– У тебя камни вместо мозгов, мистер Лоренс! Ты тогда ничем не рисковал и сейчас ничем не рискуешь. Я сама отвечаю за свои действия. Позволь мне поехать с тобой.

– Диллиан, отпусти поводья, или тебе не поздоровится!

– Ты не испугаешь меня, лорд Эффингем! Бери меня с собой, или я поеду за тобой сама.

Он посмотрел на нее и, прежде чем Диллиан сообразила, что он собирается делать, соскочил с лошади и, схватив ее в объятия, с такой силой прижал к себе, что она чуть не задохнулась.

– Я не твой отец, Диллиан! – прорычал он ей в ухо. – Я защищаю то, что принадлежит мне! Кто-то посмел на тебя напасть, и я проучу его и всех, кто еще захочет это сделать. Не мешай мне, прошу тебя.

– Ненавижу военных! – хотела крикнуть она, но голос сорвался в рыдание. – Разве ты не понимаешь, что если ты должен сражаться, то я должна сражаться рядом с тобой? – Ее гнев утих, и слезы брызнули из глаз. Он уедет, как когда-то уехал ее отец, и больше никогда не вернется. Она не могла допустить этого. Просто не могла.

Она спрятала лицо у него на груди, и его рубашка намокла от ее горячих слез. Слезы действовали на него сильнее, чем ее гнев, а ее слова смутили его. Еще никто не предлагал ему сражаться рядом с ним. Он всегда считал, что это его долг – защищать слабых.

– Диллиан, мне будет легче, если я не буду бояться за тебя, – проговорил он, нежно поглаживая ее волосы.

– Ты не вернешься, – упрямо проговорила она. – Не вернешься! Я хочу поехать с тобой.

Гэвин хорошо знал, что испытывает покинутый человек. Он однажды испытал это. Но он сам ушел от людей, поэтому они не могли покинуть его и причинить ему боль. Ее слезы его убивали. Он хотел быть рядом с ней, прижимать ее к себе, чтобы никто не мог даже прикоснуться к его собственности, защищать и лелеять ее. Но в то же время он не мог подвергать ее опасности.

– Диллиан, я вернусь, – твердо пообещал он. – Это мой дом, и я не брошу ни его, ни тебя. Прошу, верь мне.

Диллиан подняла к нему лицо. Она выглядела такой обиженной и беззащитной. Но он знал, что она умна и руководствуется не слепым инстинктом, а опытом и разумом.

Она неохотно кивнула и нежно погладила рубцы на его щеке.

– Я верю тебе. Я только не доверяю твоей страсти к героизму. Я хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым, а не на носилках или в гробу.

В сердце Гэвина затеплилась надежда. До сих пор он не смел надеяться. Он ничего не мог предложить ей, кроме никому не нужного титула и древних развалин.

– Уверяю вас, мадам, что жалкий политик и пара герцогов не страшны человеку, который на утлой лодчонке сражался со всем британским флотом. Если я буду знать, что с тобой все в порядке, я сделаю все, чтобы преступники понесли наказание.

Она отпустила поводья и отступила назад. Она стояла выпрямившись, сильная и гордая, и его сердце стремилось к ней. Он быстро поцеловал ее и вскочил в седло.

– Что бы ни случилось, я вернусь! И пусть меня ждет теплая постель.


– Если бы у нее не было этого проклятого пистолета, бог знает что, могло бы случиться! – возмущался Гэвин, расхаживая по библиотеке в доме графа Меллона.

– Мы убедились, что она умеет защитить себя, – ответил в свое оправдание Рирдон.

Гэвин раздраженно повернулся к нему.

– Она не должна защищать себя! – закричал он. – Для этого существуют родные и друзья. Если этого не могут сделать солдаты его величества, черт бы их побрал, то это сделаю я!

– Я ничего не знал! – стал оправдываться Рирдон. – Я думал, отец обеспечил ее. И я вообще не слышал об этих дневниках. Я целый год провел в госпитале. Что вы от меня хотите?

Гэвин повернулся к Майклу, который, перелистывая генеалогическую книгу английского дворянства, что-то записывал в тетрадь.

– А ты не смей уходить, пока я не поговорил с тобой! Исчезаешь, как только становишься мне нужен. Что ты нашел в этих дневниках?

Майкл почесал нос пером и уставился в лепной потолок.

– Я узнал, что полковник Уитнелл был о себе очень высокого мнения, которое не разделяло его начальство, кроме Веллингтона, разумеется. Он и отец леди Бланш – кстати, он называет его просто Персивалем, – несмотря на его титулы, любили вино, женщин и скандалы.

Гэвин подошел к столу и стал перебирать лежавшие на нем бумаги.

– Продолжай, – кивнул он.

– Надо отдать должное Уитнеллу, он скрупулезно записывал все, – рассказывал Майкл, рассеянно ощипывая перо. – Одно время он ведал боеприпасами. Вел учет заказов, поставок и расходов. Не знаю, по какой причине, но он затеял переписку с кем-то в Англии, чтобы побольше разузнать о производстве оружия. Он заставил Персиваля обратиться к его друзьям в правительстве с запросом о действительных расходах. Он составлял смету сравнительной стоимости оружия и расходов. Эти записи он прятал, их нет в дневниках.

Гэвин и Рирдон выжидающе смотрели на Майкла.

– Он пришел к выводу: поставляемые боеприпасы были весьма низкого качества, а в счетах, представляемых правительству, их стоимость была завышена в два или три раза. И огромное количество государственных фондов направлялось не в армию Веллингтона, а в чей-то карман. Он подозревал, что это не просто воровство, но умер, не успев найти доказательства.

Гэвин грохнул кулаком по столу.

– Кто? Черт тебя подери, Майкл! Кто?

– Персиваль не очень любил младшего брата, но отказывался верить, что тот способен на измену. Он допускал, что брат может прикарманить что-то, поскольку отец лишил его поддержки. Дисмут и брат Персиваля вместе служили в военном министерстве. Но не торопитесь делать выводы… – Он предостерегающе поднял руку. – Даже намеков никаких нет, что Невилл был замешан в делах отца. Он тогда был слишком молод.

– Но он постарается сохранить доброе имя отца! – воскликнул, вскакивая, Гэвин.

– Отец ничего ему не оставил. До недавнего времени Невилл даже не знал, кто такая Диллиан. Если тебе так будет легче, можешь обвинить его в покушении на Бланш, но не на Диллиан.

– Это Дисмут, разумеется, – произнес Гэвин, шагавший из угла в угол. – Но почему он так долго ждал? Дневники уже давно находятся в Англии. Почему он начал искать их только сейчас?

Рирдон смущенно заерзал на стуле.

– Я вернулся в Англию полгода назад и стал разыскивать Диллиан. Сразу после смерти Уитнелла я приказал отослать личные вещи полковника сюда и был уверен, что Диллиан их получила. Я не нашел ее и начал расспрашивать о ней всех знакомых. Может быть, это встревожило Дисмута, и он что-то заподозрил?

Даже Майкл не мог согласиться с таким предположением:

– Он не мог знать, что в дневниках содержится что-то интересное. Если б знал, то уже давно нашел бы их.

– Уинфри! – вдруг осенило Гэвина. – Куда он мог деться, выйдя из парламента?

– Он снял контору недалеко от королевского дворца. И, наверное, отправился туда, – ответил Рирдон.

– Дневники у него, и документы наверняка тоже. Бланш отдала ему дневники, а документы положила в сейф. Потом Невилл отдал ему все, что лежало в сейфе. И Уинфри получил доступ ко всем записям, которые позволили ему шантажировать каждого, о ком упоминалось в дневниках. Майкл присвистнул.

– Он прятал записки полковника и шантажировал Дисмута и, возможно, Невилла. Они не знали, кто шантажист, и, узнав от Рирдона о Диллиан, подумали, что это она.

– Майкл, ты, не теряя ни минуты, отвезешь дневники премьер-министру. Копии пошлешь в военное министерство, в «Газетт» и в банк. Кроме того, займись герцогом. Рирдон, не спускайте глаз с Уинфри. А на себя я беру Дисмута. – Схватив плащ, Гэвин стремительно вышел из комнаты.

Глаза Майкла весело блеснули.

– У Гэвина совсем нет воображения. Мы сумеем использовать Уинфри в наших целях. Пусть идет к герцогу.


Гэвин готовился к встрече с Дисмутом и даже отрепетировал речь, но дворецкий без возражений впустил его в дом и важно объявил:

– Его сиятельства нет дома, милорд. Он приносит вам свои извинения и просит принять вас это. – И он подал Гэвину запечатанное письмо.

Гэвин похолодел. Дисмут мог ожидать его визита только в том случае, если бы знал, что Гэвину стало известно, кто именно замешан в похищении Диллиан.

Но Диллиан была в безопасности в Эринмиде. Граф мог угрожать и блефовать сколько угодно, но она находилась в доме Гэвина. Он сломал печать и быстро пробежал глазами письмо.

Затем перечитал его, выругался и сунул в карман. Невидящим взглядом он смотрел на слугу, пытаясь собраться с мыслями, Сердце бешено колотилось в груди. Он думал о Диллиан. Граф, конечно, еще не успел до нее добраться. Это письмо – блеф. Но он не мог рисковать.

Гэвин надвинул шляпу и грозно посмотрел на дворецкого.

– Граф уехал в карете?

– Мне это неизвестно, милорд, – ответил дворецкий, ежась под взглядом Гэвина.

– Кто может это знать?

– Никто. Если не знаю я, то и. никто не знает. Он отослал свежую лошадь к даултонской гостинице. Это все, что я могу сказать.

Даултон расположен на дороге в Хартфордшир. Гэвин не мог поверить, что Дисмут знал, куда скрылась Диллиан. Но письмо, шуршавшее в его кармане, говорило о другом, и он понял, что действовал слишком открыто. Когда он появился с дневниками в парламенте, Дисмут наверняка решил, что маркиз при всех разоблачит его. Он мог не знать, где Диллиан, но легко мог выяснить, что Эринмид принадлежит Гэвину. К этому времени Дисмут уже знал, что нанятые им похитители потерпели неудачу, но они доложили ему, на какой дороге ее потеряли. И граф догадался, где следует ее искать.

А он оставил Диллиан одну, без защиты, не подозревавшую об опасности. Его первым порывом было помчаться в Эринмид, но он решил действовать осторожно. Он заехал в дом Меллона и, обнаружив, что Майкл и Рирдон уже ушли, приказал слугам немедленно их разыскать. Затем, оседлав одного из лучших скакунов Меллона, исчез в ночной тьме.

Глава 37

Гэвин сгорал от нетерпения. Ему хотелось ворваться в дом и убедиться, что Диллиан там, живая и невредимая, но горький опыт научил его осмотрительности. Спрятанный в темноте среди сосен, Эринмид надежно хранил свои тайны.