Ханна невольно замедлила шаг; до сих пор ей ни разу не доводилось видеть такого великолепия.

– Что с вами? – негромко осведомился герцог.

– Какая красота! – прошептала она и запрокинула голову, чтобы получше разглядеть убранство комнаты.

– Перестаньте, – негромко приказал он. – А то вы производите впечатление деревенщины.

Ханна раздраженно поджала губы и принялась разглядывать зал.

– Боже, неужели все балы так прекрасны?

– Ну, есть и получше. – Герцог остановился и взял с подноса два бокала.

– Ради всего святого, перестаньте пялиться по сторонам. – Он протянул ей бокал.

– Вовсе я не пялюсь! – возмутилась Ханна, глядя, как мимо проплывает огромных размеров толстуха в шляпке из оранжевых перьев. – Просто такого в Миддлборо не увидишь.

– Нет, пялитесь.

Ханна взяла бокал и нахмурилась. Ишь раскомандовался… Не пяльтесь по сторонам. Не разговаривайте. Что же ей, весь вечер ходить с ним под руку, улыбаться и молчать? Пожалуй, ему не жена нужна, а марионетка, которая послушно будет делать все, что он захочет.

– И что же тогда прикажете мне делать? – Ханна пригубила виной чуть, не охнула от удивления, когда ее горло защекотали пузырьки. Она никогда прежде не пробовала шампанского.

Герцог вздохнул.

– Сами догадайтесь. – Он прищурил глаза. – И не пейте слишком много, а то захмелеете.

Вместо того чтобы послушаться, Ханна сделала большой глоток и тут же возмущенно вскинула брови.

– Знаете, если вы будете так себя вести, никто не поверит, что мы счастливая пара.

Маркус удивленно посмотрел на нее.

– Что вы хотите этим сказать?

Ханна снова пригубила вино и с удовольствием облизнула губы.

– У вас такой вид, будто вы вот-вот на меня накричите. К тому же вы не дали мне поздороваться с хозяевами. Любой заметит, что вам за меня стыдно.

Пожалуй, ему лучше сейчас оказаться за карточным столом, подумал Маркус. Он уже приметил Грентема и Эванса, двух известных повес, которых ему пока не удалось ни в чем уличить. А тут вот, хочешь не хочешь, нужно пасти вдовушку. Если бы не она, он бы сейчас выигрывал у них деньги и осторожно наводил справки.

– Вы, никак, изволите выговаривать мне, мадам?

К удивлению Маркуса, Ханна задорно улыбнулась и крепко прижалась к нему.

– Нет, какой в этом толк? Я лишь хотела вам помочь. Маркус удивленно воззрился на «герцогиню». Кажется, она снова бросает ему перчатку? Что ж, он готов принять вызов.

– Каким же образом? – Он взял ее под локоть и повернул лицом к себе. Теперь волосы Ханны щекотали его подбородок, и он почувствовал ее соблазнительный запах.

Ханна прикрыла глаза.

– Если вы будете обращаться со мной как с дурочкой, люди решат, что вы меня стыдитесь, – рассудительно заметила она. – А если будете, глядя на меня, всякий раз хмуриться, гости сочтут, что вы сожалеете о нашем поспешном браке.

– Гм… – Склонив голову набок, Маркус молча наблюдал, как Ханна допивает шампанское, и когда она слизала с губы случайно попавшую туда капельку, в горле у него встал ком. Затем, когда она подняла на него сияющие глаза, он снова обрел дар речи. – Думаете, я недостаточно убедителен?

Ханна рассмеялась.

– Нет.

Маркус недовольно сжал губы. Ну вот, теперь он ей покажет, где раки зимуют!

– Позвольте… – Он поднес ее руку к губам. – Сейчас я докажу вам, что вы заблуждаетесь.

Ханна смерила его насмешливым взглядом.

– Что ж, попытайтесь.

Маркус во всех подробностях представил, как мог бы доказать свое неравнодушие, но тут же отогнал эту непрошеную картину и изобразил на лице подобие улыбки.

– Что ж, попробуем. – Он кивнул в сторону танцующей толпы, потом обнял «герцогиню» за талию и подтолкнул вперед.

Любящий муж не должен спускать с жены глаз. Кто знает, какую бурю вызовет эта женщина в сердцах других мужчин, если будет кидать на них такие же знойные взоры?

Под взглядами стольких незнакомых господ и дам Ханна невольно почувствовала смущение и даже на секунду позабыла, где они находятся и что от нее требуется. Она выплеснула все накопившееся раздражение, и герцог, видимо, решив ей отомстить, явно замыслил что-то отчаянное. Господи, ну что она такого сделала?

Рука герцога по-прежнему обнимала ее за талию, когда он протянул ей новый бокал шампанского и многозначительно вскинул бровь.

И тут Ханна подумала, что, возможно, предстать перед собравшимися для нее будет не так уж сложно – ведь, в конце концов, все зависит от того, с какой точки зрения на этот вопрос посмотреть. Многие с ними заговаривали, но никто не задавал лишних вопросов, не расспрашивал о ее происхождении и о поспешной женитьбе герцога, хотя было видно, что всех интересует именно это.

Герцог не отходил от нее ни на шаг и попеременно то обнимал ее за талию, то держал под руку. Хотя его поведение отличала некая холодность, он вел себя довольно непринужденно: улыбался Ханне, называл ее «любимая», ловил каждое ее слово и был, по правде сказать, очень мил. Ханна даже пожалела, что вынудила его сменить поведение: таким герцог ей очень нравился. Чтобы избавиться от наваждения, она презрительно подумала, что он рассыпается в любезностях лишь для того, чтобы всех одурачить. Вовсе незачем постоянно подносить ей шампанское, спрашивать, не хочет ли она присесть, – все равно все это игра и показуха. Впрочем, сама Ханна тоже играла, виной чему, конечно, было шампанское. Обычно она не выпивала больше бокала вина, и на этот раз ей пришлось отнюдь не легко.

Удалившись наконец в дамскую комнату, Ханна с облегчением перевела дух и забилась в самый дальний угол. У нее растрепалась прическа, и болели ноги. Танцевать Ханна любила, а учитель танцев, которого специально наняла Розалинда, обучил ее нескольким новым па, поэтому она чувствовала себя довольно уверенно. Скорее бы! Герцог обнимет ее, закружит в вальсе, и по спине у нее снова заползают невесть откуда взявшиеся мурашки.

Она открыла глаза и начала поправлять прическу.

– Видели, как она скромно одета? – прошептал кто-то за ширмой, в то время как Ханна пыталась заколоть непокорные локоны шпильками, с которыми несколькими часами ранее возилась Лили.

– Ни единой жемчужины! – подхватила другая сплетница. – Хоть бы один камушек!

– Но Эксетер от нее ни на шаг не отходит, – подала голос третья дама.

Ханна замерла: она не собиралась обращать внимание на всякие сплетни, но у нее это плохо получалось.

– Интересно, что он в ней нашел?

– Серая мышка! – фыркнула та, которая затеяла разговор. – И старуха к тому же.

– Может, и серая мышка, – сказала третья собеседница, – но не такая уж она и старая, пожалуй, не старше меня.

– Вот видите! А мог ведь отхватить любую девушку. Везет же некоторым…

– Возможно, она в положении? – высказала догадку вторая дама. – Держу пари, она соблазнила беднягу герцога.

Первая дама фыркнула.

– Ну, не знаю, что могло заставить Эксетера переспать с этим убожеством.

– То же, из-за чего мужчины вступают в связь с гувернантками и горничными, – беззаботно пояснила третья дама. – Они готовы спать с кем угодно и считают, что это в порядке вещей. Куда удивительнее то, что он на ней женился.

При этих словах вторая захихикала:

– Да оставь ты в покое Эксетера, Сюзанна, все равно у него не сердце в груди, а камень. Я вот давно положила глаз на одного очаровательного пройдоху; он только что вернулся в Лондон…

Разговор перешел на другие темы, а Ханна по-прежнему сидела, не шевелясь и совсем позабыв о прическе. Так вот, значит, какого они о ней мнения! Простушка, серая мышка, старуха и вдобавок обманщица: хитростью женила на себе герцога!

– Могу я чем-нибудь вам помочь, мадам? – почтительно спросила Ханну возникшая рядом служанка. – Не угодно ли чашечку чая?

– Нет, спасибо. – Она бочком протиснулась мимо присевшей в реверансе служанки и, сбежав вниз по лестнице, подошла к поджидавшему ее герцогу.

Маркус стоял, вытянувшись во весь рост, и кого-то высматривал в толпе; когда Ханна приблизилась, его взгляд обратился на нее.

Залившись краской до самых кончиков волос, Ханна взяла протянутую руку. Она наконец поняла: все это время герцог не отходил ни на шаг от нее, чтобы, в случае чего, защитить. Теперь она вышагивала с гордо поднятой головой и милостиво улыбалась гостям, хотя под их любопытными взглядами все еще чувствовала себя крайне неловко, словно была без одежды.

– Про нас болтают всякие гадости!

Герцог покосился на нее.

– Естественно. Затем мы и заявились на этот бал, чтобы дать сплетникам пищу для пересудов.

– По-моему, они начинают догадываться, – прошептала Ханна. – Может, нам лучше поехать домой?

Маркус удивленно вскинул брови. Что с ней такое творится? Пока все шло на удивление гладко; вдову священника отличали чудесные манеры, и к тому же она не имела привычки трепать языком, как многие дамы. Кроме того, он чувствовал, что преувеличенное любопытство толпы постепенно сходит на нет. Окружающие уверовали в их игру и постепенно теряли к ним интерес. Похоже, он все же принял мудрое решение. Маркус уже не жалел, что не может присоединиться к Грентему и Эвансу, застрявшим в игорном зале.

– Нам еще рано уезжать, – спокойно ответил он. – Подождем, пока не подадут ужин.

Ханна крепче прижалась к нему.

– Но я хочу домой. Герцог сурово свел брови.

– Можно поинтересоваться почему?

– Потому что я устала. – Ханна залилась румянцем. – Устала от любопытных взглядов и перешептываний за спиной. Мы уже удовлетворили любопытство общества. Сколько это еще будет продолжаться?

Маркус обвел взглядом зал. Хотя они и удалились в укромное место, люди по-прежнему не спускали с них глаз. Конечно, ему все это тоже не по нутру и он вполне разделяет желание Ханны побыстрее покинуть бал; но если они уйдут так рано, о них сложится неблагоприятное мнение.