— Ты не думала, что с тобой это тоже когда-нибудь произойдет?

Она покачала головой:

— Нет. Я никогда действительно так не думала.

— Ну… и это случилось?

Вопрос был глупый, потому что, конечно, Вариан знал ответ. Он знал его еще до того, как сама Джульетта начала догадываться, что значит этот громкий стук сердца в груди, этот жар в теле, это наслаждение от одного его присутствия ночью рядом с ней, когда он держит ее в своих объятиях, Это было гораздо больше того, что она ждала от жизни. Она не знала, как и когда это произошло, но он не только проник в ее тело. Он проник в ее кровь, стал частью ее, он струился в ее жилах, как сама жизнь.

Джульетта неотрывно смотрела на ямку у его горла, не в силах поднять глаза выше его ключиц. Даже когда Вариан опустил голову, пытаясь встретиться с ней взглядом, она склонила голову еще ниже, не оставляя ему другого выбора, как только запустить длинные пальцы в ее волосы и нежно поднять ей лицо. Он, наверное, прочитал ответ на свой вопрос в ее глазах, потому что улыбнулся и закрыл глаза. Ей послышалось тихое: «Благодарю тебя, Господи», — но она не была в этом уверена. Уже в следующую секунду Вариан целовал ее щеки, глаза, виски, брови. Он несколько раз нежно провел губами по ее губам, прежде чем прижался к ним в горячем поцелуе. Джульетта обнимала его за шею, смеясь и всхлипывая, когда он поднял ее и принялся кружить в воздухе.

Она слышала, как Вариан без конца повторяет ее имя.

Джульетте хотелось, чтобы он всегда произносил ее имя именно так — охрипшим от страсти и желания голосом. Ее губы задвигались, она не могла бы сказать, произнесла ли она эти слова вслух, но по крайней мере она теперь твердо знала, что хотела их произнести, и сейчас этого было достаточно.

Глава 21

Гавана, 15 сентября 1614 года

Галеон «Контадора» находился среди тридцати двух военных судов, стоявших на якоре в хорошо защищенной бухте. Это был один из самых больших боевых кораблей в конвое. Галеоны сопровождали пятьдесят девять торговых судов, и их капитаны все больше волновались, как пройдет путешествие в Испанию. Прошлым летом капитаны, губернатор острова, офицеры всех гарнизонов на побережье Испанского Мэна нервничали, зная, насколько важно для огромной армады в целости и сохранности достичь берегов Испании. Королю нужны корабли и сокровища, которые доставляет флотилия. И еще больше, чем золото и серебро, Испании понадобятся ее лучшие солдаты и офицеры, если осуществятся планы вторжения в Англию.

Рядовым матросам и офицерам рангом ниже капитана заранее не сообщили, что флотилия, перевозящая сокровища, на этот раз будет больше, чем обычно. Матросы, как известно, не воздержанны на язык, и каперы всех национальностей налетели бы на них как саранча. Не сказали им и того, что из Вест-Индии уйдут самые крупные военные корабли. Те же самые болтливые языки стали бы бахвалиться, как они собираются взять реванш за поражение армады в 1588 году. И в этом случае Испания не только лишилась бы такого преимущества, как неожиданное возвращение домой военных кораблей, но и началась бы открытая война с английскими каперами в Карибском море.

Из тех, кто догадывался, что в воздухе что-то витает, лишь немногие были посвящены во все детали. И еще меньше было таких, кто осознал весь масштаб мероприятия до того, как их корабли прибыли к месту встречи в Гаване. Каждая эскадра вновь прибывших судов привозила новые истории о французских и голландских мародерах, которых в море столько, сколько мух на гниющем мясе. Семь кораблей были потоплены или захвачены пиратами, еще двенадцать вернулись в свои порты, не желая рисковать драгоценным грузом.

«Контадора» вышла из Веракруса. На борту у нее было сорок восемь пушек — достаточно, чтобы устрашить каперские суда, терроризирующие более мелкие купеческие суда, идущие без конвоя. Капитан «Контадоры» Луис Ортоло был отозван со своей службы по патрулированию береговой линии Картахены.

За последние пять лет он впервые плыл домой. На борту у него находились двадцать три важных пассажира, возвращающихся в Испанию, в том числе губернатор Новой Испании с семьей.

Также на корабле были и капитан Диего Флорес де Аквайо и несколько его офицеров, ставших жертвами пиратов. Сногсшибательная новость о захвате «Санто-Доминго» распространилась, как лесной пожар, по всей флотилии, добавив напряжения, которое и так уже было достаточно сильным из-за все новых историй о нападениях пиратов на испанские суда. Если такое огромное, так хорошо вооруженное судно подверглось наглому нападению каперов, то как можно ожидать, что более мелкие корабли смогут защитить себя?

Ранним вечером тучный краснолицый Аквайо снова рассказал свою историю новым пассажирам «Контадоры». Каждый раз она обрастала новыми подробностями. На этот раз на «Санто-Доминго» напали семь тяжеловооруженных пиратских кораблей. Хотя команда галеона оказала героическое сопротивление, расстреляла почти все запасы ядер и повредила корабли противника (по меньшей мере один корабль был потоплен!), капитан счел необходимым сдаться, пока пираты не уничтожили их всех до последнего человека.

Щедрые похвалы расточались дону Кристобалю Нуфио Эспиносе-и-Рекальде за его мужество и отвагу. Капитан сопротивлялся до последнего, о чем свидетельствуют его страшные шрамы. Ему отстрелили мочки ушей. Остались только черные струпья, заметные даже под тщательно уложенными завитыми волосами.

Сам Рекальде упрямо молчал, пока Аквайо рассказывал о сражении, хотя временами в его черных глазах вспыхивало раздражение, когда приукрашивание событий превосходило все мыслимые границы. Но опровергнуть нападение на галеон было невозможно, а посему губернатор дон Фелипе Мендоса от всего сердца согласился с тем, что капитану Аквайо действительно повезло остаться в живых.

— La Rosa de Hierro. Железная Роза. — Губернатор недоверчиво покачал головой.

— Мы заблуждались, полагая, будто речь идет о названии судна. Нам, конечно, было известно о сыновьях, плавающих под черным флагом Пирата Волка, но подумать только — его дочери хватило наглости уподобиться мужчинам!

Наверное, она похожа на мужчину и такая уродина, что ни один уважающий себя кавалер не подумает о ней как о женщине.

Это заявление встретил одобрительный гул голосов всех собравшихся в кают-компании. За столом, уставленным дорогими винами и искусно приготовленными блюдами, присутствовали и три темноволосые волоокие красавицы: жена капитана и две его дочери, семнадцати и пятнадцати лет. И поскольку обычно дамы не смели сделать и шага из своей каюты без сопровождения дуэньи, то во время обедов в компании такого количества красивых офицеров они весь вечер сидели молча, краснея от смущения.

— Это правда, сеньор капитан? — с любопытством спросила старшая из дочерей. Ее вопрос заставил Рекальде поднять глаза от тарелки с супом. — Она действительно так уродлива, что ее можно принять за мужчину?

— Мы не долго были в ее обществе, сеньорита Люсия.

— Да ладно, дон Кристобаль, — загремел Аквайо, — конечно, вы не можете забыть эту грудь, как железная бочка, и лицо, такое свирепое, что сам черт его испугался бы! Будь у меня дочь, похожая на нее, я запер бы ее в подвале, чтобы не позориться.

Взгляд Рекальде стал жестким.

— Я и не говорю, будто забыл ее лицо, сеньор генерал-капитан. На самом деле оно все время стоит у меня перед глазами, и мне хотелось бы увидеть ее снова. В кандалах, разумеется. С веревкой на шее.

— Уверен, после того, как вы предложили голландцу такую награду за ее поимку, ваше желание скоро сбудется.

— А у меня такое же желание в отношении отца, — сказал капитан «Контадоры». — Вы упомянули дьявола, дон Диего. Наверняка этот человек — дьявольское отродье. Он возникает неизвестно откуда и обрушивается на наши корабли. Он не щадит ни слабого, ни сильного, как будто его не страшит ничто — ни наши пушки, ни количество наших солдат, ни наша сила.

— Он всего лишь человек, — холодно заметил Рекальде. — Поразите его мечом, и потечет кровь. Застрелите его, и он умрет.

— Проблема в том, дон Кристобаль, — заявил другой офицер, — как подойти к нему достаточно близко, чтобы зарубить или застрелить. Здесь нет ни одного человека, который мог бы похвастать тем, что встречался с Симоном Данте лицом к лицу.

Рекальде молчал. Его не оставляла надежда до отплытия из Гаваны отомстить семейству Данте. Отцу или дочери — все равно. Победа над самым успешным морским «ястребом» Англии была бы удачным началом выступления против этой страны.

Утрата «Санто-Доминго» в то время, когда он командовал кораблем, была ударом, который не мог остаться без ответа. Не важно, сколько времени для этого потребуется. С этой точки зрения возвращение в Испанию он рассматривал скорее как помеху, нежели как удовольствие. Много чего может случиться за то время, пока будет развязана война с Англией. Железную Розу — дочь Данте может захватить другой капитан. Ее могут убить при нападении на какой-нибудь корабль. Она может свалиться за борт и утонуть, и Рекальде, возможно, никогда не доведется увидеть, как она расплачивается за свои преступления.

В это время беседа плавно перешла на предстоящее выступление против Англии, и никто не заметил, что Рекальде не принимает в разговоре никакого участия. Никто, кроме Люсии, весь вечер жадно смотревшей на него, как на экзотическую сладость, которую ей не терпелось отведать.

Заметив взгляд девушки, Рекальде откровенно уставился на ее шею и на ложбинку между грудей. В семнадцать лет ее груди были маленькими и бесформенными, но благодаря ухищрениям моды они были подняты вверх и сжаты с боков так, что внушительно вздымались над корсажем. У нее были нежный оливковый цвет лица и большие ласковые, как у лани, глаза.

Пока она непрерывно болтала о своей предстоящей свадьбе — жених из самой богатой семьи в Испании, — Рекальде думал, что этот ротик можно было занять совсем другим делом.