– Да, – согласилась я. – Пожалуйста, давай выберемся куда-нибудь.

– Куда-нибудь?

– Может, покатаемся? – Если честно, для поездки я бы предпочла кабриолет и высокие скорости. – Или пошли в «Ледж». Там сейчас открыто?

Несмотря на толпы народа, «Ледж» был моим любимым местом в городе. И хотя я знала, что там так же безопасно, как и дома, я все равно получала кайф, стоя на высоте ста трех этажей над городом на прозрачной платформе. Мой мозг не мог понять, почему я не падаю.

Лицо Кевина выражало одновременно беспокойство и затруднение.

– Дорогая, ты в порядке?

– Нет, – ответила я просто. – Я уже давно не в порядке.

Я изображала нормальность. Исполняла роль горюющей племянницы. Дочь сенатора. Лицо семьи в Чикаго. Дважды я делала заявления для прессы, хоть те и были подготовлены моим начальником, главой отдела продвижения Джена. И я специально позаботилась о том, чтобы его секретарь сопровождал меня по залам ХПГД лишь для того, чтобы дать персоналу какую-то надежду на продолжение. Это было невероятно глупо, ведь я не могла управлять «Холдинг Поглощений Говарда Джена», даже если бы от этого зависела моя жизнь.

И все же я играла роль, и играла ее хорошо. Но сейчас мне нужен был воздух.

– Просто скажи, что тебе нужно, – попросил он.

– Я пытаюсь тебе сказать… – В моем голосе сквозило раздражение, и я старалась его сдержать. Я напомнила себе, что Кевин меня не знал, несмотря на то, что мы дважды спали вместе, и он получил одобрение моего отца. Он не знал, сколько усилий я прикладывала, чтобы быть той, кто я есть. Не знал, что я постоянно держала себя под контролем. Откуда он мог знать, если я никогда этого не говорила?

Но и Эвану я тоже не говорила. И все же он понимал меня. Я вспомнила, как откликнулась на его слова, вспомнила жар его тела рядом с моим. Он дал мне все, что было нужно. Жар, слова, понимание. Он дал мне почувствовать вкус, и будь я проклята, если не хотела съесть все блюдо.

– Эй, – подал голос Кевин, передвигая руку, чтобы переплести свои пальцы с моими. – Я слушаю.

Я набрала воздуха, чувствуя себя пристыженной. Потому что он действительно слушал. Он пытался. А я сидела, фантазируя, что он прочитает мои мысли.

– Ты когда-нибудь чувствовал, что на тебя свалилось слишком много всего? – спросила я. – Как будто ты все плотно запечатал в себе, но иногда нужно просто выпустить пар. Потому что, если ты этого не сделаешь, ты взорвешься, и это будет в сто раз хуже.

– Выпускной клапан, – сказал он, и оковы на моей груди слегка ослабли.

– Да, именно так. – Я не могла поверить, что он понял.

– Дорогая, – произнес он и отпустил мою руку, чтобы потрепать меня по щеке, – пошли внутрь.

– Я… – начала было я спорить, но осеклась. Потому что не этого ли я на самом деле хотела? Мне не нужно было идти на танцы, мне нужно было ослабить контроль. Черт, мне нужно было потерять контроль.

Я закрыла глаза, представляя момент, когда мы войдем в квартиру. Он даже не закроет дверь, когда прижмет меня к стене, подняв мои руки над головой, прижавшись ко мне всем телом. Я закрою глаза, позволяя ощущениям распространиться по телу, когда он схватит меня за запястья одной рукой, положив другую мне на грудь. Я изогнусь от его прикосновения, но не очень сильно. Он будет держать меня, позволяя взять лишь то, что он хочет дать. Я потеряюсь в ощущениях и растворюсь в сладких объятиях слабости, пока не открою глаза в отчаянном желании увидеть, что этот жар не оставил мне ни единого шанса.

И когда я это представила, перед глазами появилось лицо не Кевина, а Эвана.

Я вздохнула, по-настоящему открыла глаза и увидела, что Кевин внимательно на меня смотрит, и по его идеальным чертам пробегает беспокойство.

– Энжи, ты в порядке?

Я кивнула.

– Устала, я просто устала.

– Еще одна причина пойти внутрь.

Я снова кивнула. Я не хотела разговаривать, не хотела думать. Вина и горе играли шутки с моим мозгом, и мне не было ясно, что с этим делать.

Мы очутились в лифте на парковке и поехали в его студию на восьмом этаже, и когда зашли в помещение, я поняла, что задержала дыхание – но не знала, было это от желания или от страха перед его прикосновениями.

Однако это не имело значения, потому что он всего лишь повернулся и закрыл дверь.

– Что ты думаешь о чашке горячего чая? – поинтересовался он, закрыв два замка и накинув цепочку.

Я думала, что это ужасно, но все равно кивнула. Чай звучал успокаивающе. Мирно. Но я не хотела быть спокойной. Я хотела почувствовать руки на своем теле. Хотела электричества. Хотела попасть в центр грозы и сгореть от страсти. Я хотела забыться в удовольствии такого накала, чтобы оно выжгло все, заставив забыть кошмар последних дней.

Но это… Я не хотела этого.

Более того, я не хотела Кевина.

– Прости, – прошептала я.

– Не глупи. Это не проблема. – Он повернулся к крошечной кухне, но, должно быть, заметил что-то в моих глазах, потому что неожиданно остановился. – Энжи?

Изменилось бы что-нибудь, если бы он меня сейчас поцеловал? Если бы я увидела огонь в его глазах, осталась бы я? Забылась бы в его руках, опьяненная сексом? Позволила бы я ему отвести меня туда, куда хотела, и осталась бы я там с ним?

Я не знаю. Не думаю. Я не сомневалась, что Кевин хороший человек, но он не был мужчиной, которого я хотела, а я заслуживала большего, чем суррогат. И, если уж на то пошло, Кевин тоже.

– Прости, – повторила я. – Я не должна была приходить сюда сегодня. Не должна была… – Я покачала головой, словно стряхивая с себя груз слов. – Я сегодня настоящая развалина. И действительно просто хочу побыть одна.

– Нет. – Мои слова заставили его действовать, и он потянулся ко мне, схватив за запястье. – Ты не пришла в себя, я понимаю. Оставайся, я о тебе позабочусь.

Я вздрогнула, потому что именно этого я хотела. Чтобы кто-то позаботился обо мне, и я действительно могла расслабиться, раствориться в упоительном отсутствии ответственности. Но только не чай с печеньем и не теплая ванна. Это никогда не поможет мне успокоиться.

– Мы поговорим завтра, – пообещала я, стараясь не замечать давящих на меня стен. – Сейчас мне надо идти.

Я ковырялась с замками на двери, когда он схватил меня за локоть.

– Я не позволю тебе туда вернуться, не сегодня. Не в таком состоянии. Горе сводит людей с ума, я постоянно с этим сталкиваюсь, дорогая.

– Я просто хочу отключиться, – соврала я. – Хочу спать в своей постели. И это не твое решение, – добавила я, когда увидела, что он собирается спорить. – Я знаю, что ты хочешь помочь, но мне нужно побыть одной.

Он просто стоял, его пальцы касались моей кожи, оголенной благодаря открытой черной блузке без рукавов, которая все еще была на мне.

– Кевин, – я услышала в своем голосе виноватые нотки и мольбу.

– Черт… Хорошо. – Он отпустил меня и поднял руки, растопырив пальцы, и в этот момент я представила, как он разговаривает с подозреваемыми, доминируя над ними. Как он говорит им успокоиться и обещает, что все будет хорошо.

Может, это и не честно, но эта мысль еще сильнее убедила меня в необходимости уйти.

– Все, – отрезала я. – Я ухожу прямо сейчас.

– Я тебя отвезу.

– Нет. – Я вдохнула, стараясь унять панику, которая неожиданно поднялась внутри. Разве он не видел, что мне нужно бежать, нужно идти? – Я... я хочу побыть одна. Пожалуйста.

Он должен был заорать на меня, обозвать лгуньей и велеть убираться. Вместо этого его взгляд смягчился, и он кивнул.

– Хорошо. Но я провожу тебя до такси. А завтра, – он нежно погладил меня по щеке, – завтра мы поговорим.

Такси ехало целых семь минут. Откуда такая точность? Просто за это время я посмотрела на часы семь раз. Я переминалась с ноги на ногу. Глядела на темные улицы. В «Йолке», одном из моих любимых мест для завтрака, не горели огни, но один взгляд в том направлении заставил мой желудок заурчать. Я ничего не ела с самого утра, и только сейчас осознала, что голод может быть одной из причин моего плохого настроения.

Черный лексус с тонированными окнами повернул на МакКлург, остановился перед «Фокс и Обель» – дорогим магазином на квартал ниже и остался там. Я заметила его, поскольку всегда – всегда – слежу за своим окружением. Но поскольку в ждущей у обочины машине не было ничего необычного, а рядом со мной стоял Кевин, я почти не обратила на нее внимания. Потом она совсем вылетела из моей головы, ведь с Ист-Гранд свернула ярко-желтая машина и притормозила рядом с нами.

Кевин открыл для меня дверь, и я проскользнула внутрь, чувствуя, как груз упал с моих плеч. Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, затем захлопнул дверцу. Я ожидала, что на этом все закончится, поэтому удивилась, когда он открыл пассажирскую дверь. Я задержала дыхание, не желая спорить, но была готова к тому, что он нарушит слово и поедет со мной. Но он всего лишь дал водителю адрес и заплатил заранее.

– У меня есть наличные, – сказала я.

– Я заплачу, – заявил он твердо, и раз уж я отказалась от чая, то вынуждена была принять оплату такси.

Когда такси отъехало от обочины, я вздохнула с облегчением. Кевин был милый, конечно, и я знала, что он искренне переживает за меня. Но он не давал мне то, что нужно. И к тому же, я не знала точно, что мне нужно, но то, что Эван начал на крыше, определенно было одним из вариантов.

На секунду я предалась фантазии о том, как постучу в дверь Эвана, бросаясь в его объятия и отметая поцелуями слова протеста. Но между реальностью и фантазией большая разница.

К тому же я не имела ни малейшего понятия, где он живет.

Черт.

Я заерзала на сиденье. Мы были на Лейк-шор-драйв, приближаясь к квартире, но я не хотела там находиться. Я хотела попасть в настолько громкое место, чтобы не надо было думать. Чтобы я могла быть кем-то другим, не Анжелиной Рэйн, хорошей девочкой. Дочкой сенатора. Племянницей бизнесмена.