– Что же в таком случае течет в его жилах? – рявкнул Бомонт. – Только не говорите, что наконец решили открыть имя его матери.

– Гунн Аттила, – сообщил лорд Гриффин и глазом не моргнув.

– Боюсь, он не слишком известен своими материнскими инстинктами, – уничтожающе хмыкнул Бомонт.

– Тем не менее в жилах Тедди течет кровь Аттилы. Я не могу отослать его в деревню, потому что вынужден не спускать с него глаз.

– Могу я, со всем моим почтением, попросить, чтобы вы не спускали с него глаз в своем собственном доме, но ни в коем случае не в моем?

– Это я попросила Деймона пожить здесь по крайней мере несколько месяцев, потому что ужасно соскучилась по нему, когда жила в Париже, – вмешалась Джемма. – И у меня есть племянник, которого я никогда не видела.

– Вам не приходило в голову, что присутствие незаконного ребенка в этом доме вряд ли поспособствует моей карьере?

Тут Роберта вполне могла посочувствовать герцогу. Репортеры лондонских газет, безусловно, могут заинтересоваться присутствием побочного сына лорда Гриффина в Бомонт-Хаусе, особенно в связи с обнаженным украшением стола и возвращением герцогини.

– Вашей карьере, Бомонт, придется пережить присутствие родственников. Могу я напомнить, что мы – ваши родственники? – с язвительным безразличием обронила Джемма. – А Тедди – ваш племянник.

Ее улыбка, чудо доброты, не смягчила всевозрастающий гнев Бомонта.

– Вы приняли мою родственницу леди Роберту за даму-благотворительницу, – продолжала она, ткнув пальцем в сторону девушки. – Но я введу ее в высшее общество!

Бомонт отвесил сдержанный поклон в сторону Роберты.

– Хотел бы я знать, каким образом вы это сделаете. Не могу поверить, что моя пользующаяся столь широкой известностью жена ограничит свою деятельность, чтобы войти в круг мамаш, мечтающих повыгоднее пристроить своих дочерей.

– Полагаю, это несколько приостановит ваше нытье насчет карьеры! – отрезала Джемма, отворачиваясь.

Лицо Бомонта исказилось таким бешенством, что Роберта в ужасе моргнула. Однако он молча поклонился сначала спине герцогине, потом Роберте – и мгновенно исчез.

Когда Джемма снова обернулась к присутствующим, ее щеки пылали, а грудь неровно вздымалась.

– И как прикажете с ним жить? – спросила она, глядя на брата. – Видишь, Деймон, почему я прошу тебя переехать сюда? Я не могу… честное слово, не могу!

Брат наконец выпрямился.

– Если действительно хочешь видеть меня, Джемма, я приеду погостить, но, думаю, для нас обоих будет легче, если этого не случится.

– Но без тебя мне этого не пережить, Деймон. Я не могу находиться с ним под одной крышей, – пробормотала она, сжав кулаки. – Ты должен остаться со мной, чтобы я успела поближе познакомиться с племянником. И… и ты мне нужен.

Она улыбнулась Роберте, хотя в глазах блестели слезы:

– Мне жаль, что вы стали свидетельницей подобных сцен. Но такие фарсы для нас привычны. А может, мне стоило назвать их трагедией?

Ее голос слегка дрогнул.

Лорд Гриффин обнял сестру и, наклонив голову, что-то прошептал.

Сердце Роберты странно дрогнуло. У нее никогда не было брата или сестры. С самой смерти матери ее ближайшим другом и компаньоном был отец. К сожалению, в доме часто жили его возлюбленные. Приходилось иметь дело и с ними.

Потихоньку удалившись в гостиную, она уселась на диван. Вскоре в комнату вошли Джемма и лорд Гриффин.

– Прошу нас простить, вы, должно быть, считаете нас абсолютно невоспитанными, – вздохнула Джемма, отбирая у брата тарелку. – Только попробуй съесть все пирожные! Моя гостья еще ни одного не попробовала! Роберта, прошу вас, возьмите! У Бомонта превосходный повар, и его пирожные с винной пропиткой просто великолепны.

– Я еще не успел как следует познакомиться с леди Робертой, – заметил Гриффин.

– Это Деймон Рив, граф Гриффин, – объявила Джемма. – Если я скажу, что лучшие друзья называют его Демоном, вы поймете, насколько он ничтожен. Бомонт абсолютно прав, говоря о его лени: он целыми днями вообще ничего не делает.

– Прелестная характеристика, – хмыкнул лорд Гриффин. – Для вас я просто Деймон. В конце концов, все мы члены одной семьи.

Он схватил еще одно пирожное. Тогда герцогиня взяла тарелку и поставила ее на пол между собой и Робертой.

– Ешьте, сколько хотите, – велела она. – Я давно его знаю. Если не действовать быстро, он ничего нам не оставит.

Гриффин снисходительно улыбнулся:

– Бомонт прав, опасаясь за свою карьеру. А наши с тобой репутации могут повредить не только его карьере, но и надеждам леди Роберты найти подходящего мужа.

– Мне очень не хватало тебя все эти годы, – призналась Джемма, – и я не расстанусь с тобой так просто. Кроме того, я хочу наконец увидеть Тедди.

– На прошлой неделе ему исполнилось шесть, бессердечная тетка! – хмыкнул Гриффин. – Я тоже скучал по тебе, но не хочу стать причиной раздоров с твоим мужем.

Джемма неэлегантно фыркнула.

– Бомонт не хотел выглядеть таким ослом, – добавил Гриффин.

– Он просто ведет себя как осел? – съязвила сестра. – Но довольно стирать наше белье на людях, особенно при Роберте. Ты должен привезти Тедди с няней прямо сегодня днем.

– К сожалению, в данный момент у него нет няни. У Тедди имеется раздражающая привычка внезапно исчезать, в результате последняя няня не выдержала столь тяжких испытаний и вчера ушла в гневе.

– Исчезать? Но куда?

– Куда угодно, кроме детской. Обычно днем он убегает в конюшни. А по ночам бродит по дому, пока не находит мою комнату, после чего забирается в постель. Прошлой ночью он не нашел меня, поэтому спал в холле, пока я не вернулся домой. Мраморные полы! Представляю, как он замерз.

– У моего отца как-то раз была собака! – выпалила Роберта и тут же в испуге прикрыла рот ладонью. – О, милорд, я вовсе не собиралась сравнивать вашего сына с собакой!

– Пожалуйста, зовите меня Деймоном, – произнес он, абсолютно не тронутый откровенным оскорблением, брошенным сыну. – Дети немного похожи на собак, не находите? Им тоже требуется дрессировка, и они имеют омерзительную привычку мочиться в публичных местах.

– Предлагаю запирать дверь детской, – вставила Джемма, – особенно теперь, когда ты напомнил мне о беспечном отношении детей к гигиене.

– Не могу, – покачал головой Деймон. – А если начнется пожар? И кстати говоря, Тедди давно уже не мочится где попало, а, как хорошо обученный щенок, ищет подходящее дерево.

– Может, вам стоит застлать холл коврами, – предложила Роберта, – если, конечно, вы хотите, чтобы он расстался с привычкой спать на холодном мраморе?

– Это поразительно немилосердно с вашей стороны, дорогие дамы… – пожаловался Деймон и неожиданно замер. – Как странно! Теперь я ясно вижу фамильное сходство. Только не говорите, что вы, как и мой Тедди, появились на свет благодаря неосторожности своего отца!

– Вовсе нет. Я родилась в законном браке, – заверила Роберта, – только происхожу из очень дальней ветви фамильного древа. И могу лишь мечтать о сходстве с Джеммой, пусть и весьма приблизительной.

– У вас ее синие глаза, – ухмыльнулся он.

– Роберта будет предметом особых моих забот, – пояснила Джемма. – Я велю нашить ей роскошных туалетов, чтобы она выглядела еще более неотразимой, чем сейчас, а потом выдам замуж за того, кого пожелает. По крайней мере скучать не придется.

У Роберты снова сжалось сердце.

– Уверены? – пролепетала она. – Ведь это обойдется ужасно дорого. Не думаю, что сумею уговорить отца возместить расходы.

– Муж Джеммы способен оплатить дюжину дебютов и даже не заметить урона, – отмахнулся Деймон. – Не знаю, зачем он трудится над составлением речей. Ему проще купить голоса, необходимые для того, чтобы прошел очередной билль. По крайней мере отец всегда так поступал.

– Боюсь, что третий граф… наш отец… был не слишком респектабельным человеком, – вздохнула Джемма. – Ты перебил меня, Деймон. Я пыталась предупредить Роберту, что она может не захотеть моего покровительства.

Деймон так пристально оглядел девушку, что Роберта снова залилась краской.

– Действительно, ваша репутация пострадала уже от одного визита в это логово пороков. Или пострадает, как только английские дамы поближе познакомятся с Джеммой. Вряд ли она может считаться подходящей опекуншей. Ривы славились своими похождениями еще во времена короля Альфреда, и, к сожалению, мы оказались достойными их наследниками.

– Джемма забыла сказать вам, что я единственное дитя Безумного Маркиза, если воспользоваться прозвищем, так обожаемым лондонскими репортерами, – пояснила Роберта. – Поэтому в обществе будет о чем поговорить и помимо репутации Джеммы, особенно если дело дойдет до моего замужества.

– Вы с каждой минутой все больше меня завораживаете, – признался Деймон, широко раскрыв глаза. – Может, прочтете что-нибудь из произведений отца?

Роберта подозрительно уставилась на него, но тут же, смягчившись, сообщила:

– Его письмо, адресованное вам, Джемма, написано в форме поэмы в четырнадцати строфах.

Открыв маленький мешочек с вязаньем, она протянула герцогине письмо.

– Оно озаглавлено «Послание герцогине», – пробормотала Джемма и стала читать. С каждой секундой лицо ее все больше вытягивалось. – Боюсь, я не слишком умна для столь возвышенной поэзии, – заключила она наконец.

Роберта втайне посчитала, что Джемма чересчур сострадательна.

– Вопрос не в вашем уме. Боюсь, смысл папиных произведений чрезвычайно туманен.

Деймон взял у сестры поэму.

– Все не так уж плохо. «Изволите знать, дорогая мадам, об этом мечтал отец наш Адам». И что тут непонятного? «Не что иное это все, как тавтология»,[2] – продолжал он. – Но что такое «тавтология»? А дальше он почему-то извиняется. Слышишь, Джемма?

– За что?

– За то, что навязал вам свою дочь, – твердо ответила Роберта.