Брайенну ошеломили испытываемые ею чувства. Какое невероятное блаженство! Словно жидкое пламя распространяется от груди вниз, по животу и дальше, проникая в средоточие ее женственности, угрожая поглотить разум и рассудок. Медленно пробудилась в ней жгучая, непереносимая жажда изведать то, что ждет впереди. Она сама еще не понимала, что именно, хотя сознавала, что умрет, если не получит этого.

Брайенна опустила глаза, желая увидеть, как его губы обожествляют ее тело, и, коснувшись кончиками пальцев его лица, начала повторять его имя снова и снова, как молитву:

— Кристиан, Кристиан, Кристиан… Хоксблад знал, что Брайенна не готова к тому, о чем просит. Каждая ступенька близости укрепляла связь между ними. Их поцелуи и ласки навсегда соединили души, но он не дотронулся ни губами, ни руками до нежной расщелины — средоточия ее женственности, а пока традиционные любовные игры не завершены, невозможно насладиться соитием по-настоящему.

Он прижал ее к подушкам, расстелил по кровати золотистые волосы и, положив одну ее руку ей на грудь, осторожно надавил, одновременно приблизив пальцы другой руки к венериному холму. Опустив глаза, она заметила завитки червонного золота, похожие на язычки огня. Их сплетенные пальцы коснулись непокорных завитков.

— О-о-о! — вскрикнула Брайенна, как от ожога. Корень жизни Кристиана уперся в ее бедро, и она представила себе копье с бархатным наконечником. Он пронзит ее этим копьем, беспомощную и трепещущую, покорит своим великолепным оружием. Сможет ли она вынести эту безжалостную пытку? Да, да, миллион раз да! Он настоящий мужчина, и Брайенна могла только надеяться, что станет для него достойной женщиной.

Кристиан выпустил ее руку.

— Дотронься пальцами до тыльной стороны моей ладони, чтобы знать, что я делаю. Если тебе не понравится, можешь остановить мою руку. Если почувствуешь, что испытала наслаждение, слегка надави, чтобы я продолжал.

Испуганно вздрогнув, Брайенна повиновалась. Его большая теплая ладонь сжала тонкие пальцы, провела ими по золотистым завиткам, еще и еще раз. Ощущение было почти опьяняющим. Потом Кристиан поднес большой палец к розовой расщелине, и Брайенна с жадностью выгнулась навстречу. Он надавил сильнее, открывая влажную раковину и сокрушая последние остатки сопротивления. Брайенна, забыв обо всем, отняла руку, безмолвно разрешая Кристиану все. Ведь он сам: просил довериться ему в любви.

Пока кончики пальцев Кристиана раскрывали раковину в поисках крохотной жемчужины, сам он склонился над Браненной, не сводя глаз с ее рта, и, когда ее губы раскрылись в безмолвном порыве желания, он припал к ним, и неспешные, ласковые движения языка гармонировали с медленными действиями пальцев.

— Тебе хорошо, Брайенна? — пробормотал Кристиан, почти не отнимая губ от ее рта.

— Восхитительно, — выдохнула она, бессознательным движением раздвигая бедра, чтобы он мог проникнуть глубже.

Он знал, что может доставить ей наслаждение, всегда лишь лаская рукой напрягшийся бутон плоти. Он знал, что подарит ей ослепительный экстаз, припав к нежной расщелине горячим ртом. Но какой-то глубинный пер — g возданный инстинкт подсказывал ему, что их тела должны слиться воедино. Наслаждение будет смешано с болью, как предназначено самой природой. Только так они соединятся навсегда.

Он замедлил движения пальцев и языка, чтобы довести возбуждение Брайенны до крайней степени. Когда она дойдет до грани безумия, он возьмет ее.

Брайенна лежала раскинувшись, чувственно, бесстыдно, почти теряя сознание от жгучего желания: золотистые волосы разметались и спутались. Только тогда Кристиан лег, раздвинув мягкие бедра, позволяя головке могучего копья дразняще коснуться ляжек и живота. Слегка надавив на набухшее сокровище женственности, он вскрикнул:

— Сейчас!

И, одним резким рывком скользнув по бутону плоти вдоль трепещущей расщелины, врезался в тугие розовые ножны.

Вопль Брайенны расколол тишину ночи. Мышцы конвульсивно сжали длинный мощный фаллос с такой силой, что на мгновение Кристиан испытал такую же боль, как и она, но тут же поспешно коснулся губами ее век, бормоча нежные слова любви!

— Моя красавица… хрупкая… грациозная… великолепная…

Он старался не двигаться, чтобы Брайенна могла привыкнуть к твердости древка, так сильно растянувшего ее ножны. Она тоже лежала не шевелясь… долго… пока оба не осознали, что слились в одно и крепкий отросток пульсирует в тесной расщелине. Бывшие поначалу легким трепетом, его движения постепенно, когда ее тело привыкло к дерзкому вторжению, превратились в могучее биение. Брайенна неожиданно забыла обо всем, кроме веса его тела, и самозабвенно отвечала ему волнообразно-томительным движением бедер, мгновенно напомнившим Кристиану о вздымающемся волнами горячем шелке. Оковы запретов и страха рухнули. Торжествующее ликование охватило Кристиана. Он начал двигаться медленными сильными толчками. Как он хотел, чтобы это продолжалось вечно, но этому не суждено было случиться. Он знал, для Брайенны это впервые, и слияние не должно быть слишком долгим, иначе рай превратится в ад.

Первая, еще слабая дрожь экстаза пробежала по телу Брайенны в тот момент, когда из напряженного фаллоса вырвался жгучий поток семени.

Кристиан глухо вскрикнул. Боже, как она заставляет его трепетать! В свой первый раз она так великолепно раскованна.

Он почти рухнул на Брайенну, обмякший, насытившийся, как никогда прежде. Брайенна улыбнулась в темноту, радуясь тяжести, придавившей ее к постели, чувствуя себя так, словно вытянула из него силу и мощь и теперь его суть останется с ней навсегда.

А Кристиан, лежа на возлюбленной, старался отдышаться, он будто вновь родился на свет. Энергия, жизненная сила и сознание своего могущества накатились на него волна за волной. Почти то же он испытывал, идя в битву. Когда сражение было окончено и выиграно, Кристиан тоже на несколько мгновений как бы лишался способности мыслить и действовать, но потом радость победы поднимала его и несла на крыльях, осеняя сознанием всемогущества.

Кристиан сжал Брайенну в объятиях, привлек к груди и стал покачивать, словно ребенка.

— Милая… колдунья… соблазнительница. Ты прошла через мистическое посвящение болью и кровью, как богиня! Мое сердце принадлежит тебе, только тебе, Брайенна.

То, что случилось этой ночью, перевернет их жизни. Неожиданно осознание этого ошеломило Брайенну, и она начала тихо плакать, омывая слезами оба любящих сердца.

И в эту минуту принц Драккар Кристиан Хоксблад де Бошем поклялся никогда больше не причинять ей боли. Он будет защищать ее, даже ценой собственной жизни, служить ей своим телом, лелеять сердцем и любить душой.

Среди ночи Брайенна внезапно пробудилась и, не поняв, где находится, тревожно вскрикнула. Но рядом был Кристиан. Он обнял ее, успокоил, снова уложил в постель и укрыл одеялом, она заснула, прижавшись губами к его смуглой, как литая колонна, шее.

Когда же она снова вернулась в явь сквозь накатывающиеся волны сна, оказалось, что рядом никого нет. Протестующий крик сорвался с губ девушки, а руки все еще невольно шарили по прохладным простыням в поисках исчезнувшего возлюбленного.

— Кристиан, — позвала она, и звук этого имени вернул ее к реальности. О, Господи, неужели еще один чувственный сон? Но тело подсказывало, что это не так — груди отяжелели и набухли от поцелуев, потаенное местечко между ног сладко ныло там, куда дерзко вторглось напряженное мужское естество.

Щеки девушки загорелись, когда случайно опустив глаза, она заметила ярко-красные пятна на простыне — свидетелей брачного ритуала, которому они оба посвятили эту ночь. Брайенна пришла в ужас от того, что сделала. Это нечестно! Она помолвлена с другим! Хоксблад заманил ее в ловушку против воли, ласками и нежными словами уговорил подарить то, что должно было быть сохранено для будущего мужа.

Брайенна сорвала белье с постели, боясь, что кто-нибудь откроет постыдную тайну, и бросила узел у двери комнаты, а потом тщательно вымылась, не думая о чувственных ощущениях, пробуждаемых горячей водой в теле, только что посвященном в радости плотской любви.

Она как раз заканчивала одеваться, когда в спальню вошла Адель:

— Мой ягненочек, я уверена, что это бледно-розовое платье не подходит для поездки в каменоломню, но понимаю, почему ты хочешь выглядеть неотразимой.

Брайенна пробормотала, не обращая внимания на слова Адель :

— Я не поеду.

— Но ты обещала Джоан и Глинис. Они будут разочарованы. Какие важные причины удерживают тебя в замке?

— Я хотела… хотела сменить белье, — запинаясь, прошептала Брайенна.

— Сделаем это вместе. Отнесешь простыни в прачечную, пока я достану чистые из кладовой. К тому времени и Джоан успеет одеться. Я знаю, ей очень хочется поехать.

Брайенна решила, что ненужными спорами только зря привлечет к себе внимание. Достаточно уже того, что ни с того, ни с сего она взяла на себя работу горничной.

Девушка поспешно схватила простыни с предательскими доказательствами потерянной девственности, зашла по дороге в комнату Джоан и сняла белье с постели подруги. Джоан звонко рассмеялась:

— Ты настоящая хозяйка, Брайенна! Собираешься и завтрак нам подать?

К Брайенне вернулось утраченное было чувство юмора:

— Ну уж этого ты не дождешься! Спускайся лучше в трапезную, а я приду через несколько минут.

Возможно, она сумеет придумать, куда повезти их вместо каменоломни!

Но дамы были единодушны в своем решении — они хотят увидеть, как добывают камень!

Грохот был слышен еще издали по дороге к карьеру. Долота и резцы звенели о гранит, работники били по ним тяжелыми деревянными молотами таким образом, чтобы раздробить глыбы на большие квадратные блоки. Это была трудная неблагодарная работа. Перед карьером выстроились телеги, запряженные волами; требовались двое сильных мускулистых мужчин, чтобы отнести каждый каменный куб к телеге и бережно уложить на солому. Люди работали полуобнаженными, их тела покрывала корка пыли, смешанной с потом.