Приглушенное рыдание сорвалось с уст Брайенны, но в этот момент сильные руки подняли ее. Кристиан осторожно раздел жену донага отнес в постель. Потом лег рядом, прижал ее к себе и начал тихо говорить:

— Ты полюбишь Бордо. Это одно из красивейших мест на свете, Брайенна.

Его голос соблазнял, убаюкивал, одурманивал, и звук ее имени был сам по себе неотразимо искушающим, заставившим Брайенну мгновенно забыть все на свете, кроме того, что они лежат рядом, обнаженные и сгорающие от желания. Стоило Кристиану заговорить, и ее неприязнь таяла, как снег под солнцем.

— Чтобы добраться до Бордо, мы поплывем по извилистой реке Гаронне, серебряные воды которой достаточно широки для больших судов. Здания, окруженные белыми стенами, похожи на сахарную вату — одни белые, Другие розовые с красными черепичными крышами. И все вокруг в цветах. Запах жасмина разливается в теплом воздухе, охлажденное тонкое вино из Медока заставит забыть обо всем.

Его губы коснулись ее горла, ощутили лихорадочное биение крови.

— Солнце ярко светит на бирюзовом небе. Иногда долгам летним днем мы закроем ставни, чтобы прогнать жару, и я отнесу тебя в постель на сиесту.

— Любовь среди бела дня?

Брайенна закусила угол простыни, чтобы не застонать.

— Я буду кормить тебя виноградом и персиками, наполненными нектаром, чтобы твои поцелуи стали еще слаще, чем раньше.

Наконец его рот завладел ее губами, и она приоткрыла их, чтобы упиться жгучими поцелуями, о которых так долго мечтала. Когда его пальцы дотронулись до сомкнутых створок нежной перламутровой раковины, они распахнулись перед ним, позволяя проникнуть внутрь и подарить наслаждение их владелице, чтобы Кристиан и Брайенна испытали потрясший обоих взрыв чувств.

Ему снова удалось очаровать, завлечь, потрясти, околдовать ее и овладеть ею.


Бордо оказался в точности таким, каким его описывал Кристиан. Город переливался и сверкал под ослепительным солнцем. Благоухание экзотических цветов разливалось в воздухе. Сам порт представлял фантастическое смешение винных лавок, аллей, по которым сновали уличные разносчики, бегали ослики с тележками, наполненными, как и лотки, зеленым инжиром, персиками, связками чеснока и колбасами. Цветочницы предлагали корзинки с лилиями, пионами и фрезиями. Женщины на улицах втыкали в волосы резные гребни и цветы.

Великолепный королевский дворец, бывший когда-то аббатством Сент-Андре, привлекал взгляды всех, кто впервые видел его. Восхищала и роскошь окружающих зданий. Поскольку Кристиану нужно было встретить своих корнуольцев и рыцарей дома Уоррика, он оставил Брайенну и Адель на попечение Пэдди. Хотя десятитысячное войско принца Эдуарда считалось небольшим, уйдет не меньше двух дней, прежде чем все высадятся на берег.

У каждого члена семьи Плантагенетов был свой двор и слуги. На этот раз король оставил регентом принца Джона. Хотя было сделано все возможное, чтобы скрыть участие принца Лайонела в заговоре, ничто не могло заставить короля вновь довериться ему.

Эдуард III повелел герцогу Кларенсу и его рыцарям сопровождать его в Бордо, где за ними можно будет постоянно присматривать.

Королева Филиппа привезла всех младших детей, включая новорожденную, вместе с их няньками, служанками и прачками.

Поскольку принцессы Изабел и Джоанна должны были вскоре выйти замуж, они захватили с собой невероятное количество вещей. Джоанна, собиравшаяся отправиться в Португалию, везла даже брачное ложе с пологом из триполийского шелка, колесницу, обитую пурпурным бархатом, кресла, столы, ковры, золотую и серебряную посуду. И на всем этом красовался английский герб. Хотя принцессе было всего тринадцать, ее двор насчитывал сотню слуг, включая пажей, управителей, рыцарей, оруженосцев, поваров, конюхов и служанок.

Брайенна была придворной дамой Изабел, которой принадлежало гораздо больше слуг и вещей. Адель заверила Брайенну, что вместе с Пэдди присмотрит за сундуками и корзинами и доставит все, привезенное на корабле, в дом Кристиана. Брайенна должна была находиться рядом с Изабел и знала, что, возможно, пройдет несколько дней, пока капризная принцесса разрешит ей удалиться к себе.

Как Брайенна и ожидала, только на следующий день принцесса позволила ей уйти на несколько часов, чтобы устроиться в собственных покоях.

Поднявшись по ступеням и увидев широкую террасу и мраморные полы, Брайенна подумала вначале, что попала не туда, но, услыхав доносившийся откуда-то крик Пэдди, подняла голову. Оруженосец стоял на балконе второго этажа и громко ругался с кем-то, не выбирая выражений. Брайенна окликнула его:

— Это настоящий дворец! Он принадлежит принцу Эдуарду?

— Нет, конечно, нет, миледи. Его владелец лорд де Бошем, — почти оскорблено заявил Пэдди.

— Ты имеешь ввиду Уоррика?

— Нет, дворец Уоррика рядом. Этот принадлежит Кристиану, миледи.

На балконе появилась смуглая женщина и взглянула вниз. Даже с искривленными презрительной ухмылкой губами, она была необыкновенно привлекательной.

— Леди?! Какая жалость! Хоксбладу только леди не хватало!

Глава 35

— Заткнись, сука, пока я сам не заткнул твою пасть, и побыстрее собирай свои тряпки!

— Что происходит? Кто это? — спросила Брайенна, но мужчина и женщина были слишком заняты перебранкой, чтобы обращать на нее внимание. Она поднялась по красивой лестнице с резными перилами и, повернув налево, на открытый балкон, нашла парочку в просторной комнате. Оба вырывали друг у друга сундук с платьями.

— Кто это? — переспросила Брайенна.

Оба ответили одновременно, хотя очень по-разному:

— Она пленница, — объяснил Пэдди.

— Я баронесса Лизетт Сен-Ло.

Пэдди пренебрежительно фыркнул:

— Она не кто иная, как французская шлюха, нагло захватившая хозяйскую спальню. Сейчас я выброшу отсюда этот хлам, миледи.

Лизетт решительно уселась на сундук.

— Хоксблад сам решит, кто из нас будет делить с ним постель!

Брайенна окаменела, с изумлением глядя на француженку. Кровь отлила от лица, но, хотя душа и ум были смятении, она нашла в себе силы остаться сдержанной и совершенно бесстрастной.

— Уходи отсюда, Пэдди. Я выберу другую спальню, подальше от этой. Можешь поставить мои вещи туда.

Не разбирая пути, Брайенна зашагала в противоположном направлении, пока не столкнулась с Аделью. Пэдди шел следом, молча проклиная Лизетт и себя за то, что не выгнал ее из хозяйской спальни еще вчера, а Хоксблада — потому, что тот послал эту шлюху в Бордо. И вот теперь чертову кошку пустили в голубятню, и Пэдди боялся последствий. Он знал, что Кристиан обожествлял леди Брайенну, и, если эта французская тварь расстроит ее, беды не миновать!

— Хоксблад держал здесь женщину. В этом дворце, — широко раскрыв глаза, прошептала Брайенна, все еще не в силах опомниться и поверить, что все происходит на самом деле.

— Сядь, мой ягненочек. Не стоит печалиться из-за этой француженки, — утешала Адель, свирепо глядя на Пэдди.

Тот лишь беспомощно пожал плечами и спросил:

— Какая спальня вам по вкусу, миледи?

Обида быстро сменилась яростью. Кажется, все, кроме нее, знали о баронессе!

— Не важно. Все комнаты очень красивы. Постарайся только выбрать такую, которая надежно запирается!

Пэдди мгновенно исчез.

— Он держит в плену ее и ее брата-барона, дожидаясь купа. Она его узница, а вовсе не то, чем кажется.

— Да? И чем же она кажется, Адель?

— Ну… — покраснела камеристка, — ты же понимаешь… его любовницей.

— Вот именно! Почему бы не добавить — одной из его любовниц. Он ведь араб, не забывай!

— О, мой ягненочек, не дай ей испортить радость пребывания в этом дворце! Здесь все великолепно: есть мраморный бассейн, сады, фонтан и пруд, выложенный зелеными плитками, с резвящимися в нем золотыми и серебряными рыбками, и…

— Ну, конечно, ты права, не стоит из-за нее портить себе удовольствие. Кстати, Пэдди не рассказал тебе, как удалось арабу завладеть этим дворцом?

Адели стало ясно, что Брайенна в бешенстве, если называет мужа «арабом».

— Когда Хоксблад впервые был в Бордо и увидел дворец Уоррика, он купил соседний, хотя ни разу не видел графа и только подозревал, что тот — его отец. Пэдди сказал, что Кристиан сделал это из гордости. Он должен был купить дом лучше и больше, чем у графа.

— Но где он взял деньги?

— Пэдди только сказал, что Хоксблад заплатил золотом.

— Ну что ж, вижу, Пэдди знает все на свете. Кстати, он упомянул, где его хозяин умудрился украсть столько золота?

Адель прикусила язык. Не похоже на Брайенну — быть такой язвительной!

— Пойду посмотрю, куда он поставил твои сундуки, — ушла она от ответа. — Отдохни пока немного.

Адель нашла Пэдди в красивой, выкрашенной в нежно-розовый цвет комнате по другую сторону холла.

— Ты проклятый осел, Пэдди! Почему не выгнал ее из хозяйских покоев до приезда Брайенны?

— Потому что она чертова баба! Такие родятся на свет, только чтобы сеять беду и смуту.

— Вот это мило!

— Но, дорогая, я не имел в виду тебя, потому что знаю, ты избегаешь скандалов, как чумы! Поэтому послушай моего совета: не показывайся мне не глаза, пока не появится хозяин. Он заткнет рот Лизетт, и, если леди Брайенна попытается скандалить, он и с ней справится! Вот ее проклятый ключ, много от него пользы, как же!

Пэдди протянул Адели ключ.

— Пожелай мне удачи, дорогая! Нужно вытащить француженку за шиворот и запихнуть в какую-нибудь дыру.


У леди Джоан Холланд тоже было немало вещей. Одежда, меха и драгоценности занимали около дюжины сундуков. Даже перина была принесена на борт, чтобы леди могла отдохнуть с комфортом до отплытия корабля Они отправлялись с утренним приливом, и Джоан со слезами прощалась с братом.

— Жаль, что ты не едешь с нами, Эдмунд!