– Ты знаешь, что я знаю. Ты также прекрасно знаешь, почему так случилось. Скажи мне, сколько ты заплатил Тесси?

– Тесси? Кто такая Тесси? – Пертуи, казалось, невозможно сбить с толку, но Робу послышалось беспокойство в голосе кузена.

– Тесси – служанка из кабачка, болван. Не важно, как я узнал. Ты ведь не часто посещаешь такие места, правда? Ты сиял там как золотой в куче навоза. Ничего удивительного, что. Тесси тебя запомнила, – Роб мрачно уставился на Пертуи.

– Но ты ходишь… никогда не слышал о служанке Тесси, – сказал Пертуи, решив оставить теплое место у камина, он бочком обошел Роба и упал в кресло.

– И куда же я хожу? – напомнил Роб. – Ага! Ты хочешь сказать, что я там постоянный клиент, а поскольку я не похож на остальных, но меня там все равно обслуживают, то и твоему посещению не должны были удивиться или запомнить. Я прав? – Роб снова почти вплотную подошел к Пертуи.

– Нет! Нет! Я не знаю, о чем ты говоришь! – голос Пертуи прозвучал слишком громко и сорвался на писк, когда он услышал шаги в холле. Леди Стенбурн появилась, размахивая руками.

– Понятия не имею, чем занимается наша стряпуха, но чай скоро будет, – объявила она. – Дорогой мистер Пертуи! Вам нехорошо? Тогда я велю поторопиться с чаем. Вам станет гораздо легче, – и она вышла из комнаты.

– Продолжим позже, – сказал Роб. Он подошел к камину, и тепло, исходящее от него, помогло Робу немного успокоиться. – Мне не хочется копаться в нашем грязном белье в присутствии леди Стенбурн. Поэтому скажи, как продвигается твой труд о часах.

Такой поворот застал Пертуи врасплох, он смог лишь пробормотать проклятия в ответ. Наконец, он встал и сказал:

– А тебе зачем? Ты ведь не интересуешься часами. На верное, леди Элизабет рассказала тебе о моем исследовании? Она все еще с тобой встречается, да? Она, оказывается, еще глупее!

– Это вы обо мне? – услышали они. Бетс вернулась из банка.

Роб, улыбнувшись, поспешил ей навстречу. Он нежно взял ее руку и поднес к своим губам.

– Я так рад вас видеть, – начал он, но слова его потонули в потоке, извергнутом Джорджем Пертуи.

– Леди Элизабет! Леди Элизабет! И мне приходится делить ваше общество с этим прохвостом! Уверяю вас, он ворвался менее десяти минут назад, а вашей деликатной матери ничего не оставалось, как принять его. Я надеюсь, вы помните, что вы согласились поехать со мной к… к… моей тете? Я жду вас уже целую вечность, но я вас не виню. Так мы едем? – Пертуи встал и предложил ей руку, осторожно отталкивая Роба, который продолжал держать Бетс за руку.

– Джентльмены! – воскликнула Бетс. – Мистер Пертуи. Мы с вами ни о чем подобном не договаривались, и вы об этом знаете. Ваша тетя? Ах! Вы никогда не говорили мне ни о какой тете. Лорд Берлингем, рада вас видеть. Отдайте, пожалуйста, мою руку, будьте любезны. – По правде говоря, ей совсем не хотелось отнимать у него руку. Его пальцы были холодными, но от их прикосновения по ее телу бежала теплая дрожь. Он неохотно отпустил ее руку.

Бетс почувствовала, что к ее радостному возбуждению добавился страх. Вот стоят перед ней, в ее гостиной два кузена, два злейших врага. Благоприятнейшая ситуация для ссоры! Она заметила небрежно брошенную на стул шаль леди Стенбурн.

Значит, мама недалеко. Неужели эти двое собираются сцепиться в присутствии ее матери?

Пертуи неохотно опустил протянутую руку и вернулся к своему креслу. Он уже собирался сесть, но замешкался, ожидая, пока леди Элизабет сядет в свое кресло. Тем временем Роб вернулся к камину и принялся водить рукой по декоративным колоннам, украшавшим корпус часов. На его лице ликование, подумала Бетс. Наверное, он одержал верх над Пертуи. Отлично!

Бетс переводила взгляд с одного на другого. Она не должна допустить насилия. Пусть выясняют отношения в другом месте.

– Такой ненастный день сегодня, не так ли? – проговорила она. – Мне кажется, что чашка чая никому не помешает. Признаюсь, я бы и сама не отказалась. Я почти час провела на улице: ходила по делам. Ветер холодный. – Она смогла улыбнуться. О, если бы ей удалось поддержать мирную обстановку, пока эти двое не уйдут!

– Если не ошибаюсь, леди Стенбурн пошла распорядиться насчет чая, – сказал Роб, стараясь казаться спокойным. Пертуи поерзал в кресле и уставился на свои туфли.

– А вот и мы! – торжественно произнесла леди Стенбурн, входя в комнату в сопровождении Молли, которая несла поднос с чаем.

Следующие двадцать минут они вчетвером пили чай и говорили о пустяках, обстановка оставалась напряженной. Чай никого не успокоил. Он, правда, был горячим, но очень слабым, словно слегка подкрашенная вода. Стряпуха или, скорее всего, Молли забыла добавить к оставшейся после завтрака заварке свежего чая. Бетс была смущена и расстроена. Если джентльмены и заметили, то виду не подали.

– Это что, другой сорт? – сказала леди Стенбурн, разглядывая свой чай. – Признаюсь, он мне совсем не нравится. Придется дать понять «Фотнум энд Мейсон», что я о них думаю.

– Да, мама, – кивнула Бетс и стиснула зубы.

– Мне кажется, твои полчаса прошли, – обратился Роб к Пертуи. – Не смею тебя больше задерживать. Может быть, мы сейчас договоримся, когда встретимся и обсудим наши дела? Не стоит утомлять скучными разговорами прекрасных дам. – Роб широко улыбнулся кузену.

Пертуи раздражало, что нужно сохранять спокойствие, в то время как Бёрлингем откровенно над ним издевался. Намерение Берлингема выпроводить его и при этом самому остаться было для него невыносимо.

Пертуи вскочил и закричал на Берлингема:

– Черт бы тебя побрал, Бёрлингем! Ты говоришь мне, что мне делать, ты, ничтожество! Да у тебя ни гроша за душой! Скажи им, дорогой кузен. Расскажи им, как ты продал лондонский дом, испокон веков принадлежавший маркизам Флитам, чтобы не умереть с голоду. Расскажи им, что твоим родителям приходится влачить жалкое существование в Дорсете, потому что им просто некуда податься. Что в твоем доме нет места, чтобы повернуться, что это не дом, а ящик. Расскажи, что у тебя всего двое слуг, причем один – опустившийся бродяга из Ньюгейта, а другой – мальчишка, которого ты нашел в работном доме. Расскажи, как ты водишь за нос весь Лондон, чтобы жениться на несчастной, ничего не подозревающей девушке и заполучить ее приданое. Расскажи им, как ты напиваешься каждый день и потом не помнишь, что творишь. Расскажи им, как ты бросил свою любовницу, потому что больше не можешь ее содержать! Какой мужчина! Давай, Берлингем, расскажи им!

Роб побелел, видя, как все вокруг него рушится. Почему, ну почему ему так не везет. И надо же было ему столкнуться с Пертуи именно в присутствии Бетс и ее матери! Он приказал себе успокоиться и глубоко вздохнул.

– Ты забыл миссис Бекет, – сказал он, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

– Кто, черт побери, такая эта миссис Бекет? – спросил Пертуи.

– Это – моя всеми уважаемая стряпуха и экономка. Я удивлен, почему ты, все обо мне знающий, ничего не слышал о миссис Бекет.

Роб все-таки решился посмотреть на Бетс. Она тоже побледнела, в глазах у нее стояли слезы. Она вынула из сумочки носовой платок и промокнула глаза, затем провела им по лицу, пытаясь скрыть истинную причину, по которой ей понадобился платок.

Пертуи был слишком возбужден, чтобы остановиться. Он теперь стоял перед Робом и с ненавистью смотрел на него.

Правда, ему не удавалось достичь желаемого эффекта, потому что Роб был выше. Казалось, каждый мускул на теле Пертуи был напряжен. Он почти дрожал от ярости.

Роб, напротив, казался спокойным, хотя это было далеко не так. Он смотрел на Пертуи сверху вниз как на насекомое, которое собирался раздавить.

– Расскажи им, – снова закричал Пертуи. – Давай, расскажи. У тебя нет ни гроша. Я считаю своим христианским долгом предостеречь леди Элизабет, но она, должно быть, мне не поверила, иначе она бы не стала иметь с тобой никаких дел. Ведь я вас предупреждал, разве не так, леди Элизабет?

– Вам не удалось меня убедить, – тихо ответила Бетс.

– Пусть попробует отрицать! – прокричал Пертуи. – Вы видите, он ничего не отрицает!

Бетс посмотрела на Роба, и тот увидел сомнение в ее глазах.

– Нет, – спокойно сказал Роб. – Нет, я не могу все отрицать, хотя Джордж для верности все слишком преувеличивает. Но, тем не менее, недавно у меня появились деньги. У меня есть деньги, уверяю вас. У меня есть деньги.

– Деньги? Ха! Ты теперь воруешь? Откуда у тебя могут быть деньги? – требовательно спросил Пертуи.

Роб собирался ответить, но тут вмешалась леди Стенбурн.

– Мне не нравится, что в моем доме разговаривают подобным образом! – заявила она. – Мистер Пертуи, я считала вас джентльменом. Я с таким удовольствием слушала ваши рассуждения о часах! Вы – такой умный человек, с вашим знанием часов и вашей книгой. Я и представить себе не могла, что вы можете быть таким мстительным и безжалостным по отношению к вашему кузену, да еще и в моем доме! Я допускаю, что у лорда Берлингема могут быть недостатки, но мой дом – не место для того, чтобы кричать о них.

– Благодарю вас, мадам, – поклонился ей Роб. Он сел в кресло, ближе всех стоящее у камина, и потер руки. – Огонь как нельзя кстати.

Но Джорджа нельзя было остановить. Он довел себя до такого состояния, когда отступать некуда.

– Будь ты проклят, Берлингем! – закричал он, повернувшись к креслу, в котором сидел Роб, и увидел, что Бетс смотрит на него с ужасом. С заметным усилием он заставил себя успокоиться и поправил свою безупречную бледно-желтую жилетку.

– П… прошу меня простить, – обратился он к ней. – Не знаю, что на меня нашло. Но это правда. Мой кузен – прожигатель жизни.

Медленно и задумчиво Пертуи сделал несколько шагов к Бетс и осторожно, словно боялся испачкать свои панталоны, опустился перед ней на колени. Он посмотрел на нее со значением и взял ее за руку. Она вырвала ее. Несколько стушевавшись, он все же начал говорить, словно репетировал роль: