Карен Робардс - Желание под солнцем

Лайла прикусила язык, глаза ее расширились. Говорить она не хотела в данный момент.

– Я не желаю говорить… Ты не поцелуешь меня, Джосс? Голос ее был просительным, глаза, встретившиеся с его взглядом, мягкими. Он мгновение смотрел на нее, и глаза его горячо вспыхнули, когда ее ноги прижались к его ногам.

– Пожалуйста, Джосс. – Это был соблазнительный шепот, а он – добровольная жертва. Его рука скользнула вверх и обхватила затылок, приподнимая лицо к его рту. Он пробормотал что-то, но кровь так громко стучала у нее в висках, что она не расслышала.

Его рот коснулся ее губ, и веки Лайлы, затрепетав, опустились. Губы его были теплыми и мягкими, поцелуй нежным.

– Я скучала по тебе, – проговорила она у его рта, открыв глаза. Его глаза, встретившиеся с ее взглядом, потемнели от страсти.

– А теперь я не хочу говорить! – прорычал он и снова завладел ее ртом.

На этот раз поцелуй был крепким и глубоким. Когда он оторвался от ее губ, он повел ее к постели. Она села к нему на колени, обвив руками за шею, и откинула голову к нему на плечо, когда он стал прижиматься обжигающими поцелуями к нежной коже ее шеи.

– Что, черт побери, на тебе надето под этим? Ничего? – Его ладонь погладила ее грудь под тонким муслином.

– Только… нижняя юбка. – Голос ее был нетвердым, и она дрожала под его ласкающей рукой.

– Разгуливать полуголой – еще один варварский обычай на вашем острове?

Это ворчание вызвало у Лайлы дрожащий смешок.

– Мы носим на Барбадосе столько же одежды, сколько и вы в Англии. Но мне пришлось одеваться самой. Я не хотела, чтобы Бетси знала… – Ее голос виновато смолк.

– Обо мне, – угрюмо заключил Джосс, и его рука замерла, остановив свое восхитительное путешествие по ее телу.

– О, Джосс… – с несчастным видом начала она, выпрямившись у него на коленях.

– Молчи, – велел он, притягивая ее назад для нового неистового поцелуя, словно чтобы остановить ее слова. Потом уложил ее спиной на постель, вытянувшись рядом, и повернул ее к себе так, чтобы дотянуться до пуговиц на спине. Она почти не заметила, как он стащил с нее платье, потом единственную нижнюю юбку. Когда на ней ничего не осталось, он сбросил с себя брюки. Она выгнулась, и ноги инстинктивно раздвинулись, пока ждала в дрожащем предвкушении, когда он войдет в нее.

Но он этого не сделал.

Разведя ее ноги еще шире, он встал между ними на колени. Его руки скользнули, теплые и сильные, вверх по стройным икрам, по трепещущей мягкости бедер. Он погладил ее живот, груди, вновь вернулся к бедрам. Лайла затаила дыхание от восхитительнейшего, изысканнейшего напряжения, которое нарастало внутри ее в том месте, которого он так старательно избегал касаться. Когда его руки снова прошлись по ней, по-прежнему не касаясь места, больше всего жаждущего прикосновения, она волнообразно задвигалась, приглашая его руку туда, куда она никак не шла. Вместо этого он сосредоточенно потирал большими пальцами соски, мягко помял груди и живот, прежде чем непростительно медленно скользнуть ладонями вниз, на внутреннюю сторону бедер. Когда он начал свое дразнящее наступление в третий раз, она протестующе замычала и открыла глаза.

Зрелище, представшее ее глазам, шокировало бы ее до основания шесть месяцев назад. Лицо его было жестким и красивым, глаза словно изумруды, когда он пробегал ими по предмету своих желаний, так восхитительно раскинувшемуся перед ним. Он стоял на коленях между ее бесстыдно раздвинутых бедер, похожий на хищного самца-победителя.

Проследив за его взглядом, взглянув на себя, Лайла увидела свою наготу словно в первый раз. Она была вся гладкая и белокожая, очень женственная. Он – мускулистый и на редкость мужественный.

Распластавшееся на грубом сером одеяле, ее обнаженное тело было самым шокирующим из всего, что она когда-либо видела. И он тоже видел его, каждую подробность, немилосердно освещаемую дымящейся лампой.

– Джосс. – Это был чуть слышный шепот леди, которую годами воспитывали в подобающей скромности.

– Гм?.. – Он не перестал делать то, что делал, даже на секунду не приостановил своих чувственных поглаживаний, но глаза встретились с ее взглядом. Они неистово горели.

– Свет, – слабо выдавила она, почти не в состоянии дышать под его руками, своими ласками обжигающими ее, словно ставящими на ней свое особое, любовное клеймо.

Он покачал головой:

– О нет. Не сегодня, милая. Я хочу видеть тебя… и хочу, чтобы ты видела меня. Хочу, чтобы у тебя не было ни малейших сомнений в том, кто занимается с тобой любовью.

– Но…

– Ш-ш-ш… – Он закрыл ей рот крепким голодным поцелуем. На несколько мгновений он оставался лежать на ней, и уже один его вес был останавливающим сердце ощущением, когда он вдавил ее в тонкий колючий матрас, который скрипел на веревочной сетке. Лайла горячо ответила на поцелуй, прижавшись к нему, чувствуя, как восхитительный трепет желания проносился по ней там, где их тела соприкасались.

Когда его рот нашел грудь, завладел сосками, она застонала и пропустила его волосы сквозь пальцы.

Когда он продвинулся ниже, осыпая мелкими обжигающими поцелуями живот, скользнув языком в углубление пупка, она приглашающе заерзала под ним. Руки скользнули к его плечам, напряглись.

Затем, когда он опустился еще ниже, коснувшись ее женственной сердцевины ртом, а не руками, она вскрикнула, вцепилась ему в волосы и отчаянно потянула, пытаясь остановить. Глаза ее распахнулись, она взглянула на него безумными глазами, терзаемая собственными противоречивыми желаниями, каждой клеточкой своего существа жаждая, чтобы он продолжал делать то, что делает, но понимая, что это возмутительно и развратно и он должен остановиться.

– Джосс… нет… – выдохнула она, пытаясь сдвинуть бедра, чтобы помешать ему. Но он стоял на коленях между ее ног, удерживал их раздвинутыми, мягко поглаживая ее, давая ей наконец то прикосновение, которого она хотела, но и решительно настроенный дать больше.

– Ну-ну, тише. Все в порядке. – Он успокаивал ее, как успокаивал бы перепуганную кобылу. Голос его был мягким, прикосновения отвлекающими. Когда она приготовилась снова запротестовать, он опустил голову и поцеловал ее глубоко между ног, постыдно, греховно, и все же жар и нажим его рта так воспламенили ее, что теперь она уже не могла просить его остановиться.

Она закрыла глаза и отдала себя в его полную власть, разрешая делать все, что он хочет.

К тому времени, когда он вытянулся над ней, прижимаясь к ней своим твердым, пульсирующим, требующим вторжения копьем, она хватала ртом воздух, тело ее извивалось от страсти, вызванной его безудержными ласками.

– Скажи мне…

Его слова с трудом проникли в ее затуманенное сознание.

– Скажи мне…

Он был настойчив, слегка прижимаясь к тому месту, которое так остро нуждалось в нем, требуя, чтобы она дала ему ответ прежде, чем он даст ей то, чего она жаждет.

– Скажи…

И она дала ему ответ – открыто и свободно.

– Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, – простонала она у его рта.

И он увлек ее за собой в рай.

Позже, много позже, Джосс приподнял голову, покоящуюся на груди Лайлы, потом осторожно вытянулся рядом, уютно пристроив ее у себя под боком, решив позволить ей еще немного поспать.

В конце концов ему пришлось будить ее. Уже приближался рассвет.

– Лайла. – Он погладил ее по волосам. Она не ответила. – Лайла. – Он пощекотал ее ресницы пальцем, подергал шелковистую прядь. По-прежнему безрезультатно. – Лайла, любовь моя, если ты не проснешься сию же минуту, я столкну тебя с кровати на пол.

Эта угроза, сопровождаемая ленивым пальцем, обводящим линию приоткрытых губ, затем двинувшимся вниз, через изгиб шеи, вокруг прекрасных грудей, наконец возымела действие. Она пробормотала что-то и повернулась.

Оценивающим взглядом знатока он прошелся по ее голой попке. При всем его богатом опыте общения с женщинами ни одна из них не оказывала на него такого воздействия, как Лайла. Ни в одну из них он никогда не был влюблен.

Что в ней такого? Она красива, но красивых немало. Она обладает умом, который у некоторых есть, но у многих его нет.

Она леди, что значительно сужает круг. Возможно, его привлекает благородство ее души.

А может быть, дело в ее смелости. Ничто не пугает ее надолго – ни сплетни, ни холера, ни жизнь на необитаемом острове, ни обнаружение, что остров не так необитаем, как она думала, ни вступление в пиратскую шайку в качестве слабоумного юнца, ни участие в морском сражении. Она бесстрашно встречала любой вызов, бросаемый ей в последние несколько месяцев, и он восхищался ею и уважал ее за это.

Она заставляла его гореть жарче торфа в постели.

Она ударила его по лицу, укусила за язык и за ногу, кричала на него за то, в чем он не был виноват. Она ведьма большую часть времени и иногда, всего лишь иногда – ангел. Она вывернула его наизнанку с той самой минуты, как он впервые увидел ее, заставляя его пылать вначале от страсти, потом от ярости, потом снова от страсти. Из-за нее он даже вышел из себя настолько, что был спровоцирован на физическое насилие, за что ему теперь было стыдно. Хотя, по его мнению, порка для мисс Дилайлы Реми сильно запоздала.

Она – признанная красавица, лелеемая любимица семьи, богатая и привыкшая, чтобы все ее капризы выполнялись.

Даже без происшедшей с ним катастрофы, даже если бы он по-прежнему был тем, кем был всегда, – английским джентльменом и бизнесменом без ужасного кошмара смешанной крови и рабства, он не мог бы предложить ей жизнь, сравнимую с той, какую она вела на Барбадосе.

Его жизнь в Англии была совсем другой – проще. Своим судоходным бизнесом он зарабатывал достаточно, чтобы содержать жену в комфорте и достатке, но не в такой роскоши, к какой привыкла Лайла. У него всего пара слуг, дом, большой, но не фешенебельный, друзья имеют такое же материальное положение, как и он сам. Он довольно далек от светских кругов. Даже без вмешательства случившегося с ним кошмара, если бы он когда-то и смог жениться на ней, ей пришлось бы отказаться от многого в плане богатства и социального статуса.