Черный Принц был исполнен решимости стать властителем всей Южной Франции. Слушая его, Брайенна заподозрила, что он, должно быть, дал священный обет восстановить территории, принадлежавшие предкам и потерянные королем Иоанном и его сыном Генрихом III за последние сто пятьдесят лет.

Король настаивал на том, чтобы сохранить Кале. Город достался ему дорогой ценой, и гордость правителя не позволяла отдать его французам.

Уоррик был особенно озабочен суммой выкупа, увеличил ее в десять раз и не желал ничего слушать насчет того, что французы просто не смогут собрать таких денег. Брайенна знала, что Уоррик отнюдь не корыстный человек, скорее практичный. Расточительность Плантагенетов вошла в пословицу, и казна чаще всего бывала пуста, что нисколько не заботило короля. Законы рыцарства, не говоря уже о гордости Плантагенетов, требовали, чтобы король Англии ни в чем не отказывал французскому монарху, и Уоррик мудро решил, что пленники могут, по крайней мере, хоть частично возместить затраты казны.

Наконец, обсуждались сроки мирного договора, что особенно волновало Брайенну. Она была вне себя от радости, когда спорившие сошлись на семи годах. Отсутствие Хоксблада все больше тревожило ее. Сердцем она понимала, куда и зачем он поехал, но змея ревности и сомнения время от времени все же поднимала свою уродливую голову. Как глупо и смешно было считать его бессмертным! Он мужчина из плоти и крови и подвержен всем опасностям на свете: несчастному случаю, болезни, искушению.

Рука Брайенны бережно прикоснулась к животу. Что, если она действительно, как подозревает, носит ребенка Кристиана? Молиться ли ей, чтобы это было так, или на коленях просить Бога, чтобы не позволил стать матерью ребенка, у которого не будет отца? Сердце подсказывало ответ. Она безумно хотела этого ребенка, больше всего на свете. Только так Кристиан Хоксблад сможет обрести бессмертие!

Брайенна вытерла непрошеную слезу и улыбнулась. Посчитав на пальцах месяцы, она пришла к заключению, что, если и в самом деле беременна, ребенок появится на свет до ее следующего дня рождения, который приходился на пятнадцатое июня.

Брайенна целыми днями играла в шахматы и другие настольные игры с выздоравливающим свекром. Она видела, что тот прекрасно чувствует себя в ее компании, и сама, по правде говоря, с удовольствием проводила с ним время. Внешне он, казалось, был тверже камня, но сердце у Уоррика было теплым и любящим, и Брайенна понимала, что свекор страдает от одиночества. Ему явно не хотелось, чтобы Брайенна вновь перебралась к себе, но, исчерпав все доводы, он был вынужден согласиться на это, особенно теперь, когда силы вновь к нему вернулись.

Придя, домой, она обнаружила, что за это время Адель успела завести крохотного котенка, пушистый комочек, которого назвала Маффи. Зубастик сразу же погнался за ним, и все весело смеялись, когда котенок повернулся и злобно зашипел на проказливого хорька. Тот быстро уселся на задние лапки, забавно качая головой.

Прошло довольно много времени с тех пор, как все четыре молодые женщины последний раз собирались вместе, поэтому Брайенна решила, что они пообедают в саду, у фонтана. Стоял сентябрь, и груши, абрикосы, сливы и гранаты лежали на блюде рядом с инжиром, финиками и орехами.

Глинис, лизнув липкий финик, пожаловалась:

— Вся армия уже давно вернулась. Не понимаю, где задерживаются лорд Кристиан и Али.

Джоан, ловко вытаскивая шпилькой красные зерна граната, заметила:

— Они должны вот-вот явиться. Авиньон не так уж далеко!

Джоан явно сгорала от нетерпения поведать им какую-то тайну, и они, в свою очередь, хотели узнать от нее, в чем дело.

— Кристиан отправился к Папе попросить разрешение на наш брак с Эдуардом. Я знаю, очень многие будут против этой женитьбы, когда все станет известно.

— Потому что вы троюродные брат и сестра? — спросила Адель.

— Нет. Королева Филиппа считала меня бесстыдной кокеткой, помолвленной одновременно с двумя мужчинами, а теперь, когда я неожиданно превратилась во вдовушку с завидным приданым, меня каждый вечер осаждают толпы поклонников. И она из-за этого думает, что я неразборчивая в знакомствах распутница. Правда, Эдуард, горя нетерпением, все же пообещал мне сохранить в секрете нашу помолвку, пока не будет получено разрешение. Я как могла уверяла его, что для ревности нет причин. Этим людям нужны лишь мои деньги.

Остальные посмеялись над ней. Каждому ясно, что в данном случае не только состояние семьи Кент служило приманкой для мужчин.

— Да, но они уже пять раз могли бы добраться до Авиньона и вернуться, — тревожилась Глинис. — Но ведь Авиньон совсем рядом с Марселем, где, по слухам, пятнадцать тысяч человек погибли от «черной смерти».

Брайенна надкусила спелую сливу, отказываясь поддаваться нарастающим волнам паники. Когда Кристиан пришел, чтобы спасти ее в самый страшный час, рассеялись темные тучи над ее судьбой. Она навсегда обрела уверенность в своем арабском принце, но теперь начинала думать, что провидение, возможно, решило наказать ее за все грехи. Жизнь есть жизнь, а не волшебная сказка. Она вышла замуж за принца, но шансов на то, что они будут долго и счастливо жить вместе, почти не остается.

Брайенна вспомнила о книге, которую еще не успела дописать, и приняла мучительное решение: в ее сказке будет счастливый конец — пусть даже Кристиан никогда не прочтет ее, зато это сделает его дитя.

— Они вернутся, Глинис, отбрось все сомнения! — сказала она вслух.

Адель надеялась, что Брайенна сама верит в то, что говорит. Как странно, что Хоксблад не возвращается и не дает о себе знать! На получение разрешения могут уйти месяцы, и обычный здравый смысл подсказывал, что проще обратиться с прошением к Папе и не ждать столько времени, пока тот вынесет вердикт. Она тоже начинала бояться, что никто и никогда не увидит больше Хоксблада и его верного оруженосца. Но, конечно, пока Брайенна ждет и верит, ни у кого не хватит духу уничтожить эту надежду.

Наконец Глинис молча, с болью в душе, распрощалась с мечтами и спрятала подвенечный наряд с глаз долой. Она сделала все, чтобы ускорить возвращение Али, — читала заклинания и заговоры, даже приносила жертвы древней языческой валлийской богине. Адель же начала усматривать связь между отсутствием Хоксблада и исчезновением Лизетт Сен-Ло. Ей казалось слишком странным то обстоятельство, что оба пропали одновременно.

От Брайенны отнюдь не ускользали полные жалости взгляды окружающих, в том числе и Джоан.

Эдуард получил послание от Хоксблада, в котором тот сообщал, что подал Папе прошение и теперь должен срочно уехать на некоторое время по неотложному делу. Эдуард рассказал обо всем Джоан, но та ни за что не осмелилась бы расстроить подругу. В конце концов, что может быть важнее для Кристиана де Бошема, чем возвращение к собственной жене?

Брайенна тоже получила письмо, из которого узнала, что муж некоторое время будет отсутствовать. И, хотя записка была короткой и Кристиан ничего не объяснил подробно, Брайенна была счастлива и спокойна, потому что прочла в конце три слова: «Всегда верь мне».

Мирный договор наконец был составлен и подписан. Король Эдуард отказывался от претензий на трон Франции и возвратил северные территории, которые раньше захватил, в обмен на подтверждение права владения Ангулемом, Бигарром, Гасконью, Жьеном, Гизом, Лиможем, Пуату, Пуатье, Руергом, Сентонжем и Кантоном, объединенными отныне под общим названием Аквитания. Без всяких оговорок Эдуард получил и Кале. Кроме того, французы согласились выплатить три миллиона золотых крон шестью частями в течение года в счет выкупа за короля, дофина и дворян.

Король Англии решил отдать Аквитанию принцу Эдуарду, наделив его властью над всеми французскими владениями английской короны. Когда принц сообщил Джоан радостную весть, оказалось, ей тоже есть, чем поделиться с возлюбленным. Они резвились в бассейне дома у Брайенны, подальше от любопытных глаз придворных, но Джоан решила подождать до тех пор, пока они не будут в постели, чтобы разделить драгоценную тайну с Эдуардом.

Поцелуи его становились все требовательнее, но Джоан накрыла руку, сжимавшую ее грудь, осторожно передвинула себе на живот и, приложив губы к его уху, прошептала:

— Дорогой, ты снова собираешься стать отцом, но на этот раз — я чувствую — будет мальчик.

Эдуард, застонав, спустил ноги на пол. Джоан в тревоге, зажала рот рукой. Зачем только она сказала ему? Кажется, принц не слишком рад.

— Одевайся, — пробормотал он.

— Ты сердишься? — тоненьким голоском спросила Джоан.

— Сержусь? — недоуменно переспросил принц.

— Похоже, что ты расстроен!

— Дорогая моя крошка Жанетт, если я и раздражен, то только потому, что ты выбрала самое неподходящее время! Я сгораю от страсти, но твоя новость не дает мне спокойно заняться любовью.

— Но почему? — тихо шепнула она.

— Потому что должен повести тебя к священнику, чтобы тот поженил нас.

— Но… разрешение Папы…

— Черт с ним, с разрешением!

— Эдуард, ты уверен?

Принц подхватил ее огромными руками и поставил на кровать, так, что глаза их оказались на одном уровне.

— Милая, я еще никогда ни в чем не был так уверен! Если ты права и в самом деле носишь моего сына, он может стать королем, только если происхождение его не будет подвергаться сомнению. И я не хочу, чтобы хоть кто-то задавал ненужные вопросы. Получим разрешение и можем пожениться еще раз. В Вестминстере! Я настаиваю на этом! В присутствии королевской семьи! И вся английская знать будет воздавать почести новой принцессе Уэльской! Но сегодня мы соединим наши судьбы по закону!

— А что мне надеть? — выдохнула Джоан. Эдуард невольно рассмеялся.

— Уже далеко за полночь, и нас увидит только дряхлый старичок-священник.

— Это не важно! На своей свадьбе я хочу быть самой красивой!

Эдуард чуть прикусил мочку ее уха.