Позади Лорен раздается ужасный смех, от которого у нее поднимаются волосы на затылке и все тело покрывается мурашками. Она оборачивается и видит Оливию. Волосы на ее голове торчат во все стороны и шевелятся, как у горгоны Медузы. У нее жесткое, некрасивое лицо. Лорен кричит, но Оливия только сильнее смеется, широко раскрывая рот.

Лорен снова кричит, отбиваясь руками от кого-то, кто хочет схватить ее. Она крутит головой из стороны в сторону, стараясь не смотреть на дикое существо, преследующее ее.

И вот снова провал в черноту.

* * *

Подниматься на поверхность было тяжело, но, начав всплывать, Лорен уже не могла остановиться. Там, по другую сторону двери, была жизнь, с которой она рассталась на полу пещеры. Теперь все это вернется. Ей надо только открыть дверь и вспомнить все, что она так хотела забыть. Это немыслимо. Она еще недостаточно окрепла для этого. И все же ей надо возвращаться к жизни. Сейчас же. Лорен открыла дверь.

Она увидела потолок комнаты Джереда в «Кипойнте». Шторы на окнах были задернуты, защищая ее глаза от слишком яркого света, – она догадалась об этом, увидев золотистую светящуюся полоску между шторами. У противоположной стены – большой платяной шкаф. Лорен медленно повернула голову. Откинувшись на спинку кресла, у ее кровати сидел Джеред.

Значит, он не умер! Он жив! Ей хотелось кричать от радости. И тотчас же Лорен поглотило чувство вины – ее счастье означало несчастье других людей. Ведь тогда Курт застрелил Руди. Глория! Дети!

И все же Лорен не могла отвести полный любви и удивления взгляд от того, чьей женой она была. Джеред спал, свесив руки с подлокотников кресла. Что-то знакомое… Да, точно, на похоронах Бена. Джеред ехал в коляске, небрежно свесив руку наружу, и Лорен тогда подумала, как, наверное, сильна и надежна эта рука. Как давно это было. Она подняла глаза на его лицо, и сердце ее сжалось от тревоги. Джеред выглядел исхудавшим и усталым. Щеки его запали, лоб пересекали глубокие морщины, такие же морщины шли от крыльев носа к углам чувственного рта. Под глазами залегли глубокие тени, на щеках и подбородке – многодневная щетина. Одежда мятая и в каких-то пятнах. Что с ним случилось?

Ей захотелось протянуть руку и убрать прилипшие ко лбу пряди волос, в которых блестели серебряные нити.

Дверь медленно отворилась, в комнату вошла Глория с чайным подносом. Она закрыла за собой дверь, взглянула на Лорен и радостно воскликнула:

– Gracias a Dios! Слава богу! Лорен, ты пришла в себя!

Джеред выскочил из кресла, пытаясь сбросить остатки сна. Пошатываясь, он подошел к кровати и встал рядом с ней на колени, с тревогой вглядываясь в лицо Лорен.

– Джеред! – выдохнула она.

– Дорогая. – Он крепко сжал ее руки, словно не собирался вообще никогда их выпускать. – Как ты себя чувствуешь?

– Как, ты думаешь, она может себя чувствовать? – вмешалась Глория. – Она голодна, слаба, и, вероятно, у нее все еще болит голова.

Лорен переводила взгляд с Джереда на Глорию.

– Руди? – с тревогой спросила она. Из ее глаз выкатилась слезинка и побежала по бледным щекам.

– Он почти такой же инвалид, как ты, – бодро ответила Глория. – Разница лишь в том, что он не спит, а все время скулит, жалуется и пытается удрать.

– Так он жив?

Лорен была одновременно обрадована и смущена. Неужели? Неужели ей привиделись все эти ужасы в пещере? Ведь у нее очень болела голова.

– Да, он жив. Чтобы убить Руди, недостаточно ранить его в плечо, – спокойно ответил Джеред, убирая пряди волос, прилипшие к ее щекам.

– Но я видела, как он умирал.

Лорен заплакала, осознав, что все было правдой и ей не забыть этого кошмара.

Джеред обнял ее, пытаясь успокоить:

– Все в порядке, Лорен. Все кончено. Не плачь. Мы все живы. Ш-ш-ш.

Она прижалась к его широкой, сильной груди, словно хотела перелить часть его силы в свое ослабевшее тело. Внезапно страшная мысль пронзила ее. Ребенок! Она отпрянула от Джереда и вопросительно посмотрела на него:

– Мой ребенок? С ним все в порядке?

Джеред изумленно раскрыл глаза, потом улыбнулся нежной терпеливой улыбкой:

– Дорогая, ты много дней была в бреду и видела какие-то странные, смутные сны. Должно быть, это один из них.

– Вовсе нет, – опять вмешалась Глория. – Доктор Грэм сказал мне, что Лорен беременна. Но я… я подумала, что у тебя, Джеред, и так забот полон рот, поэтому ничего и не сказала. Лорен, твой ребенок в порядке.

Джеред обалдело воззрился на свою невестку, потом перевел взгляд на Лорен.

– У тебя будет ребенок? Ты ждешь ребенка? – спросил он недоверчиво. – Почему же ты не сказала мне?

Губы Лорен задрожали, и она снова заплакала, вспомнив о том, что пережила за несколько недель перед той ужасной ночью. Даже сейчас она слышала жесткий голос Джереда, видела его холодное лицо, когда он отверг ее в присутствии Оливии и Вандайверов.

Джеред понял по исказившемуся страданием лицу Лорен, как жестоко он оскорбил ее, и сам с трудом удержался от слез. Закрыв лицо руками, он прошептал:

– Так вот почему?

Он нежно провел ладонью по ее щекам, вытирая слезы, и заглянул в глубокие серые озера, полные боли:

– Лорен, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Сможешь, Лорен?

Его голос был полон мольбы и отчаяния. Глория тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь, предоставив этим двоим говорить о том, что было для них так важно.

Примерно через час Джеред покинул комнату. Выходя, он еще раз бросил через плечо взгляд на постель, убеждаясь, что Лорен там. Он оставлял ее ненадолго, она была вне опасности, но Джеред предпочитал не рисковать.

Он нашел Глорию в спальне с мужем, которого она пыталась удержать в постели хотя бы еще день. Плечо Руди было забинтовано, но выглядел он неплохо. Когда Джеред вошел, оба вопросительно посмотрели на него.

– Она снова заснула, но теперь спит спокойно, – ответил он на их немой вопрос.

– Господи, как я устал!

Джеред рухнул в ближайшее кресло и закрыл руками лицо.

– Ей столько пришлось пережить, Джеред. Мы все еще не знаем, что с ней произошло до того, как мы туда добрались. Только она одна может нам все рассказать, но торопить ее не стоит. Понадобится время, чтобы она окончательно пришла в себя.

Руди знал, как тяжело дались его брату эти дни у постели Лорен.

Руди пришел в сознание как раз в тот момент, когда прогремел выстрел и Курт Вандайвер рухнул лицом вперед. Джеред бросился к Лорен, кричал, звал ее хриплым, отчаянным голосом. Торн вошел в пещеру и держался, как всегда, со стоическим спокойствием. Как и было условлено, он ждал в туннеле возле выхода из пещеры.

Именно ему принадлежала идея сделать братьев максимально похожими. Его индейская кровь подсказывала ему, что психологическая атака на врага может сыграть решающую роль.

Заставить врага испугаться, занервничать – один из способов добиться победы. Торн должен был находиться снаружи и ждать на случай, если Руди и Джереду потребуется помощь, и не выпустить Курта живым. Он понял желание Джереда свершить месть собственными руками и не стал задавать вопросов.

Торн вошел в пещеру и тотчас же оценил ситуацию. Он наклонился над Руди и осмотрел его. К счастью, рана оказалась несерьезной. Он не сказал им, что если бы пуля прошла на дюйм ниже, то пробила бы легкое. Потом Торн бросил взгляд на тела Уэта Данкена и Джун – этого было достаточно, чтобы понять, что они ни в чем больше не нуждаются. Затем он подошел к Безумному Джеку и, убедившись, что тот еще жив, оказал отшельнику первую помощь. Его рана была серьезнее, чем у Руди.

Джеред прикрыл глаза и начал говорить:

– Я рассказал Лорен обо всем, что произошло после того, как мы покинули пещеру, – я с ней на Чарджере, а Без… а Джек с Торном на его лошади. Она испугалась, когда я сказал, как ты, Руди, чуть не потерял сознание и не свалился с лошади, когда мы переправлялись через реку.

Его лицо смягчила улыбка, а Руди хмуро взглянул на него:

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда я наконец поправлюсь и встану на ноги.

Руди понимал, что брат поддразнивает его, и они обменялись взглядами, полными взаимной любви.

– Лорен беспокоится о Джеке – ведь Торн не удалил пулю из его груди, – продолжал Джеред. – Но я сказал ей, что она засела слишком глубоко и слишком близко к жизненно важным органам.

– Думаю, с Джеком все будет в порядке, раз уж за ним ухаживает Торн, – сказала Глория.

– Именно это я и сказал Лорен, – откликнулся Джеред. – Она рада, что мы отдали его на попечение Елены.

Елена взяла старика под свое крылышко и ухаживала за ним как любящая мать. Сверкая черными глазами, она заявила:

– Он никогда больше не вернется в свою пещеру. Я дала обет на могиле дочери!

Лорен рассмеялась, когда Джеред рассказал ей о клятве Елены.

Но не стал говорить о том, как страдал из-за нее. Когда они доставили ее, всю избитую, в «Кипойнт», он был вне себя.

Разорванная одежда и пятна крови, покрывавшие ее лицо и тело, ясно говорили о пережитых ею ужасах. Никаких внешних повреждений не было, но ее не переставая рвало, даже когда она была без сознания. Вызвали доктора Грэма, но он прибыл только в полдень. Доктор определил сотрясение мозга и обнаружил на ее голове под волосами огромную шишку. Он также выяснил, что Лорен беременна, но, бросив всего один только взгляд на измученное лицо Джереда, поделился этой информацией только с Глорией. Кроме всех прочих несчастий, известие о смерти матери могло стать тяжелым потрясением для молодого человека, и доктор опасался за его рассудок.

Но Джеред удивил их всех, приняв скорбное известие с мрачной отрешенностью. Шок, испытанный им при виде Лорен, и опасение за ее жизнь смягчили этот удар.

После скромных похорон Оливии и Карсона в Коронадо доктор Грэм последовал за Джередом в «Кипойнт». Его обеспокоило, что Лорен так долго не приходит в сознание, но он обещал сделать все возможное для спасения ее жизни.