Я изумленно перевела взгляд с этой красоты на Родиона.

Он нахмурился, потом сделал жалобное лицо, потом снова нахмурился и сказал:

— Слушай, я не очень романтичный парень и плохо разбираюсь в том, как это все делается. Первый раз я просто расписался и все. В общем, я понимаю, что это все может показаться тебе слишком уж рановатым, но я для себя все решил и просто хочу быть с тобой честным. Это обручальное кольцо. Выходи за меня замуж.

Надо ли говорить, что я ответила ему согласием? Я бросилась ему на шею и принялась целовать его гладковыбритое лицо, приятно пахнущее лосьоном, нежные и такие уже любимые губы, а он крепко-крепко прижимал меня к себе одной рукой, держа коробочку в другой руке. А потом надел мне на палец кольцо.

— Теперь ты совсем моя, — сказал он и широко улыбнулся. — Ох и переволновался я, ты бы знала. Боялся, что откажешь.

— Глупыш ты, — нежно ответила я и провела пальцами по его чуть взъерошенным волосам.

— Я же по уши в тебя влюблена.

Мы ехали в тот же дом, где провели выходные, но мое состояние было совсем иным. Душа моя пела. Я чувствовала себя счастливой. Просто абсолютно и бесконечно счастливой. Смотрела на дорогу, на пролетающие за окнами деревья, на улыбающегося мне Родиона и улыбалась сама.

— Ты за кольцом ездил, да? — спросила я.

— Угу, — пробормотал он. — Встретился с подрядчиком и помчал в ювелирный салон.

Боялся, что подведу тебя и не успею приехать через два часа, как обещал. Но вроде успел.

— Ты всегда такой пунктуальный? — спросила я.

— Пунктуальность в бизнесе, это как хороший костюм. Твоему слову больше веры. А это очень важно.

— Поняла, — улыбнулась я.

— Слушай, малявка, я хотел тебя спросить. Тебе нравится этот дом?

— Да, нравится, — сказала я. — Только…

— Только что? — обеспокоился он.

— Ты только не обижайся, ладно? Он очень уж большой для меня. Ты говорил, что иногда не будешь приезжать на ночь, а я боюсь, что мне в нем будет страшно и одиноко без тебя.

— Понял, — сказал Родион. — Давай так. Пока мы поживем там, а потом выберем себе другое место для жилья и построим там такой дом, в котором и тебе и мне будет хорошо. Годится такой вариант?

— Отличный вариант, — сказала я и обняла его.

— Аккуратнее, — рассмеялся он. — Я же за рулем.

— Все-все, извини, — ответила я и, выпрямившись, уселась поудобнее на своем сиденье. — Просто хочется с тобой пообниматься.

— Ну вот сейчас приедем — и будем обниматься.

Это был прекрасный день. Держась за руки, мы гуляли в лесу по тропинкам, ловили рыбу на речке, ели уху, которую Родион сварил специально для меня и играли в бадминтон в свете закатного солнца.

А потом играли с Огоньком, ужинали при свечах у камина, плавали в бассейне, смотрели вместе кино, обнявшись на огромной кровати и занимались любовью почти до самого утра.

Проснувшись, я обнаружила, что лежу одна. Я даже сначала не поняла, где вообще нахожусь. Огромная спальня пряталась от утреннего солнца за зашторенными окнами. Немного понежилась, рассматривая кольцо на поднятой вверх руке и балдея от осознания, что Родион сделал мне предложение, а потом встала, развинула шторы, заправила кровать и пошла в ванную по соседству.

Этот день стал моим реальным знакомством с этим огромным домом. Я бродила по его коридорам и лестницам, знакомилась с персоналом, которого тут оказалось столько, что мысль о том, что мне будет страшно по ночам — улетучилась, как дурной сон. Я качалась на качелях во дворе с Огоньком на коленях, который уже вовсю лизал мне руки и терся об меня головой и спиной, рассматривала собрание книг в библиотеке и раскладывала по полкам в шкафу свои вещи.

Мне показали погреб с винами, гараж, различные хозяйственные постройки и я поняла, что было бы желание трудиться — занятий тут я для себя найду много. А потом я немного покаталась на гнедой лошади Зорьке под мудрым и чутким руководством седовласого и усатого Степана Ивановича — управляющего. Он оказался очень приятным в общении человеком. Сказал, что наслышан обо мне от Родиона Сергеевича и очень рад нашему знакомству. Вообще мне довольно быстро стало легко и уютно в этом доме. Я даже немного пожалела о том, что поторопилась сообщить о своих страхах Родиону. Мне тут так понравилось, что расхотелось отсюда уезжать.

Я переписывалась с Родионом в "Вотсапе", а пару раз нам даже удалось созвониться. А потом пару часов он был не на связи. И еще чуть позже написал, что едет домой. Я так соскучилась, что в ожидании его машины сидела во дворе на качелях и смотрела, когда же появится она появится на тополиной аллее.

Приехал он к девяти вечера. Вышел из машины хмурый, сосредоточенный, улыбнулся мне и снова немного помрачнел. Мы обнялись и поцеловались и я спросила, как прошла встреча с отцом.

Родион вздохнул, потер переносицу и сказал:

— Отец дела никому не передал.

— Это как? — растерялась я.

— Ну, он сначала хотел передать бизнес под мое управление. Я, понятное дело, как и обещал брату — стал отказываться в его пользу. Но не смог уговорить. Вот по чесноку — реально старался. Аргументами просто завалил. Но отец сказал, что Саня не потянет его бизнес. Брат принялся возмущаться, а потом… — Родион на пару секунд умолк, будто подбирая слова. — Потом… разозлился и стал говорить, что я нечестно веду себя по отношению к нему, что это я настроил отца и… В общем, некрасивая была сцена. Брат на эмоциях рассказал о тебе и отец воспринял это… ммм… болезненно.

Он ненадолго умолк, глядя вдаль.

— В общем, — снова посмотрев на меня, продолжил он, — поедем завтра с ним знакомиться, — и тут же поправился: — В смысле, если ты не против, я бы хотел тебя с ним познакомить. Хотя бы для того, чтобы он понял, что Саня — пиздобол.

— А… А это точно нужно? — испуганно пролепетала я.

Родион обнял меня и с улыбкой сказал:

— Да не бойся ты, е-мое. Что он тебе — монстр какой-то из комиксов? Классный мужик, между прочим. Суровый только немножко.

— Как ты?

Родион рассмеялся.

— Я по сравнению с ним — просто котик-мурлыка.

— Подбодрил, называется, — простонала я. — Не, я не поеду. Боюсь.

— Слушай, малявка, — нежно, но твердо сказал Родион, — это надо сделать, — он сделал акцент на слове "надо". — Правда. Он нормальный мужик, говорю же. Умный, проницательный, адекватный. Посидим вместе где-нибудь на веранде, пообщаемся немного. Он же сейчас думает, что ты меня охмурила из-за бабла и нас с Саней рассорила. Хотя прекрасно знает, что мы дружбанами никогда и не были. Понимаешь? При таком раскладе у меня с ним нормального общения не будет. Я, понятное дело, после слов брата, рассказал ему правду, о том, как все было, но он сказал, что пока сам на тебя не посмотрит — верить никому не станет. Ситуация, сказал, некрасивая и потому, если Саня прав — корпорация с молотка пойдет. А Саня утверждает именно то, что ты — опытная мошенница. Его провела и мне голову задурила.

Родион рассмеялся. Но мне весело не было.

— Да ладно, перестань, Наташ. Я сам дров наломал и сам с этим разберусь. Пойми, единственное, чего я от тебя хочу, чтобы отец на тебя глянул. Понимаешь? Он все прекрасно поймет. Какая ты мошенница, Господи? Что за чушь? Хотя брата, конечно, можно понять — его-то ты мастерски охмуряла.

— Под твоим руководством, угу — буркнула я.

— Иди ко мне, лапуль, — притянул меня к себе Родион.

Я состроила жалобную мордашку:

— Слушай, а можно как-нибудь без этого, а? Ну правда — я пипец, как боюсь к нему ехать!

— Натуль, — Родион взял меня за плечи и внимательно посмотрел мне в глаза. — ты же женой моей будешь. Мне все равно тебя с ним знакомить. И было бы здорово, если бы он понял, какая ты замечательная и искренняя, а не велся на ту чушь, что брат наговорил. И потом, ты забыла похоже, я же говорю — в обиду тебя не дам. Никому.

Глава 18. "Отец и сыновья"

Субботнее утро выдалось солнечным. На ярко-синем небе не было ни облачка. Шумела листва в саду, пели птицы и иногда из-за дома доносилось ржание лошадей. Поджав босые ноги, я одетая шорты и футболку, тихонько качалась со спящим на моих руках Огоньком на садовых качелях и уговаривала себя не волноваться.

Однако не волноваться не получалось. Через час нам с Родионом нужно было выходить для того чтобы поехать к его отцу. Несмотря на то, что Родион больше суток убеждал меня в том, что его отец не такой уж и страшный, как я себе навоображала, меня по-

прежнему бил мандраж при одной только мысли об этом знакомстве. Мне представлялся крупный, даже грузный, матерый капиталист в цилиндре с окладистой бородой в стиле предпринимателей конца девятнадцатого века, непременно с тростью и в черном сюртуке. Хорошо хоть не с моноклем. Он конечно сидел за громадным дубовым столом в окружении огромных пачек денег и сурово взирал на группу опустивших головы подчиненных. Одним своим словом он мог запросто уволить их всех разом, и они это хорошо понимали. Он мог также и поднять им до небес их зарплаты и потому очень дотошно проверял отчеты об их работе, которые принес ему верный сухощавый управляющий в серой жилетке и брюках. Он говорил негромко, но хрипло, наподобие дона Корлеона из фильма "Крестный отец". Ему боялись перечить и старалась заслужить его благосклонность. И вот он, заранее на меня осерчавший, поджидал меня в своем мрачном, готическом дворце, чтобы ка-а-ак гаааааркнуть на меня:

— Ах ты, подлая ба-а-а-ба! Пошто моего сына решила охмурить?! Не дам тебе разрешения выходить за него замуж! Пошла вон, чтобы я тебя не видел больше тут, а не то…

Что "а не то" я не знала, но представлялось что-то смутно ужасное. Типа погони за мной на черных автомобилях людей в черных костюмах и в черных солнечных очках.