Али, нагнувшись к Пэдди, тихо попросил:

— Скажи Глинис…

Он осекся, но тут же понял, как глупо что-то скрывать от человека, не раз спасавшего ему жизнь, друга, ближе которого у него не было.

— Скажи Глинис, пусть начинает шить подвенечное платье… нет, это будет слишком по-мужски высокомерно! Просто передай: я вернусь, что бы ни случилось!

На обратном пути в Бордо Уоррик неожиданно почувствовал, как давят на плечи прожитые годы. Возможно, не так уж плохо, что война с Францией окончена. Теперь Плантагенеты взяли в плен правителей Шотландии и Франции, и на следующие несколько лет в Англии воцарится мир! Когда неизбежные раздоры начнутся снова, он будет слишком стар, чтобы воевать.

Уоррик всегда боялся этого дня, но теперь, когда он настал, чувствовал лишь облегчение. И усталость. Огромную всеобъемлющую усталость, медленно растекающуюся по жилам и проникавшую до самых костей.

Пэдди, первый, заметив, что старый солдат обмяк в седле, понял — с маршалом что-то неладно! Его спина была всегда прямой, как копье!

Пэдди быстро позвал Рэндела, и оба поехали по обе стороны от Уоррика. Видя, как его глаза закрываются от усталости, они шутили и смеялись, чтобы не дать ему заснуть. Когда Уоррик покачивался в седле, они смыкали ряд, чтобы не позволить ему упасть.

Весть о великой победе Черного Принца летела впереди возвращавшегося войска, и на подступах к Бордо армию осаждали приветственные толпы веселящихся людей. Победителям выносили еду, вино, их осыпали букетами цветов, девушки дарили нежные взгляды и поцелуи.

Во дворце царил глубокий траур. Король и королева скорбели по милой доброй Джоанне, унесенной в расцвете сил жесточайшей смертью. Но король Эдуард не позволил собственной боли затмить триумфальную победу своего храброго сына и отнять у него по праву принадлежащую славу. Король немедленно отдал распоряжение отправить пленников — членов королевской семьи — в Англию и объявить сумму выкупа.

Пэдди и Рэндел благополучно доставили Уоррика домой, и поручили заботам слуг. Уоррик, очевидно, тяжело заболел, и Пэдди от всей души пожалел, что Али и Хоксблад отправились в Авиньон. Оба обладали познаниями в медицине, а он ничего в ней не смыслил. Оруженосец опасался, что Уоррик тоже пал жертвой «черной смерти».

Не успел Пэдди переступить порог, как Адель бросилась к нему, обняла и начала осыпать поцелуями, вознося в промежутках благодарные молитвы за его благополучное возвращение, и наконец разразилась слезами. Пэдди был так тронут заботой и любовью жены, что его собственные глаза также увлажнились.

В холл ворвалась Брайенна, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и очень красивая.

— Он вернулся? — выпалила она, не поздоровавшись.

Пэдди покачал головой. Брайенна, заметив глаза, полные слез, судорожно прижала руки к груди, вне себя от страха.

Глава 41

— Он жив и здоров, миледи. Уехал в Авиньон с посланием от принца. Хотя, видит Бог, я этого не хотел. Его отец болен, как тысяча чертей. Я думал, он откинет копыта на обратном пути!

— Уоррик болен? Ранен? — с тревогой спросила Брайенна.

— Нет. Боюсь, это… сами знаете, что. — Пэдди был слишком суеверен, чтобы выговорить название: «черная смерть».

— Господи Боже, неужели чума? Принцесса Джоанна умерла от чумы всего неделю назад.

Пэдди с сожалением покачал головой.

— Хоксблад и Али лучше любых докторов, но от меня пользы как от козла молока!

— Я должна идти к нему. Может, Глинис сумеет помочь. Она знает, что к чему.

Глинис только что вернулась в покои Джоан, выждав целую неделю после смерти принцессы, чтобы не принести «черную смерть» тем, кого любила.

Лицо Джоан зажглось надеждой при виде Брайенны, однако взгляд по-прежнему оставался неуверенным.

— Эдуард подождет до темноты, чтобы без помехи прийти ко мне. О, Брайенна, для меня невыносима сама мысль, что он войдет в эту комнату!

— Почему бы тебе не пожить у меня? Эдуард может приходить и уходить, когда хочет, не опасаясь посторонних взглядов. К сожалению, я должна уйти. Уоррик заболел, и мне придется перебраться к нему, пока он не оправится. Кристиан все равно еще не вернулся, и я не могу позволить ему вернуться в дом смерти.

Глинис вытащила гвоздь, чтобы отогнать дурной глаз.

— Господи, неужели вы думаете, что это «черная смерть»?

— Я еще не видела его, только собираюсь пойти к нему.

Глинис обернулась к Джоан.

— Если вы пойдете к Адели, я помогу леди Брайенне ухаживать за Уорриком.

— Вы обе такие храбрые! — восхищенно воскликнула Джоан.

— Нет, я до смерти боюсь, — призналась Брайенна.

Войдя в дом, женщины нашли Уоррика на том же месте, где его оставил Пэдди. Они подхватили его и помогли подняться.

— Мы должны уложить вас в постель, милорд, — объяснила Брайенна.

Лицо старика раскраснелось, аквамариновые глаза застлало горячечной дымкой.

— Нет… врача… никого не пускать…

— В доме никого нет, кроме слуг. Вы можете лежать здесь.

Женщины понимали, что Уоррик слишком тяжело болен и его лучше не трогать.

Старый воин с трудом встал, и тут же первый приступ рвоты потряс его.

— Значит, все начинается снова, — вздохнула Глинис, уверившись в том, какая болезнь поразила старика.

Они уложили его на прохладные чистые простыни, и Брайенна обтерла горевшее в жару тело влажными полотенцами. Торс Уоррика был покрыт серебристыми рубцами заживших ран, но по-прежнему оставался упругим и мускулистым. Не так-то легко сломить закаленного воина! И Брайенна, чувствуя, как разгорается в сердце огонек надежды, снова и снова повторяла Уоррику, что тот достаточно крепок и силен, чтобы одолеть любую болезнь.

Время от времени граф начинал бредить, и Брайенна не знала, понимает ли тот, что она говорит, но все-таки продолжала шептать ободряющие слова.

— Королевский лекарь и я все время спорили насчет того, какими средствами лечить проклятую чуму, — сказала Глинис Брайенне.

— Я не задумываясь последую твоим советам. Бог дал тебе дар исцеления.

— Они держали окна в спальне Джоанны закрытыми, чтобы не выпускать злого духа наружу, но, думаю, свежий воздух полезнее, если не для пациента, то, по крайней мере, для тех, кто за ним ухаживает. Одного запаха достаточно, чтобы свалиться.

Обе женщины тут же перекрестились, чтобы неосторожные слова Глинис не сбылись.

— Кроме того, я не стала бы пользоваться сильным очистительным. Королевский лекарь дает болиголов, чтобы вызвать рвоту. Иисусе, если пациент и не умрет от чумы, то уж такое лечение точно его прикончит. Думаю, лучше всего успокоительное питье, вроде ромашки. Она и для клистиров хороша. Видит Бог, внутри у него и так все горит, а лекарь еще прописывает клизмы с горчицей!

Они распахнули окна и поклялись содержать Гая де Бошема в чистоте и прохладе, насколько это возможно. Обе женщины готовы были убирать омерзительно пахнувшие испражнения, менять белье и обмывать тело больного. Поскольку болезнь наверняка затянется, они решили сидеть у постели Уоррика поочередно. Утром и вечером они осматривали подмышки и пах, боясь увидеть страшную черную опухоль — знак того, что больному уже не встать.

Просиживая рядом с метавшимся в жару Уорриком Долгие ночи, Брайенна невольно вспоминала цепочку событий, приведшую от прошлого к настоящему. Что же случится в будущем? Кристиан не вернулся к ней, и Брайенна боялась, что никогда больше не увидит мужа! Последние его слова: «Прислушайся к собственному сердцу». Но как это сделать?

Брайенна неподвижно сидела, пытаясь найти ответ на мучивший ее вопрос и все глубже уходя в себя. Только сейчас она поняла, что любит Кристиана больше жизни и что любовь эта — верная, преданная, страстная — беззаветна и вечна.

Один за другим рушились ничтожные мелочные барьеры, придуманные самой Брайенной. И тут произошло чудо. Сердце ее наполнилось теплом и счастьем. Такой радости она еще не знала!

Внезапно словно вспышка озарила усталый мозг, и Брайенна ясно увидела, что Хоксблад не убивал брата. Святой милосердный Боже, как же она была слепа!

Истина все это время находилась перед ней, но Брайенна оказалась слишком упрямой и ничего не желала видеть! Кристиан и Эдуард снова поменялись доспехами, как в первый раз. Роберта убил принц Эдуард.

Одинокая слеза поползла по щеке, а потом Брайенна зарыдала, слезами вымывая из души отравивший ее яд подозрений. Простит ли ее Кристиан? Ответ пришел сам собой. Да, тысячу раз да! Вернется ли к ней? Да, тысячу раз да! Его любовь нерушима. Так же, как и честь.

Брайенна начала улыбаться сквозь слезы, потом улыбка сменилась смехом, а смех — всепоглощающим солнечным счастьем.

Только тогда она ощутила взгляд аквамариновых глаз, глядевших на нее из темноты. Брайенна охнула и нагнулась к постели.

— Вы очнулись, милорд?

— Шарон? Моя Роза Шарон?

Голос был хриплым, похожим на карканье, но призыв в нем слышался совершенно отчетливо:

— Почему ты покинула меня? Почему оставила мой корабль посреди ночи?

Брайенна пыталась собраться с мыслями. Он, должно быть, принимает ее за мать Кристиана. Брайенна взяла Уоррика за руку.

— Моя маленькая арабская принцесса! Почему ты обманула меня?

Она поняла, что Уоррик снова бредит, и очень встревожилась, но решила быть той, за кого он ее принимает, лишь бы граф успокоился.

— Гай?

— Что, любимая?

— Я… я боялась отправиться с тобой в чужую страну,

— Но я твой муж и отец твоего ребенка. Почему ты спрятала его от меня?

Брайенна ошеломленно охнула. Неужели мать Кристиана действительно арабская принцесса и Уоррик в самом деле был на ней женат?

Он сжимал ее руки крепко, властно, словно не желая отпустить ни на миг.

— Ты знала, что, если скажешь о ребенке, я заставлю тебя поехать со мной!