он непроизвольно пошел нога в ногу с Ником, позволяя ему направиться в сторону речки, поросшей тополями и соснами, и Ник прислонился к дереву, как, бывало, делал Морган, наблюдая за ним и Лори. Теперь Ник изучал его столь пристально, что Морган понял: он знает или догадывается о том, что они братья.

Дэниэл!

Ник вдруг отвернулся, поднял камешек и пустил его по воде, следя, как появляются и исчезают на поверхности воды круги.

— Я чувствую себя как эти круги, — поделился вдруг он. — Только что были — и уже нет. — Он повернулся к Моргану, и глаза его уже не казались загадочными. Они были переполнены неведомой Моргану болью. Но он чувствовал ее, как и многое другое, что касалось Ника, — жгучее одиночество и поразительное открытие того, что знакомый мир вдруг перевернулся вверх дном.

Морган не знал, что ему делать, ну разве что впитать в себя часть мучений Ника и его смущение. Последние несколько дней у него было время привыкнуть к мысли о том, что у него есть брат. Но при этом ему не нужно было терять самого себя и семью, которую считал родной уже много лет.

— Ты уверен? — спросил наконец Морган, и ему не нужно было пояснять свой вопрос.

— Дэниэл говорил со мной прошлой ночью. Он расспросил… мою мать после разговора с тобой.

Морган выслушал от Ника пересказ истории Дэниэла, потом Ник взглянул на него в упор:

— Почему ты ничего не говорил мне?

— Я не был уверен, — сказал Морган.

— А тебе непременно нужно быть уверенным во всем, да? — с горечью спросил Ник. — Похоже, ты был убежден, что именно я убил мальчишку.

Пальцы Моргана непроизвольно сжались в кулаки. Он попытался распрямить их, но безуспешно. Сейчас на кону стояло слишком многое. Ему хотелось сблизиться с Ником, но он не знал как. Ведь Ник его брат. Брат-близнец. И сейчас он испытывает мучительную боль.

— Проклятье, скажи что-нибудь, — резко повернулся к нему Ник.

— Но что? — спокойно спросил Морган. — Сказать, что я что-то приобрел, а ты при этом чувствуешь потерю? Сказать, что мне больше повезло?

Ник уставился на него, и смущение в его глазах становилось более очевидным по мере проникновения в смысл слов.

— Значит, ты…

— Чертовски счастлив, — произнес Морган и поколебался, не зная, захочет ли Ник услышать дальнейшее. — И горд, — добавил он.

— Гордишься изгоем? Человеком, за голову которого назначена цена? — Слова были выкрикнуты с горьким вызовом, впитавшим недели мучительных раздумий.

Морган услышал собственный вздох и пожалел, что не владеет словом и не может высказать то, что у него на сердце, которое уже много недель назад почувствовало, что Ник — хороший парень. Преданный. Достойный. Храбрый. Парень, которого любой мог с гордостью назвать своим братом.

А сам он все эти недели обращался с Ником не многим лучше, чем с диким животным. Возможно, из-за собственных инстинктивных чувств к этому парню он давал ему еще меньше спуску, чем большинству своих пленников. И вот он не знает теперь, как поправить положение, как объяснить. Проклятье, объяснения этому просто нет, но он должен попытаться.

— Знаешь… я с самого начала чувствовал, может и знал, что в тебе есть что-то родное… но, ей-богу, не понял что, — проговорил Морган и отвернулся. — Помнишь, ты сказал вчера… у источника, что тебе не хватает частицы? Я всегда чувствовал то же самое. Я думал, это потому, что у меня никогда не было семьи, но теперь я понял: все дело в тебе… — Он смолк, затем продолжал:

— Помоги мне, Господи, я знаю, что ты ненавидишь это проклятое родство, и я… не виню тебя. Я провел тебя через ад и понимаю… — Он снова замолчал и собрался было уйти прочь.

— Морган! — остановил его голос Ника. Ник впервые назвал его по имени. Морган обернулся, ожидая удара, но только не вопроса, который прозвучал.

— Когда ты… сказал, что хочешь помочь мне, тогда, несколько дней назад, ты уже подозревал что-нибудь?

— Нет, — ответил Морган. — Я просто понял, что ты не стал бы стрелять в безоружного, тем более в мальчишку. Твою родинку я увидел только вчера.

Ник долго молчал, затем губы его дрогнули в лукавой усмешке.

— Придется привыкать к мысли о том, что у меня… брат-близнец, да еще и законник.

Морган застыл истуканом, соображая, не ослышался ли он.

— А тебе, быть может, придется привыкать еще дольше, — продолжал Ник, и улыбка его проявилась отчетливей. — Ведь ты войдешь в не совсем добропорядочную семью. — В словах Ника слышались озорные нотки.

Морган посмотрел на Ника, гадая, заволокло ли туманом его собственные глаза, или они влажны от тех же эмоций, что у Ника. Он чувствовал себя полностью побежденным этим изумлением от своего открытия и еще чем-то неведомым. Морган протянул руку, и Ник крепко пожал ее, не нуждаясь в словах. Морган первым разжал пальцы, затем сунул руку в карман и извлек предмет, купленный в Пуэбло. Он бросил его Нику, тот легко поймал его и — это была гармоника — с улыбкой погладил пальцами.

— Мне казалось, ты возненавидел ту гармонику.

— Да, — согласился Морган. — Ты наслаждался, дразня меня этой чертовой штукой.

— Мое единственное оружие, — серьезно сказал Ник, вспоминая те первые, горькие, дни, но тут же извлек из инструмента пару звуков и улыбкой поблагодарил Моргана. Морган уже понял, что его брат-близнец не слишком многословен. Но тут улыбка Ника исчезла.

— А Лори? Она догадывалась?

Морган покачал головой.

— Проклятье, — бросил Ник. — Я даже не знаю, возмущаться ли мне моей сестрой или… дать тебе братский совет. — Он задумчиво посмотрел на Моргана:

— Интересно, кто из нас старший?

Морган не сдержал усмешки, и она прозвучала грубовато и сочно:

— По-моему, лучше будет, если это останется тайной.

Ник согласно кивнул, и брови его сошлись на переносице.

— Так что же Лори?