Джулия Кеннер - Желанный

Меня охватила быстрая и сильная паника. Как такое могло случиться? Я никогда не расслабляюсь на улице, и уж точно я бы не сделала этого в темной аллее. И все же я была совершенно не в курсе происходящего. Я ничего не видела, ничего не слышала, ничего не замечала. С того момента, как мы покинули клуб, существовал только Эван. Я пошла с ним – я бы полетела, если бы смогла, – и все остальное покатилось к чертям. Дерьмо.

– Это он склеил твою девочку? – спросил стройный.

– Мою девочку? Скорее, мою шлюху, – верзила впился своими масляными глазками в меня. – Что бы сказала твоя мамочка, узнав, что ты делаешь в грязной аллее с этим сукиным сыном?

– Пошел ты, – огрызнулась я. Или, по крайней мере, попыталась. Вместо этого слова застряли у меня в горле, когда я увидела в руке верзилы нож. Мороз пробежал у меня по телу, а позвоночник будто схватили ледяные пальцы. Я закрыла глаза и увидела кровь.

Это не по-настоящему. Это не может быть по-настоящему.

Я не осознавала, что пячусь, пока не почувствовала, как Эван крепко берет меня за руку, заставляя остановиться. Я замерла, прерывисто дыша, стараясь сконцентрироваться только на его успокаивающем прикосновении.

Страх окутал меня, но Эван стряхнул его одним движением. Аллея и вся эта чертова ситуация словно ждали его команды.

– Мне кажется, ты должен извиниться перед дамой, – сказал он спокойно.

– Пошел ты.

– Я воздержусь, – сказал Эван. – А теперь проваливайте с моей дороги.

Его голос был жестким, как и его манеры. Он шагнул к ним навстречу, заставляя меня сделать то же самое. Я прикусила губу и почувствовала кровь. Я видела, что рот верзилы шевелится, но не могла различить слова. Я знала, что смотрю на грязную аллею в Чикаго, но видела пирс. Я слышала шум океана на берегу. Словно проваливалась в сон и не могла очнуться от кошмара.

Затем верзила двинулся с ножом вперед, и резкий крик вернул меня в реальность. Через секунду я поняла, что это был мой крик. Эван отпустил меня, поднял руку и блокировал удар.

– Черт, Крис! – стройный парень закричал, когда Эван выкрутил верзиле руку за спину и отобрал нож.

– Ублюдок! – рявкнул Крис, но прекратил вырываться, и я понимала почему. Я видела захват Эвана и понимала, что при любом неверном движении рука верзилы просто сломается.

– Ты попал, красавчик, – стройный кинулся в атаку тоже с ножом.

Одним движением, на постановку которого голливудские режиссеры тратят недели, Эван оттолкнул Криса в сторону, метнулся ко второму парню, отводя руку с ножом в сторону, и приставил отобранный у верзилы нож к основанию шеи нападавшего. Крис убегал по аллее, оставив друга на милость Эвана.

Эван не удостоил его даже взглядом, все его внимание было сосредоточено на втором парне.

– Только дай мне повод, – выплюнул Эван. – Просто дай мне повод, и я разрежу тебя, как масло.

– Пошел ты.

– Неправильная причина. – Движением, которое было слишком быстрым, чтобы я успела его заметить, Эван скрутил парня. Нож, который тот все еще держал в руке, выпал на землю, я почувствовала резкий запах мочи и поняла, что тот обоссался. Я услышала слабые звуки, похожие на плач ребенка. Сначала я думала, что это нападавший, но потом поняла, что они исходят от меня.

Я знала, что Эван сделает все, чтобы защитить меня, как и покойный Джен.

– Убирайся к чертовой матери, – проревел Эван голосом, больше похожим на раскаты грома.

Парень не заставил себя упрашивать и припустил по аллее.

Эван повернулся ко мне. Я не успела сказать и слова протеста, как он схватил меня на руки и понес к своему черному лексусу. Мне казалось, я должна вырываться, но вместо этого плотнее прижалась к нему.

– Не уходит, – прошептала я.

– Никогда, – сказал он и скользнул на сиденье рядом со мной. Я закрыла глаза. Я слышала, как хлопнула дверь, и машина мягко тронулась.

Эван молчал, и я была благодарна за это. Я просто хотела, чтобы он меня обнимал, хотела быть в безопасности его объятий. При этом у меня не было сил открыть глаза и посмотреть на него.

Я устала. Мое тело было обессилено, а мышцы еле двигались. Все происходило слишком быстро. Я ничего не хотела, кроме как чувствовать Эвана рядом. И будь моя воля, я бы вечно наслаждалась его руками.

Вечность слишком быстро закончилась.

Следующее, что я помню, это как двигатель замолчал, и мы припарковались напротив дома Джена. Я осоловело моргнула и увидела, как швейцар Тони заспешил к нам. Он открыл дверь, Эван выскользнул из машины, обошел ее и подал мне руку.

– Я в порядке. – Мое дыхание было прерывистым, и я знала, что голос звучит жалко, но ничего не могла с этим поделать. – Ты привез меня домой.

Его серые глаза были чистыми и полными понимания.

– Я подумал, тебе нужна знакомая обстановка.

Я кивнула, хотя он был не прав, мне не нужно было знакомое. Черт, я сама была знакомой, и что толку? Убежать от себя как можно дальше? Я не уверена, что понимала. Я знала лишь, что долгие годы была потерянной. До сегодняшнего вечера. До тех пор, пока не почувствовала прикосновение Эвана и не поняла, что наконец-то я дома.

Однако я не собиралась ему этого сообщать. Я могла чувствовать себя растерянной, испуганной и сентиментальной, и еще бог знает какой, но понимала, что не стоит вываливать это дерьмо на парня, с которым я хотела остаться. Поэтому я сочла за лучшее молчать, пока он вел меня через сияющее лобби к лифту.

Лифт приехал, и мы вошли внутрь. Я стала копаться в сумочке в поисках карты-ключа от пентхауса, но Эван уже держал ее в руках, и не знаю, почему я удивилась. Он был так же близок с Дженом, как и я. Может, даже ближе. Годами Эван был постоянно рядом, пока я могла навещать его только летом, а потом, когда учебная нагрузка позволила, я переехала в город.

Когда мы зашли в апартаменты, нас встретила только тишина, резко контрастировавшая с шумной суетой гостей, наполнявших эти стены ранее вечером. Даже Петерсона не было. И хотя он был незаменимым помощником Джена, жил он в отдельной квартире на этаж ниже пентхауса, куда имел доступ по частной лестнице.

Другими словами, мы с Эваном были одни. И хотя я легко могла воскресить в памяти живую и восхитительную четкость, с которой чувствовала тело Эвана своим телом в аллее, сейчас я хотела не прикосновения кожи к коже. Я просто хотела, чтобы рядом был мужчина, который скажет, что все будет хорошо.

Словно он мог прочитать мои мысли, он провел меня к кожаному дивану и накинул на меня мягкий плед.

– Сними туфли, – велел он. – А потом я хочу, чтобы ты сказала мне правду.

Я резко посмотрела на него, не уверенная, что готова говорить о том, как потеряла контроль.

– Горячий шоколад, вино или что-нибудь покрепче?

Я улыбнулась, чувствуя, насколько непривычно это выражение лица.

– Какао, пожалуйста, – я прищурилась. – Но только если оно будет вкусным. У меня свои стандарты, черт возьми.

Его улыбка была обычной, но я разглядела искры облегчения в его глазах. Если я могла шутить, то не была так раздавлена, как ему казалось.

– Дорогуша, у меня всегда все хорошо получается.

Я улыбнулась шире, и вдруг искренне рассмеялась.

– Вот что мне нравится слушать. – Он взял меня за руку и пробежал своими пальцами по моим, прежде чем пойти на кухню.

В тот момент, как он вышел из комнаты, воздух в комнате словно придавил меня. Я делала так раньше. Свернулась под одеялом. Горячее какао. Только тогда на кухне был не Эван, а моя мать. А возле меня был отец, крепко державший меня за руку. Я вжималась спиной в диван, но как бы мне ни хотелось, подушки не проглатывали меня.

Детективы и офицеры в форме были вежливыми, их вопросы уважительными, а голоса – мягкими. Но это не мешало стенам давить на меня, а слезам – литься по щекам.

И уж точно это не вернуло мою сестру.

– Энжи.

Голос Эвана был нежным, словно перышко, но он резко вырвал меня из воспоминаний. Я вскинула голову и увидела, что он стоит в дверях, держа в руках дымящуюся кружку.

– Я в порядке.

Он наклонил голову, обдумывая мои слова, и я благодарна, что он не назвал меня лгуньей. Он подошел, не говоря больше ни слова, и протянул мне кружку. Я взяла ее и сжала руками горячий фарфор. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как ток от нашей связи прошел сквозь меня. Настоящей, крепкой и безошибочной.

И больше ничего, кроме упущенной возможности.

Жар, который я видела в его глазах, померк, сменившись привязанностью и беспокойством. Но я не хотела привязанности. Я хотела вернуть огонь и желала, чтобы он был настолько сильным, чтобы мог сжечь все мои воспоминания – и сегодняшние, и восьмилетней давности.

– Расскажи, – попросил он, садясь на диван рядом.

Я сидела, скрестив ноги с подушкой на коленях и пледом, плотно накинутым на плечи. Его бедро касалось моего колена, и небольшая точка нашего контакта была единственным, на чем сосредоточилось мое тело. Было трудно сконцентрироваться на его вопросе, но я знала, что это необходимо. У меня было чувство, что, несмотря на свою обычную сдержанность, я скажу Эвану вещи, которые говорить не стоит, а то, что я хотела с ним трахаться, еще не означало, что я хотела ему доверять. Уж точно не во всем. Не в этом.

Я отхлебнула какао и подняла глаза, испытывая удивительный восторг.

– Ты добавил мятный ликер.

– То однажды сказала, что тебе так нравится.

Я пораженно моргнула. Я провела одно рождество у Джена со своими родителями. Эван, Коул и Тайлер приходили каждый вечер вместе с некоторыми студентами, которые посещали семинар Джена в том году вместе с еще несколькими соседями. Джен подавал какао с мятным ликером. Это был первый раз, когда я его попробовала, и я решила, что если у богов есть любимые напитки, то этот точно должен попасть в их число.