– Так бывает, – говорит Омельчин, – когда лапаешь мою сестру. Еще раз до нее дотронешься – руки переломаю. Надеюсь, мы друг друга поняли?

– Тут камеры, придурок, – хрипит Влад, теперь даже не пытаясь подняться. – У тебя будут проблемы!

– То есть, не поняли? – невозмутимо переспрашивает Ник, и Влад все-таки поднимается и пятится. Скрывается за дверями, ругаясь так, что перекрывает матом шум оживленного проспекта.

Ник поворачивается ко мне, и я замечаю, что он по прежнему злой: серые глаза потемнели, губы сжаты, а его ярость можно почувствовать на расстоянии. Мне бы бежать от него куда подальше, но я замерла на холодной дорожке, и кажется, от волнения не слышу даже собственного срывающегося дыхания. А когда Ник оказывается рядом со мной, бежать уже поздно.

Он злой, но его пальцы ложатся на мой подбородок удивительно мягко.

– Почему ты босиком?

– Знаешь, когда убегаешь, как-то не думается, куда делись кроссовки? – огрызаюсь я.

Омельчин на секунду прикрывает глаза, а потом рычит:

– Я убью этого засранца! Если он…

– Получил по яйцам, – говорю я, и в ответ на удивление во взгляде добавляю: – Он ничего мне не сделал.

Если, конечно, попытка изнасилования не считается «ничем». От одного только воспоминания меня начинает потряхивать: от холода и от пережитого шока. Кажется, это отходняк!

Капец!

Тем неожиданней для меня момент, когда Ник подхватывает меня на руки. Мир перед глазами крутится в который раз за этот вечер.

– Ай! Поставь на место! – шиплю я.

Асфальт, конечно, ледяной, но он сейчас от меня далеко, и я боюсь, что меня просто уронят. Меня ни разу не носили на руках, но случай неподходящий с какой стороны ни посмотри.

– Молчи, – приказывают мне. – Поговорим позже.

– Рюкзак! Я оставила там камеру!

Ник устремляется к парковке, на которой оставил свой «лексус» и опускает меня лишь для того, чтобы открыть двери со стороны пассажирского места.

– Сиди в машине, – приказывает он, дверца захлопывается, и я слышу писк сигнализации. – Я вернусь через пять минут.

Последнее доносится уже из-за стекла.

Он запер меня! Какого?!

– Открой! – ору я и колочу кулаками по двери, но он даже не оборачивается. Невозмутимо идет к дверям и скрывается за ними, как в гости к другу пошел.

Он вообще нормальный?!

Вдруг Влад действительно вызовет полицию? Или его администратор, если она не ушла домой, вызовет полицию? У них вроде не круглосуточное обслуживание, поскольку ни одного клиента в холле я не заметила. А вдруг Влад успеет наговорить Нику еще больше про меня? Хотя куда больше?..

Я нервно смеюсь. Намек Влада на то, что я шлюха, даже не прозрачный, он разве что не произнес это слово вслух. С мужской точки зрения я виновата сама, пришла к нему, осталась с ним наедине.

Черт! Черт! Черт!

А вот эти приказы Омельчина: «молчи», «поговорим позже», «сиди в машине». Он с ним согласен? Ну конечно, согласен! Разве не об этом он говорил утром, да и вчера вечером тоже?

В машине тепло (она еще не успела остыть), но я по-прежнему мерзну. Сжимаю пальцы на коленях и больно-больно прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Потому что это самый ужасный день в моей жизни. Даже хуже того, когда я поссорилась с Катькой, или того, когда мама заблокировала мою карту. Даже хуже того далекого, полустертого из памяти, когда Ник приехал к отцу со своей невестой…

Когда Омельчин возвращается с моей сумкой и кроссовками, я готова защищаться. И меня честно не устраивает, что он забрасывает ее на заднее сиденье, а обувь вручает мне. Я жду обвинительной речи в стиле отчима, но он молчит. Просто выруливает на дорогу.

И все это молча.

Я жду пять минут.

Десять.

А после не выдерживаю этой тишины:

– Ну давай, скажи это!

– Сказать что?

Его спокойствие бьет сильнее любых упреков.

– Что я сама виновата, что пришла к нему! Что так мне и надо! Что я не разбираюсь в парнях! – я кричу, но не могу больше себя сдерживать. Мне горько. Обидно. Больно. – Что от меня одни проблемы!

– Ты так считаешь?

– Конечно, я так не считаю! Я считаю, что мужчинам нужно только одно, и они готовы притворяться пушистыми зайчиками, надежными защитниками, милыми друзьями. И ради чего? Только чтобы залезть женщине под юбку.

Меня откровенно несет, но всё! Достало!

– Не все.

В голосе Ника мне чудится насмешка. Снова издевается? Его это забавляет?

– Не все? – зло переспрашиваю я. – То есть ты не хочешь меня трахнуть? Вот ни капельки меня не хочешь?

Ловлю его взгляд и осекаюсь, потому что в нем совсем нет того равнодушия, которое я сама себе придумала. Зато есть огонь, готовый перекинуться на меня.

– Хочу, – отрезает Ник. – Я хочу тебя, Вета.

И я почему-то ему верю. Может, тому виной воспоминание о его поцелуях и прикосновениях. Может, знание, что Ник Омельчин никогда не лжет, ему это попросту не нужно. А может, то, как я сама откликаюсь на него.

– Так сделай это! – говорю раньше, чем успеваю передумать. – Давай займемся сексом. Сейчас!

– Здесь? – уточняет Ник. Мы как раз останавливаемся перед светофором, поэтому он кивает на мое сиденье.

М-да. Уверена, что автомобиль, даже с таким большим салоном, не самое удобное место для занятий сексом. И не самое романтичное. Не говоря уже, что мы в центре Москвы! Но блин, я не собираюсь отказываться от своих слов.

– Да.

Ник рассматривает меня. Изучающе. Пристально. Так, что гипнотизирует меня снова.

– Нет, – отвечает он наконец-то, и я злюсь. Значит, все эти слова про желание только слова! Хочется воскликнуть: «Я так и знала!» Но, прежде чем успеваю что-то добавить, он продолжает: – Не здесь. Для начала мы вернемся домой, ты примешь ванную, успокоишься…

– А потом?

– А потом я тебя трахну.

Я киваю, облизываю губы и отворачиваюсь к окну.

«Трахну» слишком грубое слова для романтического вечера, который я рисовала в своих мечтах, но разве это не реальность? По крайне мере, я буду знать каково это.  Я всегда считала, что сама выберу мужчину для своего первого раза, так почему бы не остановить свой выбор на Нике?

Мы оказываемся у дома раньше, чем я успеваю до чего-то додуматься. На этот раз мужчина не несет меня на руках, но стягивает с себя толстовку и набрасывает на мои плечи. Так тепло и уютно, и я даже перестаю дрожать. Но не переставая кошусь на Ника: и в лифте, и в коридоре, и когда он распахивает передо мной дверь пентхауса.

Он расслаблен, насколько вообще может быть расслабленным притаившийся хищник.

– Пойдем.

Он берет меня за руку, тянет к лестнице, а мое сердце начинает все громче грохотать в груди. Особенно, когда мы сворачиваем в его спальню. У Ника огромная кровать, на такой можно даже не встретиться, ненароком закинув руку или ногу на спящего рядом. Но мы, конечно же, не собираемся спать. Мы собираемся «трахаться».

Его слова эхом продолжают звучать в ушах, и от того, как они были сказаны, мурашки по коже. Я перестаю дышать от волнения… Но Ник не останавливается в спальне, идет дальше, сквозь тренажерный зал, прямо в ванную комнату.

Ах да, он же сказал, что сначала душ! То есть ванная. Мне действительно нужно согреться, а еще смыть с себя воспоминания о сегодняшнем дне.

Ник включает краны на полную мощность, регулирует воду и кладет большое черное полотенце на дизайнерский треногий табурет рядом с ванной. Он ничего не спрашивает, будто знает лучше меня самой, что мне сейчас нужно, а я… Я чувствую себя открытой, как никогда.

– Принимай ванну, а после спускайся вниз, – новый приказ звучит как не приказ вовсе, и я выдавливаю из себя:

– Хорошо.

Когда он выходит, словно в трансе стягиваю с себя его куртку, а потом остальную одежду. Не уверена, что снова надену эту футболку – она оказалась несчастливой, поэтому ногой отпихиваю ее в угол. Туда же летит все остальное: сбрасывая одежду, я будто избавляюсь от всего дерьма, что мне сегодня наговорил Влад.

Нет, про него я точно думать не хочу.

А про того, кого хочу, не думать не получается.

Ванная здесь настоящий шедевр, она огромная, белоснежная и стоит в центре комнаты, но до этого вечера я так ни разу ею и не воспользовалась. Хотела купить пенку и сделать селфи. Может это и к лучшему, что не успела.

Вода обволакивает меня своим теплом, согревает кожу, раскручивает напряжение, сковавшее меня изнутри. А мысли продолжают крутиться вокруг Ника, и того, что случится сегодня ночью.

Конечно, я могу отказаться.

Могу сразу уйти к себе.

Но как ни крути, Ник лучший выбор на роль первого любовника. Я действительно его хочу. Единственное, что меня останавливает… Единственное, что ОСТАНАВЛИВАЛО – моя детская влюбленность в него. Но я ведь выросла! И сама могу управлять своими чувствами.

Это просто секс.

С опытным мужчиной.

С офигенно сексуальным мужчиной.

В конце концов, мне либо понравится, либо нет.

Резко поднимаюсь из ванной, перешагиваю через высокий бортик, заматываюсь в полотенце, и как есть, спускаюсь на нижний этаж.

Ник сидит на барном стуле, рукава его светлой футболки закатаны, а челка влажная, будто он совсем недавно плескал в лицо водой. В его руках бокал для виски, но мне хочется, чтобы он был пьян мною. Хотя лучше пусть кто-то из нас сегодня окажется трезвым. Это мне не помешает алкоголь.

Поэтому выхватываю бокал из его рук и выпиваю залпом. Точнее пытаюсь, потому что напиток неожиданно крепкий и обжигает горло. Да он всю меня обжигает! Таким можно гортань спалить.

Я кашляю, но зато мне становится еще жарче, чем после теплой воды.

– Я приняла ванну, – говорю я, хотя волосы не промокнула и теперь с них точно натечет лужа. – И успокоилась.

– Точно успокоилась? – он приподнимает бровь.

– Да.

– Тогда идем туда, где нам будет удобнее, – говорит Ник.