— Ужин я в состоянии себе позволить.

— Высокооплачиваемый полицейский?

— И довольно давно. Так что мне удалось сделать кое-какие удачные вложения.

— А-а. — Она внезапно отложила пирожное. Ей стало почти хорошо.

А Джон между тем в коме. При смерти. Кати на Амазонке, быть может, скоро лишится отца. И даже не знает об этом.

Когда он обхватил пальцами ее запястье, она насторожилась. Он смотрел ей прямо в лицо своими темно-серыми, серебристыми глазами:

— Вы не потеряете его. Он скорее всего выкарабкается.

— Но он в коме.

— У него стабильно приличные жизненные показатели, ему влили достаточно крови, у него хороший цвет лица. Его организм претерпел страшный шок. Если бы не немедленная медицинская помощь, он мог бы умереть. Но теперь не умрет.

— Вы изучали медицину, лейтенант? — холодно спросила она.

Он отдернул руку, выпрямился, и глаза, которые он не сводил с нее, приобрели стальной оттенок.

— Я повидал слишком много раненых на своем веку. Есть вещи, которые копы постигают таким вот жестоким способом. Если задет мозг жертвы, надежды почти не остается. Отмирание мозга, миссис Марсел. И сейчас самое время возблагодарить Бога за то, что наш раненый не попал в списки доноров. Да, Джон Марсел в коме, но все его жизненные органы работают не просто стабильно, а хорошо. Он справится.

— И тогда вы его арестуете.

— Вероятно.

Она вдруг рассвирепела, задрожала, сама не понимая, почему его искренность так ее рассердила, ведь то, что он говорил, ей и так было понятно. Под взглядом его безжалостных серых глаз она с преувеличенной резкостью отодвинула пирожное.

— Копы! — прошипела она. — Разве ваша работа состоит не в том, чтобы расследовать все до конца? Да, вы схватили Джона, но у вас нет орудия убийства! Не разумнее ли было бы поискать того, кто напал на них обоих?

Марк долго молчал в нерешительности.

— Миссис Марсел, мы получили из лаборатории кое-какую информацию.

— Да?

— Предстоит сделать более тщательный анализ на ДНК, разумеется, но пока похоже, что ваш муж имел половое сношение с мисс Лаво в тот день, когда ее убили. И на нем, без всякого сомнения, ее кровь, а на ней — его.

Он снова очень пристально посмотрел на нее.

— Вы стараетесь рассердить меня, лейтенант, вывести из себя?

— Я стараюсь представить вам факты.

— Тогда примите во внимание и тот факт, что для разведенного мужчины не преступление иметь интимные отношения с женщиной, с которой он встречается. Более того, это не преступление даже для женатого мужчины или замужней женщины. В сущности…

Он нетерпеливо вздохнул:

— Разумеется. Я также не считаю, что вы совершаете преступление, продолжая любить этого мужчину, миссис Марсел. Но вы обязаны смотреть фактам в лицо…

— Люблю или не люблю я своего бывшего мужа, это не ваше дело, лейтенант. И пока единственный факт, который налицо, состоит в том, что полиция недопустимо ленива. У вас есть два человека, которых искромсали ножом. И ни одного ножа.

— Нож обнаружится.

— Ну да, в моей квартире, конечно!

— У нас нет ордера на обыск вашей квартиры, миссис Марсел.

— А почему, собственно, он должен у вас быть? Я оставила двери открытыми для полиции, и они могли найти там все, что хотели.

— Вы не слишком доверяете полиции?

— У меня мало опыта в общении с ней. Но из того, что я вижу, можно сделать вывод, что некоторые полицейские проявляют непростительную близорукость.

— А с другой стороны, некоторые люди не проявляют близорукости, но отказываются видеть очевидное, — напомнил он.

— Зачем вы меня привезли сюда? Чтобы лишний раз помучить?

— Потому что вам нужно поесть.

— Это входит в ваши служебные обязанности: кормить бывших жен преступников, которых вы собираетесь арестовать?

— Подозреваемых, а не преступников, — уточнил он.

Она готова была бросить ему в ответ нечто сердитое, но осеклась, так как, лавируя между столиками, к ним плыла Хелена с салатами на подносе.

— Простите, я забыла спросить, будете ли вы пить вино за ужином?

— Нет, спасибо, — ответила Энн.

— Да, будем, — поправил он.

— Я не пью вина, — солгала Энн.

Он широко улыбнулся:

— Ну разумеется, черт возьми, вы не пьете. Хелена, мне — маленький графин вашего розового. Миссис Марсел присоединится ко мне, если жажда ее одолеет.

Хелена удалилась. Энн свирепо ковыряла вилкой в салате.

— Разве копам разрешается пить на службе?

— Я не на службе.

— Ну да, вы ведь не допрашиваете меня с пристрастием.

— Вот именно.

— Но вы собирались вернуться на службу.

— Я и вернусь.

— А, понимаю.

— Что вы понимаете, миссис Марсел?

— Что вдрызг пьяный полицейский будет топтаться в потемках в поисках орудия убийства.

— Вы снова приглашаете меня к себе домой?

— Что?!

— Если бы я планировал сегодня заняться поиском орудия преступления, то именно к вам мне следовало бы направиться.

— Нет, вас никто не приглашает. — Она отложила вилку. — Как вы смеете…

— Хелена идет.

Хелена действительно приближалась. Она несла графин и два бокала. Быстро поставив их на стол, она проследовала дальше.

А Энн подумала: какое ему, черт возьми, дело, если Хелена и услышит, куда она пошлет этого копа?!

— В сущности, я вовсе не уверен, что вы прячете орудие убийства, — сказал он небрежно, когда официантка удалилась.

— В самом деле? Трудно поверить. Он налил себе вина.

— Если бы я верил, что это орудие у вас и вы прячете его в своей квартире, уж будьте покойны, я бы давно раздобыл ордер на обыск.

Она выхватила графин у него из рук и налила себе вина.

— Напомните мне, чтобы я больше никогда не принимала вашего приглашения на ужин.

— Разве я вас спаиваю, миссис Марсел? Это обстоятельства виноваты.

Она со стуком поставила графин на стол, подняла бокал и почти залпом осушила его. Поставив бокал, она привстала, собираясь уйти.

— Не думаю, что смогу дождаться утки, лейтенант, простите.

Он взял ее за руку:

— Меня зовут Марк, Марк Лакросс. Если вы собираетесь покинуть меня посреди ужина, может, вам лучше называть меня по имени?

Она попыталась высвободить руку. Но хватка у него была стальная, не говоря уж о глазах. Смешно. Она не обязана здесь сидеть.

— А вот и утка, — услышала она вдруг бодрый голос Хелены. Официантку сопровождал поваренок, который, пока Хелена торжественно представляла основное блюдо, собрал тарелки из-под салата.

Энн продолжала сидеть. А он все держал ее руку, слегка прижав ее к столу.

— Приятного аппетита! — пожелала Хелена и ушла в сопровождении поваренка.

Вдруг Энн показалось, что ресторан находится на самом краю земли. С шумной улицы сюда не доносилось ни звука, хотя она была в двух шагах. Красивый садик, разбитый во внутреннем дворе, успешно скрадывал все шумы.

Убрав свою руку, Марк принялся за утку.

— Вам непременно нужно поесть, миссис Марсел. Вы должны отдыхать и есть, чтобы иметь силы для борьбы. — Продолжая резать мясо, он поднял голову. — Для борьбы со мной. Вы ведь не собираетесь подарить мне победу, а?

— Вы несносны, лейтенант.

— Наверное, это индейская кровь.

— М-м-м.

— Вам следует быть начеку.

— Вы правы. Поэтому я выпью еще вина, чтобы чувствовать себя увереннее в вашем присутствии.

— Пейте вино, ешьте утку, отправляйтесь домой и поспите. Это вам поможет.

Она все еще продолжала сидеть, оцепенело уставившись на него.

— Миссис Марсел, умоляю вас, поешьте утки. Я изо всех сил постараюсь не раздражать вас в течение последующих двадцати минут.

Энн отрезала кусочек. Утка оказалась очень вкусной. Энн поняла, что голодна, как волчица.

Она съела все. Пока на тарелке не осталось ни кусочка, она не смотрела на него и, казалось, вообще забыла о его присутствии.

Поев и откинувшись на спинку стула, Энн обнаружила, что Марк продолжает наблюдать за ней.

— Ну а теперь пошли, я отвезу вас домой, — сказал он.

Она встала.

— Разве вы не должны расплатиться, лейтенант?

— Нет. Здесь проходит передняя линия борьбы с нелегальной проституцией, и они за утку покупают мое молчание, — ответил он, вставая.

— Серьезно…

— Серьезно — у меня здесь кредит. Поехали, я вас отвезу.

Итак, ему от нее больше ничего не нужно. Они поужинали, он получил все, чего хотел от нее сегодня. Она повернулась и снова почувствовала его руку: он вел ее по дорожке между растениями, иногда касаясь спины. Она хотела ускорить шаг, чтобы избежать этого прикосновения, но в то же время…

Прикосновение не было интимным. Это была обычная вежливая поддержка мужчины, ведущего знакомую к выходу. Но она не могла не ощущать тепло и силу его руки. Он очень сильный мужчина, подумала она. И волевой. Вот широкое мужское плечо, на котором всегда можно поплакать.

И он всегда выслушает.

Когда они приближались к выходу, снова появилась Хелена с теплой и искренней улыбкой на лице.

— Все было хорошо? — поинтересовалась она.

— Еда была превосходная, — подчеркнуто нажимая на слово «еда», ответила Энн.

— Я так рада. У вас даже румянец на щеках появился, — она вспыхнула. — Простите, я не хотела быть фамильярной и невежливой. Но газеты, знаете, они… Не удивляйтесь, если будете ловить на себе взгляды незнакомых людей. Не обращайте на них никакого внимания. Время все расставит по своим местам.

— Спасибо. Я запомню это, — ответила Энн.

— Пока, детка, — бросил Хелене Марк Лакросс, целуя ее в щечку.

Теплота их отношений вызвала у Энн желание самостоятельных действий.

— Лейтенант, благодарю вас за великолепный ужин и блестящую беседу. Если не возражаете, мой дом недалеко и я хотела бы пройтись пешком. Одна. Спокойной ночи.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и как можно быстрее зашагала по улице. Она шла все быстрее и быстрее. Пройдя квартал, она оглянулась.