Гости весело рассмеялись. Лакшми все это слышала, она как раз вносила в гостиную поднос, уставленный чашечками дымящегося кофе. Мать двигалась неуверенной походкой, споткнувшись у порога, чуть не выронила поднос. Зрение совсем ей отказывало.

— Да, тебе не повезло! — сквозь смех говорила Суджата, поправляя сари. Она заметила, какое впечатление произвел ее новый наряд.

Лакшми протянула невестке чашку, но та ее оттолкнула:

— Сначала гостям, — процедила сквозь зубы молодая хозяйка.

Покорно подавая кофе ближайшей гостье, Лакшми неловко наткнулась на столик и уронила чашку. К несчастью, она опрокинулась прямо на миллионершу. По золотому сари быстро расползлось дымящееся темно-коричневое пятно.

— Ай! Какая неуклюжая, безобразная старуха! Ослепла, что ли? Муж привез это платье из Сингапура, я впервые надела его, а она залила кофе! Сапна, ты должна немедленно выгнать эту старую служанку и нанять новую! Она даже не умеет обслужить гостей! Ты что стоишь! — накинулась миллионерша на Лакшми. — Убирайся на кухню!

Несчастная хозяйка «Храма любви» совершенно растерялась — никогда еще ее не называли служанкой, никогда с ней не разговаривали таким тоном. Она повернулась к невестке, чтобы найти поддержку, оправдаться, но та истошно завопила:

— Ты слышала, что тебе сказали? Убирайся на кухню! — Сапна тут же забыла о существовании свекрови. — Извини меня, пожалуйста, Суджата.

Но гостья поджав губы, пошла к дверям. Она заподозрила подругу в коварстве. Миллионерша решила, что Сапна из зависти подговорила служанку, и чашка была опрокинута нарочно, чтобы испортить новое сари.


Оскорбленная Лакшми ушла на кухню. Поставив поднос на стол, она села, подперев голову рукой. Перед глазами плавала мутная пелена, но это были не слезы, мать давно их выплакала.

С треском распахнулись двери, ворвалась Сапна, визгливо бранясь на ходу:

— О, что вы натворили! Пролили кофе на сари миллионерши! Из-за вас она покинула дом! Своим видом, своим поведением вы только компрометируете Аджея! Зачем только я попросила вас?! Впредь обойдемся без ваших услуг!

На истошные крики жены пришел Аджей. Он заранее брезгливо морщился. Сапна часто жаловалась на свекровь, обвиняя ее во всех смертных грехах: и что она настраивает сына против жены, и что плохо ухаживает за ребенком, много чего она говорила, и Аджей уже и сам начинал верить, слушая бесконечные нашептывания, в то, что мать пытается выжить Сапну из дома.

— Ну, почему такой крик? — недовольно спросил он. — Я же работаю! В чем дело?

Увидев мужа, Сапна притворно зарыдала, роняя крупные слезы.

— Это я во всем виновата, — сказала мать. — Твоя жена отпустила служанку и попросила меня заменить ее. Я принесла гостям кофе, чашка как-то выпала у меня из рук, а гостья стала кричать и оскорблять меня…

— А что ей оставалось делать? — оборвала ее Сапна. — Вы залили ей новое, очень дорогое сари из Сингапура! И вообще, Аджей, ты только посмотри на свою мать! Она вышла к гостям в разорванном сари!

Аджей поправил галстук, шагнул к Лакшми и заговорил излишне громким, раздраженным тоном:

— Мама, теперь наш образ жизни переменился, как ты этого не понимаешь? Твой сын — страховой агент, он имеет дело с солидными людьми, заключает важные сделки, а ты ходишь по дому в разорванном сари! О чем ты только думаешь? К нам в дом приходят миллионеры, я занимаюсь важными делами, а ты меня позоришь!

Мать безропотно выслушала нотацию сына, она лишь попыталась робко оправдаться:

— Я стала очень плохо видеть, поэтому и уронила чашку. Мне нужны новые очки.

— Ты же была у врача? Почему не выписала очки?

— Да, верно, я была у окулиста, и он выписал рецепт. Очков до сих пор нет, ведь ты обещал заказать их в аптеке, помнишь?

— Ах да, помню. Я закажу тебе очки, но дело не только в очках. Пойми, мама, — Аджей размахивал пальцем перед ее носом, — мне просто стыдно за тебя! Вот что, давай договоримся, ты больше не выходи к гостям, чтобы не позорить меня. Такой конфуз с дочкой миллионера — безобразие!

Подхватив под руку рыдающую жену, сын вышел из кухни, хлопнув дверью.

Сапна бросилась на кушетку, зарылась в гору шелковых подушечек и горько зарыдала:

— Я не могу здесь больше жить! Твоя мать специально изводит меня!

Раздосадованный Аджей со стоном опустился в кресло, пытаясь укрыться за своими бумагами:

— Сапна, ты преувеличиваешь. Знаешь, у меня очень много работы, и я…

Женщина испустила такой всхлипывающий вой, что раздосадованный муж поморщился, как от зубной боли.

— Ну, дорогая, не надо так расстраиваться…

— Тебе все равно, что твою жену унижают на каждом шагу, скоро и меня обольют кипятком, а ты будешь сидеть, уткнувшись в бумажки.

Вздохнув, Аджей встал и попытался угомонить разошедшуюся супругу, но безуспешно. Она отказалась пить успокоительное. Сапна колотила ногами, выбивая пыль из кушетки, обливая ее крупными слезами:

— Я не могу больше жить в этом проклятом доме, который вы называете «Храмом любви»! Для меня это храм злобы и ненависти!

— Но что я могу сделать?

— Ты должен больше зарабатывать, чтобы купить для своей семьи новый дом. Сколько можно получать жалкие гроши, на которые мы еле-еле сводим концы с концами! Посмотри, как живут другие люди! Шикарные машины, дома с бассейнами… Они умеют работать…

— Они умеют воровать, Сапна.

— Ничего подобного. И не перебивай меня! То, что они делают, называется бизнесом. Ты просто не способен обеспечить свою семью.

— Но мне кажется, я много работаю и получаю деньги…

— Жалкие гроши! — оборвала его Сапна. Она закатила глаза и запричитала: — О, я несчастная…


В эту минуту плакала и Лакшми, но это были другие рыдания. В своей комнате, возле портрета мужа, она дала волю горьким, жгучим слезам, которых никто не видел.

Как жесток с ней ее сын! А ведь она так любит его, неужели мать заслужила такую печальную старость? Она-то мечтала о дружной семье, когда сыновья женятся и будут счастливы со своими женами. Она так хотела нянчить внуков, ей больше ничего не нужно было в этой жизни, кроме этой радости…

Глава двадцатая

— Анита, ты говорила, что знакома с адвокатом Санджеем?

— Да, Делиб, он мне очень помог, когда я занималась наследством моего несчастного мужа.

— Отлично.

Бизнесмен вышагивал по застланному коврами полу, потом подошел к окну, разглядывая зеленоватое, цвета морской волны небо, усыпанное бесчисленными звездами.

Женщина с любопытством посмотрела на любовника. Она лежала на низком диване, поставив перед собой вазу с фруктами. Анита решила всерьез заняться своей фигурой. Выбрав среди изобилия плодов бирманские мангостаны, она разрезала коричнево-фиолетовую кожуру и стала наслаждаться кисловато-сладкой ароматной мякотью.

— Скажи, Делиб, зачем тебе нужен Санджей? Я же знаю, что он брат Виджея. Что ты задумал?

— Ну хорошо, я объясню тебе. Я хочу уничтожить Виджея. Мне не удалось сделать это при помощи наемного убийцы, я сделаю так, что смертельный удар будет нанесен изнутри, я взорву этот «Храм любви» руками близких ему людей, руками братьев подведу Виджея к краю пропасти, и тогда он сам туда упадет, потому что у него не останется ничего, что ему дорого, что он любил когда-то.

— Да, ты жестокий и мстительный человек, — произнесла Анита, взглянув на любовника, будто в первый раз его видела. — Не хотела бы я, чтобы ты решил со мной посчитаться.

— Ну что ты, дорогая, — рассмеялся Делиб, оскалив мелкие белые зубы, — как я могу ссориться с моей милой крошкой, ведь нас связывает кровь.

— Пролитая тобой, Делиб, — заметила Анита.

Бизнесмен ничего не ответил, он еще раз усмехнулся, но эта усмешка напоминала оскал хищного зверя, приготовившегося к прыжку.


«Храм любви» приходил постепенно в запустение. Кое-где надо было чинить крышу, обновлять окраску стен, покрывшихся трещинами. У Лакшми не было денег, а сыновья все никак не могли найти для этого средства из тщательно рассчитанного бюджета. К тому же Сапна оказалась весьма экономной хозяйкой, она пригласила служанку только на несколько рабочих дней в неделю, а остальное время домашним хозяйством занималась Лакшми. У нее не было времени даже присесть. Слишком много хлопот, да и внучка-проказница требовала, чтобы бабушка поиграла с ней, рассказала сказку.

Лакшми с удовольствием позанималась бы с маленькой Гитой, но Сапна попросила ее срочно погладить сари.

Нагрев древний утюг, который купил еще молодой Дэви, она принялась тщательно гладить дорогую ткань, сбрызгивая ее холодной водой. Но в это время внучка решила поиграть с бабушкой.

Сначала из-за угла показалась сверкающая темными глазками озорная мордашка, а потом Гита вдруг выскочила из засады и запрыгала вокруг Лакшми:

— Бабушка, бабушка, дай мне очки!

— Нельзя, внучка. Маленьким детям очки могут испортить глазки. Ты же не хочешь потом плохо видеть, как твоя старая бабушка?

Но проказница не унималась. Она дергала Лакшми за руку, мешая работать, и тоненьким голосом щебетала:

— Я хочу посмотреть, какая я буду, когда буду старенькая. Дай мне, бабушка, очки. Я поиграю немножко и верну. Ничего с ними не случится.

— Ты же видишь, я глажу сари твоей мамы, а без очков я ничего не вижу.

— Ну дай, дай! — с этими словами маленькая шалунья подскочила к нагнувшейся женщине и сорвала у нее с носа очки. Отбежав в угол, она нацепила их, с важным видом поглядывая по сторонам.

— Ну как, идет мне?

— Да ты просто куколка! Ну хватит, поиграла, теперь отдавай обратно.