Он плелся вслед за Арти, бормоча признания, а она думала о том, как ничтожен этот человек, и почему она раньше не замечала, обманувшись пустыми словами лгуна.

— Сумасшествие вам, по-моему, не грозит.

— Вы мне не верите? Я говорю вам чистую правду, всюду я вижу ваш образ, меня околдовала ваша божественная красота. Это мучает, как пытка.

Арти остановилась и посмотрела на него с нескрываемым презрением:

— О, а вы еще и назойливы!

— Это жестоко, — взмолился Санджей, — вы без оружия убиваете меня.

— Если есть желание, можно убить и без оружия, — глаза женщины затуманились, машинально она прикоснулась к правой щеке, как будто вновь заныли раны, нанесенные зубами речного чудовища. — Надо только не церемониться со своей жертвой, беспощадно добить ее, чтобы не сомневаться в смерти, — она повернулась, бросив на ходу: — А сейчас мне надо идти, меня ждет работа.

— Ваши слова убивают, — запричитал молодой человек. — Подождите, еще одну минуту, я прошу всего лишь одну минуту вашего внимания.

— Что вы хотите? Только говорите скорее.

Расстроенный вздыхатель полез в карман, что-то там нашаривая:

— Я хочу попросить вас принять небольшой подарок.

— Подарок? Какой еще подарок?

— Я получил от вас ожерелье, позвольте подарить вам браслет, на вашей руке он будет еще прекраснее.

Подойдя к женщине, он протянул ей браслет, сверкнувший в закатных лучах разноцветными огнями. Арти сразу узнала эту драгоценность, Санджей преподнес ее собственный браслет! Низкий человек, раздаривающий украшения убитой жены. Она вспомнила, как загорелись глаза молодого человека, когда увидели на руке будущей супруги бесценные камни: «Прекрасный браслет, королевское украшение», — сказал тогда Санджей. Ведь даже по этим вырвавшимся словам можно было догадаться, что привлекает его в женщине, но она не распознала очевидного охотника за приданым, по трупам идущего к своей цели.

— Прекрасный браслет, королевское украшение, — сказала она. — А что, эта вещь принадлежала кому-то раньше?

— Вы меня обижаете, я сам выбирал его для вас в лучшем ювелирном магазине!

Арти надела браслет на руку, где обычно и находилось это украшение, шагнула к поклоннику, ожидавшему награды.

— Я запомню вашу щедрость!

Протянув руку, чтобы погладить Санджея по щеке, она не сдержалась и нанесла что-то больше похожее не на ласку, а на пощечину. Однако молодой человек был доволен и этим знаком внимания, воспринимая его как сладостное начало.


— Бобби, а ты знаешь, я видела в школе тетю, которая была очень похожа на нашу маму, — сказала Кавита.

— Правда? Ты видела?

— Да. Она сидела в зале, когда шел концерт, я даже не смогла петь. Потом тетя заплакала и ушла.

Мальчик оживился, придвинулся ближе к сестре и сказал шепотом, так, чтобы никто не слышал:

— Я тоже ее видел. Очень красивая тетя стояла возле спортивной площадки и фотографировала меня, я хотел подойти к ней и спросить, зачем она это делает, но тетя надела темные очки и убежала. Правда, наша мама была гораздо красивее.

— Да, это правда, — вздохнула девочка, — наша мамочка самая красивая на свете, другой такой нет.

Дети сидели в своей комнате на втором этаже. Они почти не выходили из нее, не спускались в сад. Старый Рам приносил им сюда еду, словно заключенным. Ребята боялись показаться на глаза отчиму, который всегда был недоволен, если замечал их присутствие.

Кавита смахнула рукой слезинку, нечаянно покатившуюся по щеке, полезла под подушку и достала портрет Арти. Глянцевую поверхность слегка подпортили темно-коричневые пятнышки — это были следы крови Бобби.

— А знаешь, — сказал мальчик, — я думаю, может быть, в эту тетю переселилась душа нашей мамы? Хотя она уже взрослая, но вдруг…

— Нет, нет, что ты! — возмутилась девочка. — Наша мама не умерла, я не верю! Она жива и скоро придет за нами. Мамочка прогонит злого дядю, и мы опять будем все вместе!

Бобби тяжело вздохнул, прошло уже много дней, если бы мать была жива, то обязательно вернулась бы к своим детям, а если не приходит, значит, они остались сиротами, как им не раз говорил дядя Санджей.

На лестнице послышались шаги. Дети прижались друг к другу. Они боялись отчима, хотя он никогда не поднимался в их комнату, но каждый шорох на лестнице наводил на них смертельный ужас. Дверь медленно открылась, и на пороге появился Рам с подносом в руках:

— А вот и я, детки, принес вам завтрак.

Он поставил еду на низкий столик возле кровати и занялся уборкой.

— Что же вы так мало кушаете, — огорченно сказал слуга, — помните, что говорил вам дядя Дикшит: если не будете кушать, мама рассердится на вас и не вернется.

— Мы кушаем, — ответила за двоих Кавита, — мама на нас не сердится, она уже начинает навещать нас и скоро совсем вернется.

Рам покачал головой, сокрушенно вздохнул, с жалостью глядя на ребятишек, видно, им уже грезится, что мать вернулась, пускай верят в это. Старый слуга потерял надежду, он был убежден, что Арти нет в живых.

— А в школу вы не опоздаете?

— Нет, мы собрали все учебники заранее.

Теперь они сами о себе заботились. Кавита, как старшая, проверяла домашние задания Бобби и следила, чтобы он чего-нибудь не забыл выучить, а мальчик помогал ей в уроках пения и живописи, у него были большие способности к искусствам, все учителя хвалили его и прочили Бобби большое будущее.

— Пойдемте, детки, я провожу вас до ворот, — сказал Рам, он знал, что ребята радуются, когда их кто-то провожает и встречает, как делала когда-то мать.

Они потянулись вниз по лестнице и вместо того, чтобы выйти через черный ход, пошли прямо через гостиную. Дети давно уже ходили по дому, словно тени, пользуясь черным ходом, боковыми коридорами, лишь бы не встречаться с отчимом, однако в этот раз им не повезло. В гостиной до них происходила бурная сцена, они попали на ее финал.

— Нандинья, ты начинаешь выводить меня из себя своей глупой ревностью, кудахчешь, словно курица — «Джотти, Джотти». Мне надоели твои бредни, если ты хочешь, чтобы я был с тобой, не вынуждай меня на крайности!

— Ты мне лжешь! — кричала Нандинья. — Говоришь, что она тебе безразлична, а сам бегаешь за ней по всему городу! Над тобой уже начинают смеяться! Ты преследуешь эту куклу, унижаешься, а она знать тебя не хочет, ты для нее никто!

— Нет, неправда! — разозлился Санджей. — Это ты все лжешь! Если ты не прекратишь…

Он схватил со стола бутылку с виски, тяжело дыша, словно загнанное животное, двинулся к девушке.

В эту минуту в гостиной появились дети в сопровождении старого слуги. Они пытались незаметно прокрасться вдоль стены, но налитые кровью глаза отчима уставились прямо на них.

— Что вы здесь делаете? — взревел он страшным голосом. — Почему не в школе?

— Господин Санджей, — пытался заступиться Рам, — они как раз туда идут, до занятий еще много времени, так что дети вовсе не опаздывают.

— Что? Ты вздумал мне возражать? Мерзавец, убирайся вон вместе с этим проклятым отродьем!

Озверевший убийца с размаху швырнул бутылку, целя слуге в голову, тот как раз склонился в почтительном поклоне, и бутылка с грохотом угодила в стену, разлетевшись на мелкие осколки. Испуганный Бобби вытер с лица капли виски и опрометью выбежал из комнаты, таща сестру за руку.


На улице ярко светило солнце, гудели автомобили, сотни прохожих беззаботно шли по своим делам. Никто не обращал внимания на двух детей, понуро бредущих по тротуару.

— Давай убежим на ферму, — говорил Бобби, — будем жить с тетей Лейлой. Она нас любит и не будет обижать, я не хочу возвращаться домой.

— Нет, мы не можем бросить школу, мама будет нами недовольна, когда узнает, что мы отстаем в учебе. Помнишь, как она гордилась нашими оценками?

Мальчик лишь тяжело вздохнул. Дети шли по оживленной улице, мимо блестящей витрины антикварного магазина, уставленного древними фигурками из бронзы и слоновой кости. Бобби остановился, разглядывая статуэтку лошади из розового дерева. Она напомнила ему верного Раджа, скучающего на ферме без своих хозяев. Санджей редко заезжал туда, а если и посещал загородный дом, то вместе с Нандиньей. Дети оставались в городе.

— Я тоже могу нарисовать такого коня, — сказал ребенок, — только у меня кончились краски. Когда мама была с нами, она всегда нам покупала, а теперь я не знаю, чем рисовать.

— Ничего, Бобби, — ответила девочка, — будут у тебя краски, я их куплю.

— Правда? — обрадовался мальчик. Но его глаза быстро потухли.

До школы оставалось совсем немного, и вдруг Кавита остановилась на месте, будто налетев на невидимое препятствие. Открыв рот от удивления, девочка показывала куда-то пальцем.

— Что с тобой? Что случилось? — заволновался брат.

— Там эта тетя!

— Где?

На противоположной стороне улицы висел огромный рекламный щит с изображением Арти.

— Но это же наша мама! — вскрикнул мальчик.

Фотограф снял модель в романтическом стиле, чуть затушевав ее лиловой дымкой. Исчезли детали, смягчились черты, и сквозь облик Джотти проступило лицо Арти. Но это мог заметить только очень острый глаз ребенка.

Дети перебежали через дорогу, рискуя попасть под машину, и подошли к щиту. Чем ближе они подходили, тем меньше было сходство с матерью.

— Нет, это не она, — вздохнула Кавита. — Наша мама гораздо лучше.

Глава двадцать пятая

В тот день, когда Арти пришла в рекламное агентство и Джетти увидел ее, именно в тот день он понял, что нашел свою любовь. Это чувство поразило его с первого взгляда, как молния ударяет в одинокое дерево, растущее среди поля, так и любовь сверкнула перед ним в облике Джотти, освежающей грозой очистив и напоив его душу.