— Маленькая плутовка! — пробормотал Эдуард и, подойдя к Изабел, неохотно пошел на уступку:

— Ну что ж, мы все равно должны что-нибудь поесть. Позволь предложить тебе быть моей гостьей. Можешь остаться на обед.

Добившись своего, принцесса — воплощение любезности — раздавала улыбки направо и налево. Но, конечно, она закатила бы истерику, если бы догадалась, что именно Джоан Кент — причина столь внезапной сговорчивости брата.

Камергер замка проводил принцессу в отведенные ей апартаменты. Переступив порог, она объявила:

— Мне понадобится только Элизабет!

И хлопнула дверью, оставив изумленных девушек стоять в коридоре.

Брайенна, сделав усилие, чтобы не покраснеть, попросила проводить их в туалет. Там не оказалось ни душистой воды, ни каких-либо удобств, да и трудно было ожидать чего-либо подобного в этом царстве мужчин.

Джоан потянула Брайенну за рукав.

— Пойдем, а то все пропустим, да и полотенце совсем намокнет.

В большом холле, на специально принесенных насестах, сидели их хищные птицы. Грумы, приехавшие с дамами, уже отправились в обеденный зал вместе с другими молодыми людьми, служившими в армии наследника трона.

Джоан потянула Брайенну в умывальную, расположенную рядом с входом в зал, где стояли тазы и кувшины. Девушек мгновенно окружили мужчины и начали шутить и флиртовать с ними. У Брайенны Бедфорд было много поклонников, тут же воспользовавшихся возможностью наперебой оказывать ей различные знаки внимания. Она охотно смеялась, стараясь быть вежливой со всеми, но никого не выделяла.

Джоан подошла к Эдуарду.

— Могу я попросить мыло, ваше высочество? Он в ужасе обернулся.

— Разве этот чертов камергер, не проводил вас в отдельные покои?

— Да, но Изабел отказалась нас впустить.

Девушка засмеялась, глядя на собеседника и не скрывая своего восхищения им.

— Мерзкая избалованная стерва, — с сожалением заметил Эдуард.

— Возможно, хочет отплатить за все наши детские козни против нее, вы помните эти проделки? — чуть задыхаясь, спросила она.

Голубые глаза принца лучились улыбкой.

— Мы были настоящими заговорщиками!

Принц всегда был неравнодушен к Джоан, своей крошке Жанетт, как он ее называл. Сейчас ему почему-то вспомнилось, что именно ее он возжелал страстно, как мужчина, всего в двенадцать лет.

Девушка неожиданно коснулась рукой его лица.

— У тебя кровь, вот здесь.

Эдуард намылился, смыл пену и потянулся за полотенцем, но Джоан схватила его и, смеясь, бросилась к Брайенне. Принц поймал Джоан, поднял над головой, щекоча пальцами ребра, совсем как в детстве. Сетчатая шапочка упала на пол, и масса серебристых волос рассыпалась по его рукам. Эдуард поставил девушку на землю, и смех внезапно замер на их губах. Оба стояли, ошеломленно глядя друг на друга.

— Милая, — прошептал он так, что было слышно только ей.


Сидящих за столом разделяла высокая солонка, согласно их положению. Работники, слуги, оруженосцы и приехавшие с дамами грумы сидели «ниже соли», в дальнем конце, а рыцари и знатные гости разместились рядом с Плантагенетами, «выше соли». Пять молодых дворян едва не вступили в бой из-за мест напротив Брайенны Бедфорд и Джоан Кент.

Сенешаль[9] замка по обычаю распоряжался слугами, подающими блюда, и обеденной церемонией. Сегодня он должен был следить не только за тем, чтобы не украли серебряные приборы, но и за многим другим: чтобы сначала подносили блюда дамам, чтобы кубки были все время полны, а еда не остывала. В то же время он не спускал глаз с оруженосцев. Его разъяренный взгляд сулил наказание тому, кто плевал на пол, вытирал нос рукой или ковырял в зубах. Некоторые, к их чести, не пожирали до последней крошки все, что стояло на столе, а оставляли немного еды для корзины бедняков.

Принцесса Изабел сидела между братьями-принцами Эдуардом и Лайонелом. Их соседство отнюдь не красило бедняжку, выглядевшую вороной среди павлинов. Лайонел — белокурый розовощекий гигант, не имея тяги к наукам, так и не постиг искусства чтения и письма, зато был добрым человеком и сохранял веселый нрав даже в подпитии, что случалось, если верить слухам, каждый вечер.

Со своего места сбоку от главного стола Брайенна рассматривала наследника. Внешностью и манерами он уже походил на короля. Очень высокий, с чуть выдающимися скулами и орлиным носом, у которого был немного приплюснут кончик, такими же всевидящими голубыми глазами, как у отца, и золотыми волосами. Принц Уэльский имел также титулы графа Честера, герцога Корнуолла, а в отсутствие отца назначался хранителем королевства.

С такой блестящей наружностью Эдуард казался молодым богом, и все окружающие считали, что сама судьба предназначила ему быть великим вождем.

Брайенна наклонилась к Джоан и шепнула:

— Я видела, как ты флиртовала с принцем. Влюбилась?

— Конечно, нет. Мы кузены. Если я и кокетничала, то лишь по привычке.

Уголки губ Брайенны чуть приподнялись. Правда с ложью так перепутались в душе Джоан, что скучать в ее обществе не приходилось — от такой подруги можно было ожидать всего, чего угодно.

— Поэтому ты и заманила Изабел в Беркхемстед? Джоан, с аппетитом дожевав кусочек дичи, облизала пальцы.

— Очнись, Брайенна! За этим столом цвет английской знати. Неужели не замечаешь, сколько обжигающих взглядов устремлено на нас?

Брайенна посмотрела на противоположный стол и увидела, что сэр Джон Чандос, Уильям де Монтекьют, Роберт де Бошем, Роджер де Чейен и Майкл де ла Пол, богатые наследники графских титулов, с живым интересом поглядывают в ее сторону. Девушка застенчиво улыбнулась, чувствуя, что краснеет. Каждый, казалось, был готов на все, чтобы завоевать ее. Взгляд Брайенны скользнул дальше, к столу на возвышении, где сидели сыновья Невилля и Перси, двух могущественных лордов. Сэр Джон Холланд уставился на Джоан с откровенным вожделением.

— Неплохо, чтобы в таких делах голова и сердце были в согласии. Не нам выбирать себе мужей, а королю. Нельзя позволить себе влюбиться, в кого захочешь, — заметила Брайенна.

— Ты всегда так практична, — вздохнула подруга. — И, конечно, права, но ведь даже король не властен, отнять у нас грезы.

Молодые люди в зале предавались собственным фантазиям. Высокого происхождения королевские подопечные, разумеется, имели право рассчитывать на самое обходительное обращение, хотя их горничные и камеристки были легкой добычей для каждого, пожелавшего затащить их в постель. Однако… девственницы, осмелившиеся явиться в мужское царство, где обитают триста сильных молодых мужчин, должно быть, созрели для более приятного времяпрепровождения.

Принцесса Изабел брезгливо поморщилась при виде баранины и попросила принести оленины. Потом отказалась от эля и потребовала вина.

— Молодец, девочка, мне больше останется, — засмеялся Лайонел.

— Вино подается только за ужином, — без обиняков заметил Эдуард.

— Неужели здесь нет ни менестрелей, ни жонглеров? Как же вы развлекаетесь?

— Предпочитаем шлюх, Изабел, — ответил Лайонел, допивая четвертую кружку.

Эдуард наступил ему на ногу.

— Белла, мои люди обучаются воинскому ремеслу, а я — искусству полководца. Мы хотим стать истинными рыцарями, и нам некогда ухаживать за хорошенькими девушками.

— Говори за себя, братец, — вставил Лайонел, уронив, словно невзначай, огромную лапищу на колено леди Элизабет Грей.

Эдуард пригвоздил его к месту ледяным взглядом голубых глаз.

— После обеда ты и твои люди проводят Изабел в Виндзор.

— Дерьмо! — выругался Лайонел, с отвращением поглядев на Изабел, но тут же, добродушно пожав плечами, вновь занялся хихикавшей леди Грей.

Принц Эдуард, извинившись, встал и велел пажу подвести к нему Роберта де Бошема, офицера высшего ранга на службе у Лайонела. Глядя на приближавшегося Роберта, принц Уэльский впервые заметил сходство между ним и братом. Будучи немного старше Лайонела, Бошем был таким же чрезвычайно привлекательным светловолосым великаном со смеющимся открытым лицом.

— Герцог Кларенс сегодня же проводит принцессу Изабел и ее дам обратно в Виндзор. Он уважает вас, Бошем. Постарайтесь служить ему примером и, ради Господа, не давайте Лайонелу задирать подолы у леди. Если он захочет на следующей неделе вернуться в Беркхемстед, отговорите.

— Он оскорбил вас, ваше высочество?

— Нет, — покачал головой Эдуард. — Трудно не любить этого дьяволенка, но его пьянство и распутство развращают моих людей. Он ненасытен и думает лишь о брюхе, да о том отростке, что болтается у него между ног.

— Он рано стал мужчиной, — извиняющимся тоном с улыбкой заметил Роберт. Но Эдуард обжег его негодующим взглядом.

— Быть мужчиной не означает непрерывно пить и распутничать. В любом случае, мы скоро перебираемся в Виндзор. Рыцарям пойдет на пользу немного поучиться у вашего отца — тот не даст им спуску!

Он хлопнул Роберта по спине, раздумывая, почему сын великого графа Уоррика предпочел пойти на службу к Лайонелу, а не к нему. Уоррик, командующий королевскими армиями, имел прозвище Бешеный Пес из-за свирепого нрава и умения сражаться. Очевидно, сын не унаследовал характер отца. Прощаясь с родственниками, Эдуард, немного смягчившись, сказал сестре:

— Солнышко, не нужно печалиться, я возвращаюсь в Виндзор через две недели.

Но глаза его не отрывались от Джоан. Уильям де Монтекьют и Джон Холланд соперничали за право подсадить девушку в седло.

Это не удивило Эдуарда, Джоан казалась ему самым прекрасным и нежным созданием во всей Англии.

Он помог Изабел сесть на лошадь и, повысив голос гак, чтобы могла услышать крошка Жанетт, пообещал:

— Когда я вернусь, устроим соколиную охоту и повеселимся вволю!

Лайонел поднял в седло Элизабет Грей, умудрившись при этом коснуться ее самых интимных мест.

Брайенна вздрогнула от неожиданности, услыхав за спиной мужской голос. Обернувшись, она подняла взгляд.