Грейвс Трейси Гарвис - Желание

Я киваю, но ничего не говорю. Нет смысла повторять, что это не его вина, а трагическая случайность. Уж конечно, он слышал всяческие вариации на эту тему.

– Мы прожили вместе еще год. Ходили к психологу. Обсуждали возможность завести другого ребенка. Но Джесси была слишком зла и срывалась на мне. Я отпустил ее, чтобы она встретила кого-нибудь еще и начала все заново.

– У нее это получилось?

– Не знаю.

Выглядит Дэниел очень печальным. Меня вдруг потянуло утешить его. Игнорируя тревожные сигналы, говорящие, что это очень и очень плохая мысль, я придвигаюсь к нему и обнимаю, опуская голову ему на грудь. Поначалу он никак не отвечает. Его сердце громко бьется, а дыхание учащается, но руки по-прежнему лежат неподвижно. Наконец он тоже обнимает меня и понемногу успокаивается.

– Ты все еще любишь ее?

– Уже неважно.

Дэниел крепко обнимает меня, проскальзывая ладонью под блузку и касаясь моей спины. Он слегка массирует кожу круговыми движениями. Потрясающее чувство. Мой мозг посылает панические сигналы, но прикосновение Дэниела быстро развеивает все тревоги. Я убеждаю себя, что нынешняя ситуация лишена какого-либо сексуального подтекста, по крайней мере для меня. Через некоторое время я отвожу голову от его груди.

– Побудь со мной еще немного, – просит он.

Внезапно я ощущаю неимоверную усталость, которая грузом наваливается на плечи. Я будто сгибаюсь под тяжестью слов Дэниела, не могу даже представить, каково говорить о таком. В комнате вдруг становится холоднее.

– Хорошо, – шепчу я.

Дэниел выключает лампу на столике возле дивана. Теперь комнату освещает лишь огонь в камине. Дэниел перекладывает меня к себе на колени и гладит по волосам.

– Я напоминаю тебе ее? – спрашиваю я.

– Лишь самое хорошее, – говорит Дэниел. Он замечает, что я дрожу, и набрасывает на меня плед. – Так лучше?

– Да.

– Он знает обо мне? – спрашивает Дэниел.

– Нет, – отвечаю я, проваливаясь в сон.

Пробуждаюсь я в темноте и даю глазам пару секунд приспособиться. Я по-прежнему лежу у Дэниела на коленях, его рука – на моих плечах. Меня захлестывает чувство вины. Возможно, моя связь с Крисом ослабела в последнее время, но уснуть в доме другого мужчины, несмотря ни на какие обстоятельства, непростительно. Я сажусь и смотрю на часы. Сейчас почти три часа ночи. Полностью пробудившись, я думаю лишь о том, что пора уходить.

– Клер? – зашевелившись, зовет меня Дэниел.

– Все в порядке. Я еду домой. Не вставай.

Но он все же поднимается. От догорающих в камине углей идет слабый свет. Дэниел включает светильник, чтобы я могла найти обувь, телефон и сумочку. Помогает мне надеть пальто. Я не знаю, что сказать, поэтому лишь крепко обнимаю его. Он отвечает тем же. Наконец я отстраняюсь:

– Мне пора.

Дэниел обувается и выходит проводить меня до машины. Снегопад уже закончился, и зимнее небо прояснилось. На улице мороз.

– Будь осторожна, – говорит Дэниел. – Внимательней на дороге. Сейчас должно быть скользко.

В его голосе появляется новая нотка, но я не могу ее расшифровать. Что это? Меланхолия? Тоска? Сожаление? А может, он всего лишь устал.

– Напиши мне, что добралась домой в целости и сохранности.

– Хорошо.

Уезжаю я в смятении, испытывая чувство вины и опустошенности.

Вечером 23 декабря Крис возвращается домой, и на меня накатывает новая волна угрызений совести, особенно при виде того, как сильно муж устал. Пока я спала на коленях у Дэниела, Крис, наверное, всю ночь работал в каком-нибудь отеле «Холидей инн экспресс».

Муж ставит на пол чемодан, Джордан и Джош тут же бросаются к отцу. Крис обнимает детей, крепко прижимая к себе. По выражению его лица и тому, как он целует Джордан в щеку и треплет Джоша по волосам, видно, что он сильно по ним соскучился.

– Как думаете, в какой список вас занес Санта – послушных или непослушных детей? – спрашивает Крис.

– Послушных! – кричат дети.

– Возможно, один раз я была непослушной, – признается Джордан.

– Всего лишь раз? – поддразнивает Крис. – Надо спросить у мамы.

Крис смотрит на меня и широко улыбается.

– Может, и два раза, – отвечаю я.

Хорошее настроение Криса быстро передается всем. Он долго ждал этого отпуска, и я боялась, как бы он не позвонил и не сказал, что начальник передумал давать ему выходные. Это очень огорчило бы детей.

– Съешь что-нибудь? – спрашиваю я.

– Перекусил в аэропорту. – Крис качает головой. – Надеюсь, в ближайшее время мне это больше не грозит.

– Пока ты дома, я приготовлю твои любимые блюда, – обещаю я.

– Здорово, – кивает он.

– Переодевайтесь в пижамы, – говорю я детям. – Санта хочет, чтобы вы вовремя легли спать.

Конечно же, Джош и Джордан нехотя оставляют Криса, однако слушаются меня, поскольку боятся расстроить Санту.

– Меня повысили, – говорит Крис.

По его улыбке видно, как он счастлив.

– Крис, это чудесно! – Я тоже улыбаюсь. – Я знала, что так и будет.

Дети очень обрадуются. И в доме наконец воцарится гармония.

– Значит, тебе не придется ездить в командировки?

– В конце концов они прекратятся. – Крис прислоняется к столешнице и скрещивает руки на груди. – Клер, не стану приукрашивать. Предложение отличное, но у меня будет еще больше работы, чем прежде, если такое вообще возможно. На меня лягут двойные обязанности, пока не найдут замену. Не знаю, как скоро я перейду в главный офис. Надеюсь, это не затянется.

Очень жаль, что повышение не влечет за собой отмену командировок.

– Хорошо, – отвечаю я. – Мы справимся.

– Думаю, пока не стоит говорить детям.

– Конечно.

Я не упоминаю, что никогда не делюсь с ними новостями, пока не уверена в чем-то на сто процентов. Этот урок я хорошо выучила.

Джордан снова влетает в комнату.

– Папочка, ты посмотришь со мной «Фрости»? Пожалуйста!

– Только сначала переоденусь, хорошо?

Через несколько минут муж спускается на первый этаж в серых спортивных штанах и старой футболке с символикой Канзасского университета. Мы с Джошем делаем попкорн, а потом присоединяемся к Крису и Джордан.

– Здорово, – говорит Джош. – Наконец-то мы все вместе.

Мы с Крисом переглядываемся и улыбаемся. Я пытаюсь не расплакаться при мысли о том, какая я счастливая.

В рождественское утро дети будят нас в пятнадцать минут шестого. До поздней ночи мы с Крисом запаковывали подарки, и я еле продираю глаза.

– Возвращайтесь в постель, – ворчит Крис. – Прошу вас.

– Но папочка, я хочу посмотреть, приходил ли Санта, – говорит Джордан. – Я иногда была непослушной, так что я немного беспокоюсь.

Не стоит надеяться, что дети пойдут спать, поэтому я сажусь на кровати и зеваю, потирая глаза.

– Ура, мама встала! – кричат дети.

– Вставай. – Я легонько толкаю Криса. – Добавлю «Бэйлиз» тебе в кофе.

Муж ворчит, но тем не менее поднимается, свешивая ноги с кровати. Надевает штаны от пижамы и футболку. Под радостные вопли детей мы плетемся вниз. В воздух летит оберточная бумага, потом мы завтракаем яичницей с беконом и булочками с корицей и вставляем батарейки в новые игрушки детей. Крис подсаживается ко мне на диван, я пью кофе и пытаюсь разобраться с новой видео-камерой Барби, подаренной Джордан. У Криса в руках коробка в упаковочной бумаге.

– Хочешь открыть свой подарок?

Как и в прошлом году, мы оба решили, что ничего не хотим на Рождество, но Крис настоял, что у меня будет под елкой хотя бы один подарок. И вот я принимаю коробку из его рук.

– Конечно.

Коробка упакована в красно-зеленую обертку с орнаментом. Поднимаю крышку. Внутри лежит серебристая рамка с фотографией, завернутая в тонкую бумагу. На снимке – Крис, дети и я. Мы сделали это фото в доме моих родителей на День благодарения.

– Это мама тебе прислала?

– Да, я попросил твою маму отправить мне по почте снимки с ее фотоаппарата.

– А она знает, как это делается? – смеюсь я.

– Нет. Мне пришлось подробно ей все объяснять. Уморительная история.

На фотографии мы с Крисом сидим возле камина в доме родителей. Джош – у меня на коленях, Джордан – у Криса. Все мы улыбаемся.

– По моей вине на прошлое Рождество мы не сделали семейное фото. И весь год меня почти не было дома, чтобы как следует сфотографироваться. Это самое лучшее, что я мог найти.

– Отлично получилось, – говорю я.

Передаю ему квадратную коробку в голубой обертке с большим бантом. Крис открывает подарок и достает DVD-диск. Обычный серебристый диск, без каких-либо обозначений на кейсе.

– Что там? – спрашивает Крис.

– Увидишь. Посмотри на ноутбуке, когда вновь уедешь, – говорю я. – Но не раньше. Поверь мне.

Крис кивает и кладет диск обратно в кейс.

– Хорошо, я подожду. – Муж наклоняется и нежно целует меня в губы. – С Рождеством.

Всю неделю мы проводим вместе, как настоящая семья. Я свожу к минимуму свое общение с Дэниелом. Крис изо всех сил старается не засиживаться за работой. Дети ужасно счастливы.

И когда мне кажется, что мы наконец-то сделали шаг вперед, Крис вновь уезжает.

Включаю на ноутбуке диск, что подарила мне Клер. Сейчас я в отеле Оклахомы, и день выдался дрянной. После недельного отпуска дома было вдвое сложнее садиться сегодня утром на самолет, уже не говоря о том, что я весь день сглаживал конфликты и ублажал клиентов. Сейчас половина одиннадцатого. Неплохо было бы лечь спать до часа ночи.

Диск с жужжанием включается, и передо мной появляется слайд на весь экран. Это семейное фото, сделанное в первое Рождество после появления на свет Джоша. Затем в хронологическом порядке идут все похожие рождественские фотографии, за исключением года, когда я был безработным. Тогда мне не хотелось фотографироваться, я вообще не вылезал из кабинета. Клер поставила детей на фоне елки, и если кто и заметил, что на снимке нет нас с Клер, то ничего об этом не сказал. По крайней мере, мне. Кто знает, может, ей все-таки сказали. После вижу снимки детей и с улыбкой их просматриваю. Также здесь есть наша с Клер фотография на Гавайях. Останавливаюсь на снимке, где Клер в розовом бикини забегает в океан. Я давно уже не видел на ее лице подобной улыбки. Прокручиваю слайд-шоу еще раз, глядя, как мимо проносятся моя жена и дети – совсем как в действительности, ведь меня никогда нет дома. Показ завершается, и мне хочется лишь одного – позвонить Клер. Но сейчас поздно, и если я не займусь делами, то придется работать всю ночь.