Грейс вопила из своего роскошного шезлонга, обвиняя меня в том, что я испортила ее «Гордость и предубеждение». Моя мать приказала мне провести остаток дня в комнате. А дядя Джен сохранял молчание, но, когда я проходила мимо него, мне показалось, что я заметила искорку веселья в его глазах вместе с тем, что можно было принять за уважение.

Ничего из этого я не делала в лето моего шестнадцатилетия. Вместо этого я предавалась своему горю.

– Нам всем ее не хватает, – признался он мне как-то днем. – Но нельзя горевать вечно. Она бы этого не хотела. Возьми мотоцикл, отправляйся в деревню, иди в парк. Вытащи Флинна в кино. – Он взял меня за подбородок и поднял мое лицо. – Я потерял одну племянницу, Лина. Не двух.

– Энжи, – поправила я, именно в этот момент приняв решение и навсегда распрощавшись с Линой.

Линой я была раньше. Это она всегда считала себя очень значительной и хотела всегда быть в центре внимания. Она была слишком живой для спокойствия и осторожности. Она была дурочкой, которая курила за школой и убегала на танцы. Маленькая идиотка, которая общалась с мальчиками ради адреналина и по той же причине ездила на мотоцикле. Именно Лину почти отстранили от учебы в первую неделю года.

И именно из-за Лины моя сестра была мертва.

Я всю жизнь прожила в ее шкуре, но больше не хотела быть Линой.

– Энжи, – повторила я, устанавливая первый кирпич в стену, которую строила вокруг себя. Потом я встала и ушла внутрь.

Дядя Джен не тревожил меня ни в этот, ни в следующий день, хотя я знала, что он волновался и не понимал меня. Субботним утром он сказал мне, что к нему приезжают несколько студентов на семинар по финансам, который он проводил за бургерами возле бассейна, и я могу к ним присоединиться. Мой выбор.

Я не знаю, что заставило меня покинуть темную пещеру комнаты в тот день, но знаю, что спустилась в своих стареньких шортах и древней футболке дяди Джена с «Ролинг-Стоунс», накинутой поверх купальника. Я думала задержаться на час, съесть бургер. Напоминала себе не воровать пива, ведь так поступила бы Лина, не Энжи.

Но когда я пришла к бассейну, все мысли о пиве и бургерах были вытеснены примитивным, разрушающим и отчаянным влечением. Это было не простое подростковое желание. Нет, я увидела Эвана Блэка без рубашки в настолько облегающих плавках, что мои шестнадцатилетние гормоны обезумели. Его влажные волосы были откинуты от лица, и он помахивал железной лопаточкой, стоя у гриля и смеясь с двумя другими парнями, которые, как я позже узнала, были его лучшими друзьями – Коул Август и Тайлер Шарп.

Эти трое выглядели моложе других четырех студентов, которые тоже присутствовали на заднем дворе. Позже я узнала, что так и было. Остальные были выпускниками, а Эван был на год младше, но получил специальное приглашение на этот курс. А Тайлер и Коул даже не учились в университете. Тайлер поступил на первый курс в Лойолу, а Коул был на год его старше и только вернулся из какой-то практики в Риме. Они пришли за компанию с Эваном, который вместе с остальными посвятил все это лето семинару по финансам.

Вместе Коул, Тайлер и Эван представляли такую смесь сексуальности, что мои в меру умудренные опытом глаза не могли воспринять ее всю. Но только с Эваном я хотела познакомиться поближе.

Я слышала, что дядя позвал меня по имени, и все трое повернулись в моем направлении. Я перестала дышать, когда взгляд Эвана скользнул по мне. Выражение его лица не менялось, когда он окинул меня взглядом и вернулся к переворачиванию бургеров.

Я не знаю, какая именно картина развернулась в моей голове. Что-то необузданное и романтичное, скорее всего, потому что в тот момент, когда он отвернулся, я почувствовала горячую волну разочарования. И она, естественно, сразу же сменилась ужасом. Мог он понять, о чем я думаю? Будет ли он теперь думать обо мне, как о неуклюжей племяннице Джена? О той, которая воспылала к нему щенячьими чувствами?

Черт, эта мысль была ужасна.

– Эй, Энжи, – позвал Джен, и его слова заставили меня двигаться, словно веревочки марионетку. – Ты присоединишься к нам на бургеры?

– Я… – Слова застряли у меня в горле, и я знала, что не могу остаться. Мне нужно было пространство. Черт, мне нужен был воздух. – Я… Думаю, я заболела, – выпалила я, затем повернулась и побежала обратно в дом, уверенная, что мои щеки полыхают, словно огонь.

Я пыталась сконцентрироваться на телевизоре. На книге. На ерунде в интернете. Но ничто не могло занять мое внимание. Мой разум был переполнен Эваном, и я легла спать пораньше. Я почувствовала удовольствие, проведя рукой по животу, потом проскользнув под трусики; с закрытыми глазами я ласкала себя, представляя, что это были пальцы Эвана. Его пальцы, его язык и каждый сантиметр его тела.

Эта фантазия стала моей любимой, я часто представляла себе его ночами следующие несколько лет. К счастью, я больше не убегала всякий раз, как Эван появлялся на горизонте. К счастью – потому что Джен по-отцовски привязался к этой троице, и они стали частыми гостями в его доме. И поскольку я не собиралась провести все лето взаперти, я начала выходить. К августу я уже считала Тайлера и Коула старшими братьями. Что касается Эвана, к нему по-братски я относиться не могла, но по крайней мере научилась поддерживать беседу, не представляя прикосновение его губ.

Джен называл их тремя псами-рыцарями, потому что название три мушкетера было недостаточно оригинально для таких уникальных людей.

– Кроме того, – пошутил он однажды вечером, обняв меня за плечи и ухмыльнувшись парням, – у меня есть свои рыцари и своя принцесса.

Эван остановил на мне свой гипнотический взгляд, очевидно, обдумывая это замечание.

– Это ты?

Я замерла, пораженная вопросом. Грейс всегда была принцессой, а я шутом. Но теперь, когда она умерла, я надела мантию, хотя она мне совершенно не подходила и была неудобной.

Он наблюдал за мной, его взгляд не отрывался от моего лица, пока я подбирала ответ, и на секунду мне показалось, что он увидел девочку за фасадом и громким именем. Мне показалось, что он увидел меня.

Потом он растянул губы в дежурной и фальшивой улыбке, и волшебство разрушилось.

– Просто в сказках принцессы всегда становятся приманкой для дракона.

Я не имела понятия, как должна на это ответить, и эта неловкость заставила меня вскипеть и взорваться, когда Тайлер и Коул заржали, а Эван хвастливо ухмыльнулся, словно говоря: «Я снова выиграл».

– Не беспокойся за меня, – сказала я холодно, – я не стану приманкой для дракона.

– Нет? – Он осмотрел меня с ног до головы, и от меня потребовался весь самоконтроль, чтобы просто остаться стоять, пока его глаза скользили по мне. – Что же, думаю, увидим, – произнес он наконец и, не говоря больше ни слова, развернулся и вышел из комнаты.

Я смотрела, как он уходит, чувствуя желание и неудовлетворенность. Я хотела чего-то… большого и необузданного. Чего-то вроде испепеляющего и волнующего чувства, которое разжигал во мне горячий медленный взгляд Эвана.

Чего-то? Ой, ладно, какая чушь. Я точно знала, чего хочу или, точнее, кого хочу. И он только что вышел, настолько же незаинтересованный мной, насколько я была пленена им.

Сдерживаясь, чтобы не нахмуриться, я увидела, что дядя смотрит на меня со странным выражением лица, и в первый раз я испугалась, что он знает мой секрет: я чувствовала к Эвану Блэку нечто большее, чем школьную симпатию. И каким-то образом я должна была что-то с этим сделать.

Я испустила страдальческий вздох, перед глазами все еще стоял почти волшебный образ Эвана в смокинге. Я не знала, был этот вздох очаровательно оптимистичным или же печально жалким. Я знала только, что несмотря на пошедшие годы и отсутствие интереса с его стороны, мое влечение к Эвану Блэку не померкло.

Всего на миг я позволила себе роскошь фантазии. Его палец под моим подбородком нежно надавливает на кожу, чтобы поднять мое лицо. Его прикосновение должно быть мягким. Но твердым. Его запах – мужественным и пьянящим.

– Энжи, – сказал бы он, – почему, черт возьми, мы не сделали этого раньше?

Я бы приоткрыла рот, чтобы ответить, но он бы прервал меня поцелуем, горячим, открытым и настолько требовательным, что я бы растаяла в его руках, а наши тела бы пронизывало электричество, бурлившее во мне, сосредоточенное между бедер, заставлявшее меня извиваться. Заставлявшее меня желать.

– А вот и она.

Я вздрогнула и вынырнула из своих мыслей из-за бархатного мужского голоса. Я повернулась и улыбнулась девяностокилограммовому, отлично сложенному мужчине, которым был Коул Август. С первого взгляда он был чертовски пугающим, несмотря на невероятно красивую внешность. Он весь состоял из мышц, силы и угловатых черт, и само выражение его лица служило предупреждением для любого, кто хотел его обмануть. Он родился и вырос в довольно пугающей южной части Чикаго, и это прошлое все еще читалось в нем, несмотря на отличный костюм и другие показатели успеха.

Предки разных рас наградили его темной кожей, которая могла похвастаться золотистым оттенком, и глазами глубокого цвета черного дерева. Именно в его глазах можно было разглядеть мужчину. Сильного, настойчивого, немного опасного. И отчаянно верного.

Он протянул руки, и я с готовностью пошла в его объятия.

– Как ты держишься, приманка для дракона?

– Не особо. – Я вздохнула, его запах напомнил мне о дяде Джене: мускусный запах, который, возможно, был следствием парфюма, но казался мне частью мужчин, которых я обожала. – Я рада, что ты здесь. Я думала, тебя нет в городе.

– Само собой, мы вернулись. – Я знала, что под словом мы он подразумевал себя и Тайлера Шарпа. – Мы должным были быть здесь для Джена, – добавил он и поцеловал меня в лоб. – И для тебя.

– Тайлер где-то тут? – Я не стала упоминать, что уже заметила Эвана.