– И давно он такой? – шепотом спросил Роб у матери. – Никак не могу прийти в себя оттого, что он так изменился.

Леди Флит подвинула стул поближе к сыну.

– Я не писала тебе, потому что он читает то, что я пишу. Ему очень больно писать. Суставы. Особенно плохо зимой, когда холодно и сыро. Я надеялась, ему весной станет лучше. О Роберт! Ему не стало лучше, и я так волнуюсь, – она проглотила слезы и принялась снова разливать чай.

Роб испытывал чувства вины и раскаяния. В своих попытках найти невесту он совершенно забыл о родителях, и ему было стыдно. Он знал, что его отец, даже когда был здоров, не имел никакого опыта в управлении имением; до последнего времени маркиз жил такой же беззаботной и бесшабашной жизнью, которую сейчас вел Роб. Почему отец его отца не вбил сыну в голову немного здравого смысла, вместо того, чтобы позволять ему делать то, что он захочет? Роб поймал себя на мысли, что его отец ничего путного не сделал, но он, Роб, которому сейчас уже двадцать восемь, вполне взрослый, осознал свои ошибки и намерен что-то сделать, если еще не поздно.

Лорд Флит вернулся с бухгалтерскими книгами, с трудом удерживая их в скрюченных пальцах, и уронил их Робу на колени.

– Вот посмотри, сможешь ты из этого что-нибудь извлечь или нет.

– На это уйдет время, – сказал Роб, глядя на неразборчивые записи. – Я возьму их. Можно, Том будет жить рядом со мной? Я надеюсь, моя спальня осталась моей? Мы вместе посмотрим эти книги. – Он встал и кивнул Хейзлтону. Поцеловав мать и похлопав отца по плечу, Роб отправился в долгий путь из южного крыла дома в северное, где на втором этаже была его спальня.

Подкрепившись скудным обедом, а чуть позже и бренди из запасов отца, Роб и Том провели всю вторую половину дня дома, пытаясь разобраться в бухгалтерских книгах Дорс Корта. Хейзлтон оказался бесценным помощником: ему удалось разобраться в каракулях и объяснить значение записей, которые были для Роба совершенно непонятными.

– Откуда ты все это знаешь? – изумился Роб. – Нас не учили этому в Кембридже.

– Младший сын должен что-то уметь, – рассмеялся Том. – Мой отец считает, что я должен помогать контролировать деньги Хейзлтонов, даже если я мало что с этого имею. – Он снова склонился над книгами. – Посмотри. Сто сорок семь фунтов три шиллинга и два пенса на разведение баранов.

Мне кажется, твой отец сказал, что не может позволить себе тратить деньги на улучшение стада! И зачем улучшать поголовье овец? Дорсет не лучшее место для овцеводства, здесь лучше выращивать зерновые культуры. Любой дурак об этом знает.

– Правда? Никогда не знал! Я думал, овец можно везде разводить.

– Конечно, овец можно разводить прямо под окнами дома. Если тебе интересно, можешь посмотреть. Найдешь среди них ценные экземпляры?

Роб подошел к окну, потягиваясь, чтобы размять мышцы, которые затекли от долгого сидения за книгами. Крошечное стадо овец так близко подошло к дому, что он даже слышал их блеяние, несмотря на то, что окно было закрыто. Он открыл окно и посмотрел на овец. Как определить ценного барана? Он не имел ни малейшего понятия. Они все были похожи, отличались лишь размером. Глупые существа.

– Есть еще какие-нибудь интересные записи? – спросил он Хейзлтона.

– Не уверен. Можно, я сделаю пометки? Мне бы хотелось спросить твоего отца кое о чем. Я подчеркну то, что вызывает у меня вопросы, если ты не возражаешь.

– Пожалуйста.

Роб с Томом провели почти два дня, изучая бухгалтерские книги Дорс Корта, углубляясь в записи, сделанные почти десять лет назад. Десять лет прошло с тех пор, как маркиз Флит, его жена и сын переехали в Лондон, где жизнь была веселей и больше соответствовала вкусам маркиза и Роба. Все это время судьба Дорс Корта была в руках Джонаса Дайера, управляющего. До тех пор, пока деньги из Дорсета текли рекой, лорд Флит с семьей жили припеваючи. Упадок начался незаметно. Когда он принял угрожающие размеры, лорд Флит вынужден был вернуться в имение, чтобы выслушать печальную историю из уст своего управляющего. Имение не будет больше приносить никакого дохода, если не вложить в него новые средства, объяснил Джонас Дайер, показывая лорду Флиту аккуратные записи в бухгалтерских книгах. Лорд Флит ничего в них не понимал, но знал, что что-то нужно предпринять. Тогда он и решил, что они с леди Флит вернутся в Дорсет; большой дом на Маунт-стрит должен быть продан, и Роб получит вырученную сумму, чтобы купить дом поменьше. Если повезет, то знатный молодой человек сможет найти богатую наследницу и жениться на ней до того, как будут потрачены последние деньги от продажи дома.

Отчеты за десять лет. У Тома Хейзлтона и Роба болели головы от необходимости расшифровывать записи страница за страницей, цифра за цифрой. Бренди, предложенный лордом Флитом, помогал мало. От лорда Флита тоже не было никакой помощи. Он не знал, какие сейчас цены на зерно, на новые плуги, сколько стоила крыша на доме фермера-арендатора. Роб начал впервые в жизни понимать, какое это сложное дело – управлять имением.

Чтобы проветриться, на третий день молодые люди закрыли книги, задули свечи, сели на лошадей и поехали осматривать имение, которое оказалось, вне всякого сомнения, в плачевном состоянии. Даже Роб, который ничего не понимал в сельском хозяйстве, не мог этого не заметить.

Несколько фермеров радостно его приветствовали. Одни пахали землю, другие сеяли зерно, третьи что-то сооружали у своих маленьких жилищ. Они знали, кто он, хотя за последние десять лет Роб нечасто бывал в поместье. Конечно, грум рассказал всем о его приезде.

– Нам надо с кем-нибудь из них побеседовать, – сказал Роб, щурясь от солнца, которое уже стало золотисто-красным. Возможно, с Амосом Татлом, если он все еще здесь живет. Я был с ним хорошо знаком, когда был мальчиком. Его жена делала восхитительные пирожные с фруктами и патокой! Я спрошу. – Он подозвал человека, который пытался выкопать пучок утесника. – Амос Татл все еще здесь?

– Да, ваша светлость, здесь, – ответил тот. – Поезжайте по этой дороге, поверните направо…

– Я знаю, где он живет, – кивнул Роб. – Поехали, Том.

Амос Татл был дома, он сломал палец несколько дней назад, запутавшись в колодезной цепи. Его жена пригласила джентльменов в дом.

– Берлингем! Ваша светлость! – Татл вскочил, поддерживая сломанный палец, замысловато перебинтованный. – О, простите, постоянно забываю. Не могу даже пожать вам руку. Пожалуйста, садитесь. – Он указал на стулья в крохотной, расположенной по соседству с кухней, комнатке, служившей хозяевам столовой и гостиной одновременно.

После того, как Роб представил хозяевам Тома, Татл объяснил, как сломал палец, миссис Татл призвали отыскать пирожные с фруктами и патокой, если таковые еще остались, и Роб рассказал Татлу о том, как они с Томом бьются над бухгалтерскими книгами Дорс Корта.

– Какой Дайер работник? – спросил Том. – Он знает, что делает? Как ты думаешь, он честный человек?

– Лентяй, вот он кто, – ответили Татл. Он попробовал набить табаком свою трубку, но оказалось, что одной руки для этого недостаточно. – Черт. Все время забываю. Ну, наконец. Дайер неплохо начинал… Когда это было? Лет девять – десять назад? Но и вы и ваш отец были в Лондоне, никто за ним не присматривал, он пустил все на самотек. А честный он или нет, я не знаю, ваша светлость. Вы нашли что-нибудь подозрительное в его записях? – Он передал трубку жене. – Набей трубку, Винни, сможешь? Дам тебе затянуться.

– Да ну тебя, Амос, – смутилась она и положила трубку на полку. – Дайте мне, – попросил Том.

Он взял кисет Татла и принялся умело набивать трубку, передал ее Татлу и оглянулся в поисках лучины. Миссис Татл подала ему лучину, Том зажег ее от плиты и поднес к трубке Татла, Тот сделал несколько глубоких затяжек и улыбнулся.

– Вы – хороший парень, – сказал Татл. – Да, вы хороший парень. Ну, что ж. О Дайере. Он доведет поместье до полной разрухи. Когда кто-то из нас говорит, что нам что-то нужно, он отвечает, что нет денег. Видите то окно? Разбилось в прошлом году! Вывалилось стекло и разбилось, и нам пришлось закрыть его промасленной бумагой. Как в средние века! Терли нужна новая крыша уже два года. Ему приходится ставить везде тазы, когда идет дождь. Дайер в прошлом году не посадил ни зернышка ячменя! Никуда не съездил даже за зерном. Вы понимаете, о чем я говорю.

– Дайера придется прогнать, – заявил Роб – Нам нужен кто-то другой. Мы с отцом не знаем, как управлять этим имением, черт бы все побрал. Татл, что скажешь? Хочешь быть управляющим?

– Я, ваша светлость? Да мне уже за пятьдесят! Мне не так уж и много осталось. Зачем я вам? – Круглое лицо Татла выражало удивление, смешанное с сожалением. Он усиленно пыхтел своей трубкой.

– Амос, я знаю тебя почти всю свою жизнь. Я не могу найти более подходящего человека. Ты умеешь вести учет? Ты ведь умеешь и читать и писать, не так ли? – Получив удовлетворительный ответ, Роб спросил: – Ты не хочешь хотя бы попробовать?

– Что скажешь, Винни? – обратился к жене Татл. – Браться мне за это дело?

– У тебя получится, – заверила мужа миссис Татл. Она похлопала его по плечу. – Конечно, получится. Мы будем жить в дом управляющего, ваша светлость? Он намного лучше этого. – Она, нахмурившись, посмотрела на разбитое окно.

– Да, конечно, – заверил ее Роб. – Значит, решено. Приходи к нам вечером, и мы все обговорим.

– А как с Дайером? – спросил Татл.

– О Дайере я сам позабочусь. Пойдем, Том.

– А пирожные! – закричала миссис Татл. – Вы должны попробовать мои пирожные!

Оба джентльмена съели по пирожному и с легким сердцем отправились домой.

Роб с Томом решили поговорить с Джонасом Дайером. Тот уверял, что делал все правильно. Но у Роба сложилось впечатление, что его обвинения не были для управляющего неожиданностью. Словно он был к этому готов.

– Посмотрите бухгалтерские книги! Я отчитывался за каждый пенни! – кричал Дайер. Он суетливо смахнул в сторону кипу бумаг и грязную кружку, в которой когда-то был кофе, чтобы освободить место для посетителя. Дайер был вдовцом и, очевидно, вести домашнее хозяйство не умел. Гостиная в его коттедже была похожа на бойню.